Эрик

— Такое не забывается. Продолжай, к чему ты это говоришь?

— Хорошо. Ты только вдумайся, их духовный наставник учит лицемерить, чтобы скрыть свои истинные желания. Он видел, что тебя некому защитить, а ты сама в конце концов уступишь либо тебя возьмут силой. И в деревне начнётся совершеннейший ужас. И этот человек выбрал самый простой способ — он решил убить тебя, поддержав глупое предложение мужика. Вместо того чтобы призвать его к порядку и поставить на место. А жители как себя вели: как стадо псов — не смели в одиночку даже голоса подать, а как собрались толпой, так осмелели. И так их воспитывают с рождения — в смирении и почитании того, кто руку помощи ни разу не подал, да и вообще лишь ненасытно жрёт за обе щеки. А потому они должны юлить, выгадывая крошки со стола хозяев. Они рабы, которым с детства убивают силу воли.

Морриган в ужасе посмотрела на него округлившимися глазами.

— А ты думаешь, их такими родили? Вспомни, что тебя окружало в жизни. Что все вокруг говорили и что на самом деле делали. Если их Бог столь всемогущ, то зачем его верным слугам нужны деньги, земли, армии для решения их трудностей? Ты никогда не думала, на кой чёрт мы все этому Богу сдались? Что он с нами делать будет? У него рай и ад какого размера? Куда он всю ту кучу народа, что нарождалось и поколело, будет девать? В бочках солить да в погребок складывать на чёрный день? Задумалась? Умница. А ведь как удобно, когда люди, которыми ты управляешь, считают себя рабами. Да, увы, не твоими рабами. Но так даже лучше, ведь ты официальный представитель их владельца, так что все радости и невзгоды дарует им он, а не ты. Ты просто управляешь его собственностью по его просьбе. Думаешь, почему ваши правители так тесно дружат с церковью?

— А как же магометане? — На её лице смешались удивление, смятение и страх.

— А что они? Те же яйца, только в профиль. Вот и враждуют друг с другом, ибо конкуренты.

— Мне страшно. Ты так говоришь, что моя душа уже вся разрывается от сомнений. Как будто совершенно чуждые вещи, но в то же время такие органичные. Как инородное зерно, что прижилось, пустив корни. Неужели ты и есть тот самый Антихрист, которым пугают Святые Отцы? Кто ты? Зачем ты пришёл к нам?

Девушка была шокирована словами барона. Говоря современным языком, он просто «вынес ей мозги», так что желание любви и счастья у неё резко поубавилось.

— Для них, да, пожалуй, я Антихрист. — Он засмеялся. — Ты спрашиваешь, зачем я пришёл? Не боишься услышать ответ?

— Нет. Пусть ты окажешься хоть дьявол, я всё равно буду верна тебе. Даже если это будет дорога к вечным мучениям в преисподней.

— Ха! Если я окажусь дьяволом, то преисподняя окажется моим домом, а там мне решать, кто будет страдать, а кто — нет. Но не переживай. Я обычный человек, хоть и с необычной жизненной миссией — начать новую эпоху, перевернув этот мир с ног на голову.

— Но как ты перевернёшь этот мир? Ты же всего лишь человек! Один человек против всего мира!

— Один человек против всего мира… один человек… Ты даже не представляешь, насколько это много! — Эрик выдержал небольшую паузу, посмотрел в её глаза, что были всё так же испуганны и растерянны. — Скажи, теперь ты понимаешь, почему я не могу принять твоё предложение?

— Я всё поняла. Точнее, нет, но это не важно, так как я почувствовала то, о чём ты говоришь. Не беспокойся, больше я тебя не буду отвлекать по таким глупым вопросам… — Её глаза наполнились грустью.

— Но ты, надеюсь, останешься и будешь мне служить?

— Конечно, мой господин… Неужели такое положение у тебя будет всегда?

— Мне это неизвестно. Сейчас я только начинаю свой сложный путь. — Эрик ухмыльнулся и повернулся к окну. — Да не пыхти ты. Посмотри — ещё чуть-чуть и заплачешь. Ты думаешь, я сделан из железа и просто издеваюсь? Очнись, красавица! Я тоже человек, лишь в большей степени упрям, умён, последователен и деловит, чем большинство вокруг. Думаешь, мне не хочется тебя, когда я вижу тебя без одежды? Святая наивность. Итак, тебе всё ясно или есть ещё вопросы?

— Всё ясно. Прости меня за мою глупость и слабость.

— Хорошо. Надеюсь, ты догадалась о том, что тебе нужно помалкивать о нашем разговоре?

— Конечно.

— Отлично! А теперь за дело! Нам нужно здесь убраться и всё как следует отмыть. Я не желаю жить в грязи.

Вечером Эрик в сопровождении Валентино пошёл гулять по городу. Оказывается, они с братом были родом отсюда. Эрик шёл по городу и удивлялся, как сильно он отличается от тех, что видел прежде. В нём было ещё довольно много деревянных домов, но уже то здесь, то там мелькали небольшие каменные постройки, и вообще чувствовалось развитие, хоть и хаотическое. Ближе к вечеру, увидев рядом с базиликой Святого Марка уютную таверну, они решили туда заглянуть и немного посидеть — послушать разговоры людей. Каково же было удивление Эрика, когда буквально у входа он наткнулся на столик, за которым сидел его старый знакомый — Рудольф. Тот тоже его увидел, узнал и вежливым жестом пригласил присаживаться к нему.

— Какими судьбами? Как наш старый хитрец поживает? — Эрик был доволен встречей, хоть и знал о её опасности.

— И тебе здравствовать. — Он улыбнулся. — Дела, что привели меня сюда, будут для тебя полной неожиданностью.

— В самом деле?

— Бежал я из замка. Вот сына захватил и бежал. Всё бросил.

— Ты меня интригуешь. Рассказывай, что случилось? Только давай с самого начала, а то мне жуть как интересно узнать о том, что происходило в замке после моего отъезда.

— Поначалу, узнав о бегстве, Карл громко ржал и называл тебя трусом. Выпив в честь своей победы, он пошёл радовать этим событием Берту и совершенно потерял бдительность от веселья и вина. В тот раз ему не повезло. Кто-то подбросил ей кухонный нож, так что она отсекла ему все мужское достоинство. Как корова языком слизнула. А он, вместо того чтобы вырвать орудие своей кастрации из её рук, стал вопить диким голосом. Говорят, он визжал как раненый кабанчик. Берта хоть и полуживая была да замученная, но не растерялась и начала его по лицу полосовать ножом да по шее. Рассекла левый глаз, практически отрезала левую щеку, отрубила правое ухо и снесла часть носа. Так бы и забила до смерти, если бы не подоспел стражник. Тот сработал чётко — с одного удара топора снес ей руку с ножом, а вторым ударом отрубил голову. Как твой дядя выжил, никто не знает. Уж хоронить готовились, а он всё не преставлялся. А потом и вовсе на поправку пошёл. А как оклемался немного, вызвал меня и отправил на твои поиски. Приказал убить любой ценой, так как посчитал, что это ты подбросил Берте нож.

— Какой догадливый дядя. — Эрик улыбнулся.

— Да все поняли это, не только он. Больше просто некому было. Так вот. Послал, значит, он меня на твои поиски, а у самого ум пеленой затягиваться стал. Того стражника, что его отбил у твоей матери, велел четвертовать за нерасторопность. Прогулялся я, в том числе и по твоей милости, вполне прилично. Возвращаюсь в замок, а там даже на воротах никто не стоит. Смотрю, на старом дубе, что возле донжона растёт, развешана куча народа — слуги, дружинники. Захожу я к нему, передаю твоё письмо и сообщение, что ты отбыл в Святую землю. Поскрежетал он зубами, но поблагодарил. Жили мы так какое-то время, как по выжженной земле ходили. Как что не по-его — за оружие хватается и бьёт. И начал люд от него бежать. К весне прошлого года во всём замке десятка человек не набралось бы. А по округе трупный запах такой, что проезжих людей выворачивает. И вот два месяца назад решил я с женой своей молодость вспомнить. Заигрываю с ней, ласкаю, она смеётся. Но ничего не вышло, только раздеваться стали, вбегает Карл с мечом в руках. Увидел её в ночной рубахе, да как рубанет ей по голове. Так и разрубил до самой груди. Тут я и не выдержал. Бью его в ухо, да по кисти, чтобы меч выронил. Он совершенно в ярости поворачивается и на меня пошёл, орёт, что убьёт. Проверять я не решился, схватил свечку и в глаз его последний воткнул. Да хорошо так, от души. Рухнул он без сознания. А я быстро одеваться и за сыном. Той же ночью мы ускакали прочь. Вот и сидим с тех пор тут, ждём, когда флот в Святую землю пойдёт, чтобы идти туда и счастья искать.