Месть

МЕСТЬ

Екатерина сидела за столом маленькой, безликой кухни и с удовольствием курила. Кухня, как, впрочем, и вся небольшая квартирка, основным богатством которой были книжные шкафы и полки, сплошь заполненные редкими подписными изданиями, принадлежала свекрови. Свекровь Катю не

любила, а курение в квартире восприняла бы как личное оскорбление. Но до ее возвращения было почти три месяца, так что курить Катя могла без особого опасения.

Муж Кати удачно устроил себе командировку в тот же город у моря, где нежила свое холеное тело свекровь, так что за "сладкую парочку" Катя была абсолютно спокойна: эти двое всегда умели извлечь из любых обстоятельств наибольшую для себя выгоду.

Дым сигареты медленно заполнял пространство кухни, неохотно переваливая за раму открытой половины окна. Душный летний воздух за окном не столько проветривал кухню, сколько горячими волнами вталкивал дым обратно.

Екатерина с удовольствием затягивалась и с не меньшим удовольствием гасила очередную сигарету о блюдечко из особо тщательно опекаемого свекровью сервиза со звучным и пошловатым названием "Мадонна".

Стрелки настенных часов перевалили за девять часов вечера. Екатерина вздохнула и набрала номер Кати Маленькой, или Кэт, как ее называли бывшие одноклассники.

- Привет, Кэт! - мягко, словно с ребенком, заговорила Екатерина.

- Ой, Риночка, - жалобным тоном ответила затюканная мамой Кэт. - Никак не могу вырваться из дома! У племянника жар, и все тут над ним трясутся!.. Мама и слышать не хочет о том, чтобы отпустить меня, да еще с ночевкой!

- А что, больше некому с ребенком подежурить? - с досадой буркнула Екатерина. - Где его родители-то?

- Брат с женой в Италию укатили, а Мишку, как обычно, на мои руки бросили, - уныло объяснила Кэт.

- Котик, милая, что ж я Алексу скажу? Я ведь все это для вас устроила...

- Ну, перезвони ты ему, правда, или извинись... Ну, не могу я сегодня!

- Не можешь или опять струсила?

Екатерина услышала в трубке грозный голос Катькиной мамы и быстро распрощалась с подругой:

- Ладно, пока! Да, а завтра-то сможешь?

- Не знаю, пока! - в отчаянии прошептала Кэт и бросила трубку.

- Не знаешь? А кто знает? - задала Рина риторический вопрос нервно пикающей трубке, нажала на рычаг сброса звонка и положила серенькую трубку домашнего радиотелефона на стол рядом с импровизированной пепельницей.

- А кто знает? - медленно повторила она в пространство кухни и задумалась. Ловить Алексея в дороге она не хотела, тем более лишаться возможности спокойно поболтать с бывшим одноклассником, в которого была отчаянно влюблена со второго класса. Она отлично помнила тот день в начале сентября, когда классная открыла дверь и на пороге класса возникла круглая светловолосая с огромными серыми глазищами и смешными, ставшими почему-то сразу такими милыми оттопыренными ушами, голова худощавого, но ладно скроенного юного дарования по имени Алексей. О том, что мальчик талантлив, говорили почти все преподаватели, а Екатерина и без этих отзывов знала, что он единственный, неповторимый, ни на кого не похожий и самый лучший. И все это она поняла прямо тогда, в первую же минуту, как только его увидела. К сожалению, позже таланты куда-то подевались; надежды, возлагаемые преподавателями на него, рассеялись, как и надежды самой Екатерины, тем более, что ее он просто обходил все годы стороной. И только боль и разочарование по-прежнему не покидали душу уже взрослой и замужней Екатерины.

И вот теперь им предстояло не просто встретиться, а вместе провести вечер, поболтать, вспомнить школу... Катя знала, что Алексей расстроится, не увидев Кэт, или даже подумает, что Екатерина специально все подстроила, чтобы заманить его к себе. Эта мысль Катю расстроила, как много лет назад расстроил ее его отказ прийти к ней на день рождения. Тогда Кате исполнялось двенадцать лет, и папа заказал для нее большой шоколадный торт-корзину с цветами из марципана и засахаренных цукатов. Вечеринка получилась на славу, и только главный гость, ради которого Катя затеяла праздник, так и не пришел... По телефону от ответил просто и категорично:

- Не хочу.

Ну, не нравилась Екатерина, Катя-Дылда, Катя-Вышка, а позже просто Рина-Перина мальчишкам. Высокая, худая, с длинными руками, ногами, тонкими длинными косичками и совершенно плоская, Рина-Перина частенько становилась предметом шуток самого острого на язычок Стаса. Однажды Стас нарисовал мелом на доске шарж на Екатерину: над прямоугольником-матрасом едва возвышалась маленькая Катькина головка; крайние полосы матраса представляли собой ее руки, полосы ближе к середине были сделаны в виде цепочек-косичек, спускающихся из-за ушей, а центральными полосами были Катькины ноги "от подбородка", чуть-чуть выступающие за нижнюю сторону прямоугольника. Сам прямоугольник означал то ли платье, то ли плоскую фигуру. Под прямоугольником Стас крупно написал: "Рина-Перина". То, что матрас несколько отличается от перины, вряд ли кого-либо интересовало в тот момент. Одноклассники хихикали, глядя на шарж, и только Катя-Маленькая, увидев это "безобразие", яростно бросилась стирать шарж с доски. С тех пор Катьку-Маленькую переименовали в Бешеного Котика, или Кэт, а Катьку Большую все стали за глаза, а потом и открыто, называть Риной или Риной-Периной... Катерину прозвище не очень-то и обижало, оно казалось мягким и пушистым, особенно по сравнению с Дылдой, а имя Рина даже нравилось. Имя было звучным и лучше сочеталось с красивым именем Алекс... Об Алексе Рина думала почти всегда - в школе, дома, - а больше всего перед сном. Тогда она придумывала всякие невероятные стечения обстоятельств, которые сближали ее с Алексом, заставляли его увидеть ее красивой и без памяти влюбиться в нее. Иногда эти выдумки отвлекали ото сна, и она долго вертелась в разогретой собственным "горячечным бредом" постели; а иногда были легки и радостны, и она незаметно засыпала под их убаюкивающую прелесть.

Рина посмотрела на стрелки часов и зябко повела плечами. Часы показывали девять пятнадцать вечера. Летний день заканчивался, и начинался таинственный летний вечер. Каким он будет для нее, Рины-Перины, а точнее стройной жгучей брюнетки с зелеными глазами и фигурой фотомодели? Теперь ее росту и фигуре завидовали многие бывшие одноклассницы, ревниво наблюдавшие, как их возмужавшие "мальчики" напропалую флиртуют с бывшим пугалом класса.

Рина встала и подошла к открытому окну кухни. Окна в доме напротив горели радостным светом, собиравшим после работы семьи. Кто-то сидел перед разноцветными экранами телевизоров, кто-то укладывал детей под приглушенным светом ночников, кто-то готовил еду на завтра...

Свет в доме напротив стал расплываться, бледнеть и превратился в свет тусклых фонарей, полузакрытых ширмой мелкого поперечного снега... На троллейбусной остановке весело топтались выросшие одноклассники, поджидая медленно приближавшийся троллейбус. Замерзший и неуклюжий, он наконец подъехал, лязгнув, распахнул свои двери и открыл полупустое холодное чрево. Рина, махнув всем на прощание, легко поднялась в негостеприимный салон и уселась на последнее сидение под компостером. Дверь снова лязгнула и начала закрываться, как вдруг в нее неожиданно протиснулся Алекс и, поскальзываясь на нанесенном в троллейбус снеге, бухнулся рядом с Риной. В закрывающемся проеме дверей она увидала изумленные и завистливые глаза провожающих девчонок и сама, не менее их удивленная, повернулась к Алексу. Повернулась и как в счастливом сне увидала рядом с собой лукавые серые глаза под длинными ресницами. Троллейбус качнуло на морозной кочке, и по лицу Рины нежно скользнул хвост шикарного лисьего малахая Алекса. Эту шапку он привез из Питера и с гордостью носил, привлекая внимание практически всех прохожих. Рина улыбнулась, и пустой замерзший троллейбус вдруг представился ей сказочной каретой с тонированными морозными узорами окнами. Окна искрились и переливались от света фар обгоняющих троллейбус машин зелеными, красными, голубыми и желтыми вспышками. Казалось, добрый волшебник устроил эту праздничную иллюминацию специально для них двоих - Алекса и Рины. Не хватало только волшебной музыки и слов признания в любви. Но тут Алекс заговорил, и это прозвучало для Рины как слова из "Золушки": "Ваше время истекло... Ваше время истекло..."