Эрик

Особенно стоит отметить попытку кражи. В процессе расследования выяснились любопытные подробности. Папа Иннокентий III не простил желания Эрика сманеврировать, не допуская раскола в государстве. Дело в том, что Эрик не мог выбрать полноценно сторону Рима и начать насаждать католичество силой на своей земле, так как практически все христиане, что у него проживали, были православными. Особым образом стояли тюркские иудеи — хазары, но они были достаточно умны, чтобы не влезать в подобные разборки. Епископ Гонорий, который заправлял делами католичества в Боспоре, прикладывал какие-то фантастические усилия, но его паства росла преимущественно за счёт приезжих европейских ремесленников. Что только подтверждало правильность позиции Эрика.

Ремесленники ехали не просто так — через торговый дом Деметры шла активная кампания по поиску талантливых людей в тех землях, которые посещают её корабли. Особую ценность представляли всевозможные непризнанные «кулибины», которых было не так много, но даже в таком количестве они оказались совершенно невостребованы. Ручеек, конечно, был жиденький, но прирост паствы он давал. Однако в целом её размер был столь незначителен, что поддержание католичества на официальном уровне, пусть и формально, выглядело странно. В связи с чем шла активная переписка с патриархом Константинополя Иоанном X Каматиром, который прикладывал не меньше усилий, нежели Гонорий, но уже в пользу православия. Данное действие представляло собой своеобразный торг за небольшой, но вкусный кусочек.

В разгар этих событий во время испытаний в декабре 1203 года первого арбалета новой конструкции неизвестный, тайно проникший на полигон мануфактуры, схватил образец и попробовал с ним скрыться. Всё бы ничего, но, во-первых, парень оказался резвый, а во-вторых, ему кто-то очень сильно помогал — лошади в нужных местах стояли, двери нужные были открыты и прочее. В итоге при попытке уйти по дороге на северо-запад от Феодосии его решено было «валить», так как вероятность ухода от погони стала очень высокой, особенно если его ждал прикрывающий засадный отряд. Осмотр трупа ничего интересного не дал — никаких личных вещей и особых примет. Стали составлять карту событий. Выяснилось, что все «случайные» участники были католиками, недавно прибывшими по разным делам на территорию княжества. Никаких доказательств, но косвенные данные явно указывали на причастность Гонория и, не исключено, Иннокентия.

По письмам де Плессье, ныне действующий папа был редким интриганом и, как свидетельствуют его осведомители в Ватикане, он был очень встревожен положением дел в Боспоре. Дело в том, что тамплиеры докладывали ему об уникальном германском бароне ещё во время инцидента в Вене. Иннокентий оценил красивую импровизацию и одобрил поддержку католического ордена. После событий в Святой земле, где Эрик буквально дал чудотворного оживляющего пинка Антиохийскому княжеству и местным тамплиерам, он особенно внимательно отслеживал его деятельность и всячески ей способствовал. Однако после установления им поликонфессионата пришёл в ярость. Поговаривают, что он разбил много мебели и посуды, находясь в припадке. Благородный воин, несущий громкую славу католическому оружию, отказался распространять католичество на своих подданных. Иннокентий посчитал это личным оскорблением и стал активно следить за деятельностью Эрика. Естественно, его очень скоро заинтересовала мануфактура, да и вообще та высокая активность, что имела место в районе Боспора. Узнав об экспериментах с каким-то странного вида арбалетом, он отдал распоряжение его выкрасть, дабы изучить. В целом его эмиссар допустил только один прокол — не поставил засаду на дороге, ведущей из Боспора в Феодосию. Все эти детали стали известны далеко не сразу, так как разведывательная деятельность шла аккуратно. Однако уже в январе стало ясно, откуда дует ветер, поэтому решили сделать небольшой шаг, направленный на стабилизацию отношений. Эрик пригласил к себе Гонория и в доверительной беседе сообщил, что католиков хотели дискредитировать в его глазах, но он, как истинный христианин, разобрал коварство замысла и решил поделиться с добрым епископом, дабы тот мог принять меры. То есть прозрачно намекнул, что мы поняли, кто сделал, но не желаем накалять отношения. Это действие благоприятно было воспринято Иннокентием, и он начал длинный письменный диалог с Эриком.

Основным тезисом, которым играл Эрик в переписке с папой, являлся акт добровольного принятия истинной веры. А дальше шла традиционная казуистика и демагогия с целью поторговаться. Самым неприятным для Иннокентия было знание факта аналогичной переписки Эрика с патриархом Иоанном. Папу эта ситуация и угнетала, и злила, получалось, будто они участвуют в смотринах, а этот стервец выбирал, какую из девок себе взять на ночь — католичество или православие. Но оставлять его без внимания было нельзя — слишком уж опасной он был тёмной лошадкой.

За размышлениями над очередным ответом понтифику к Эрику прибыл курьер от Бонифация Монферрата. Этот человек, будучи в роли предводителя крестоносцев, предлагал князю выступить против своего сюзерена, разумеется как честному католику против еретической секты. Ответное письмо было послано с тем же курьером, и в нём выражалось желание всецело помогать крестоносцам в их благородной миссии. Использовать этот козырь надлежало и с папой и с патриархом, первого известили о рвении к богоугодным делам, второго — о шантаже, то есть под угрозой отлучения от церкви Эрик должен выступить на стороне Бонифация. В результате новоиспечённый князь по завершении сборов через три дня, 12 февраля 1204 года вышел в море во главе отряда из трёх полных рот воинов. За его спиной уходили в дымку трубы мануфактуры и леса большой крепостной стройки, впереди его ждала большая авантюра.

Проплывая 15 февраля мимо Константинополя, Эрик не стал туда заезжать и никак отмечаться. Его присутствие там было совершенно излишне. Там творился жуткий бардак. Ещё в январе он силами компании Деметры и своего секретариата госбезопасности смог провести ряд мероприятий, выведших криминальную обстановку в Константинополе на совершенно новый уровень. Он сколотил там две независимые банды, которые, конкурируя между собой, занимались грабежами общественных зданий и убийством разного рода чиновников. К середине февраля в городе происходило нечто потрясающее — Константинополь представлял собой развороченный улей, который невозможно было никак успокоить. К деятельности банд, работавших с подворья Деметры, присоединилась часть жителей города. На улицах время от времени возникали массовые драки, в том числе и с оружием. Администрация города была практически парализована ситуацией. Угроза вторжения крестоносцев потребовала сосредоточиться на лихорадочном сборе армии, которая формировалась в Фессалониках. Денег на наём хоть какой-то городской стражи уже не оставалось. Лишь императорский дворец более-менее держался за счёт небольшой личной гвардии.

18 февраля часть набранной армии выступила в сторону Константинополя. Там было всего полторы тысячи ополченцев, наспех вооружённых и практически без доспехов, но город нужно было спасать. Вечером 20 февраля, когда они вошли в Константинополь и завязли в уличных боях, Эрик высаживается в Фессалониках, которые ещё не подозревают об опасности, что таят в себе эти красно-белые котты. Войска князя тихо захватывают портовые ворота и проводят ряд мероприятий по штурму ключевых узлов, разведанных заранее.

Утром город даже не заметил случившегося, лишь прохожие удивлялись тому, что вместо городской стражи на воротах стояли воины князя Боспорского. К обеду Эрик собрал представителей знатных семейств, довёл до их сведения информацию о захвате города и предложил присутствующим благородным господам решить, что с ним делать дальше. Вариантов было два: первый заключался в уничтожении города, второй — его выкуп. Вариант уничтожения и разрушения, конечно, являлся блефом, так как в подобном не было необходимости, однако он очень помог лучшим людям города сделать правильный выбор, ведь уничтожение подразумевало полное истребление жителей, в том числе и их самих. Тихо, спокойно, в рабочем порядке пошёл сбор для выкупа с прогрессивной развёрткой — чем богаче, тем больше платишь. Брали тканями, драгоценными камнями, серебром, золотом. В качестве отдельной статьи — в городе изымались все списки книг и все движимые изделия античного периода, то есть все статуи, которые можно было демонтировать и увезти. В ночь с 20 на 21 февраля была захвачена казна, которая предназначалась для набора армии, на этом выкуп прекратился. Всех курьеров из Константинополя аккуратно убирали. Как правило, их приглашали в резиденцию правителя, откуда они уже не выходили.