Эрик

И с каждым сказанным Антонио словом у Эрика разгорались глаза. Вот оно, решение проблемы! Это же отличный шанс, которым нужно пользоваться. А потому, когда тот закончил свою грустную историю, барон предложил ему поправить своё состояние путём разграбления небольшого замка и убийства выжившего из ума мужика. Тот, само собой, подумал, что над ним смеются. Шутка ли, штурмовать замок! Однако после того как ему дали весь расклад по ситуации в твердыне фон Ленцбург, рассказали, как лучше к нему подойти, и прочими полезными советами порадовали, он заинтересовался данным вопросом. Короче, уже вечером команда каперов могучей кавалерийской походкой двинулась в гости к любимому дяде Карлу, а наш барон отправился к племяннику де Шамона, где собиралась небольшая встреча — что-то вроде светской посиделки. По его расчётам через три дня его любимый, обожаемый дядя героически погибнет, отражая нападение разбойников на родовой замок.

Спустя пять дней пришли известия от Антонио. Их принёс деревенский староста ближайшей к замку деревни, который сообщил, что в ночь на 22 августа твердыня фон Ленцбурга подверглась нападению. На её защиту встал барон и четыре уже немолодых и отнюдь не здоровых дружинника. Слуги же, узнав о нападении, сразу разбежались, не желая сражаться. Поэтому окружившие замок разбойники пропустили их без проблем, дабы на них не отвлекаться. Несмотря на героическое сопротивление защитников, выступивших как один против грабителей, им не удалось не только отбить нападение, но и даже никого убить, так как их просто постреляли из арбалетов на пороге донжона. Также староста сообщил, что грабители, собрав часть движимого имущества в замке, собрали подводы и отбыли в неизвестном направлении. К общей радости крестьян, разбойники по деревням не ходили и ничего не жгли. С этим человеком Эрик и направился к Пьеру. Тот внимательно выслушал донесение с совершенно серьёзным лицом, а как только староста умолк, засмеялся, обнял нашего барона и сказал о том, что поздравляет его со вступлением в права владения родовым замком.

Прошла неделя, в течение которой Эрик с Рудольфом занимался увлекательным процессом улаживания формальных дел с усопшими. Дела были, правда, в основном у нашего героя, который желал показать широкой публике немного пафосной любви к горячо любимым родичам. Поэтому он не только лично участвовал в похоронах дяди, но и разыскал сильно повреждённые останки Берты, которую бросили гнить под крепостную стену, и торжественно её похоронил. А после провёл большой субботник в фамильном склепе, который был сильно захламлён. Впрочем, де Шамон пообещал держать почётный пост у его входа, чтобы бродяги больше не использовали его как ночлежку. Все дела улажены, все договора подписаны, пора двигаться дальше. Однако нашего героя что-то останавливало, он зачем-то хотел побыть ещё в Венеции, как будто что-то искал.

Прошла ещё неделя, наступила осень. Тянуть дальше не было смысла, так как зимой идти по морю — не лучшее решение. А потому Эрик плюнул на свои ощущения и отправился к тамплиерам договариваться о переходе с их следующим кораблём в Грецию. В прошлой жизни он никогда там не был, а потому ему очень хотелось посетить эти земли. Но, увы, не всё идёт по планам. За два дня до отплытия к нему пришёл полуживой Антонио и, фактически у него на руках, потерял сознание. Он был сильно избит и местами ранен чем-то колюще-режущим. Вот оно и явилось — его предчувствие. На следующий день после своего явления воинствующий морячок пришёл в себя, но был очень слаб. Бросать его тут и уезжать было совершенно невозможно, так как выявились новые обстоятельства произошедшего дела, а игнорировать подобные вещи очень опасно. Поэтому барон незамедлительно сообщил Пьеру о невозможности отплытия.

Ситуация для пиратов оказалась весьма печальной, причём этой самой печалью стал отряд, сопровождающий Тибо III, графа Шампань. На второй день после ночного штурма и разграбления замка обоз Антонио столкнулся на дороге, по которой они отходили в сторону Генуи, с отрядом рыцарей. Что-то успел сообразить только Антонио. Он попробовал собрать ребят для обороны, но было уже поздно, пришлось спасаться бегством. Его конь был ранен и через несколько миль пал. Да и сам предводитель был не в лучшей форме. Почему рыцари напали на обоз, который со стороны выглядел как торговый караван, было неясно.

Поломали Эрик с Антонио голову некоторое время, подумали. Всё казалось совершенно неопределенно и мутно. Наступил вечер, и наш герой отправился в гости к де Шамону на очередные вечерние посиделки. К тому прибыли гости, и он собирал ближайший круг общения.

Этими гостями оказались Тибо и его компания. Во время трапезы тот гордо рассказывал о том, как порубил огромную банду разбойников в полторы сотни человек, что шла с обозом награбленных вещей. Услышав возросшую в три раза численность людей Антонио, наш герой удивился — округлил глаза и присвистнул. Но граф истолковал причину удивления по-своему, а потому в подробностях описал, какой жаркий бой был с этой толпой разбойников. А когда дошло до того, откуда наш благородный Тибо узнал, что перед ним бандиты, то выяснилась совершенно забавная вещь. Оказывается, что он сначала на них напал, всех, кто пробовал сопротивляться, — перебил, а сдавшихся в плен допросил с пытками и повесил после признаний. И вот уже на основании результата этого импровизированного дознания сделал вывод о том, что он разбил разбойников.

Удивительная удача — его жажда наживы совершенно нечаянно получила моральное оправдание. В общем, беседовали они долго, оживлённо обсуждая подробности данного происшествия. Про нападение на родовой замок и его разграбление барон, само собой, не упомянул. В общем-то из всех присутствующих тем вечером в большом зале подворья только два человека понимали, о каком именно отряде идёт речь и чьё именно имущество захватил де Шампань. Но Пьер, отлично понимая сложившееся положение, получал удовольствие от пикантности ситуации, а потому весь вечер с чуть заметной улыбкой наблюдал за Эриком, лишь изредка вставляя фразы. Сам же молодой барон решил немного поиграть, но для тамплиера было совершенно непонятно, что это за игра и для чего. Смысл игры заключался в том, что фон Ленцбург стимулировал бахвальство Тибо. Особенно Пьера веселили моменты, где барон выражал искреннее восхищение храбростью и сноровкой, ведь граф самолично зарубил целый десяток. В целом было бы странно ожидать от молодого дворянина иной реакции, если бы не одна деталь. Командор венецианского подворья и Жан де Рэ вели довольно активную переписку, а потому де Шамон в довольно интересных подробностях был наслышан о перспективном молодом человеке и его личных качествах.

Когда все стали расходиться, де Шамон подошёл к Эрику и, положив руку на плечо, тихо спросил:

— Почему ты не стал заявлять права на имущество?

— Потому что у меня нет ресурсов, чтобы его отбить. Или вы думаете, что наш любимый граф отдаст его по доброй воле?

— Допустим… Слушай, а зачем вся эта игра?

— Игра?

— Я о тебе много наслышан и думаю, что десяток порубленных простолюдинов не впечатлят такого человека, как ты. — Он хитро улыбнулся и подмигнул.

— О! Пьер! Вы ошибаетесь. Я совершенно неопытен в этом деле.

— Мне страшно подумать, что будет, если вы наберетесь опыта. Да не переживайте, мы с вами на одной стороне хотя бы потому, что не только орден, но и лично я благодарен вам за изящное устранение этой сволочи де Мортеля.

— Хм?..

— Герцог постарался просветить меня. Он был до глубины души потрясён тем, как вы чётко и аккуратно все обставили. Ему ведь тоже было совершенно ни к чему иметь под боком человека, который ведёт такую неприятную для него игру. Вы, наверное, ещё не в курсе, но его агенты тоже вышли на тайные переговоры Бодуэна с Филиппом II. Правда, действовали они менее решительно и нагло, нежели вы, а потому упускали эту бестию Гаспара каждый раз, когда удавалось на него выйти. Кстати, а куда он потом провалился? Ведь его трупа так и не нашли.