Умерла — поберегись!

— А что бы выбрал ты — будь такая возможность?

Серафим засмеялся.

— Ни то ни другое, это же я. Выбор? Судьба? Одно и то же. Не вижу разницы. Потому только человек может поворачивать время по своей воле. С моей высоты заглянуть за угол времени несложно, трудно отделить будущее от прошлого.

Это был выбор без выбора. Судьба, основанная на свободе выбора. Я не хочу умирать, значит, остается всего один вариант. И я, словно во сне, протянула руку к своему амулету, своей жизни. Кожа серафима была прохладной, и когда наши пальцы соприкоснулись, я почувствовала, как у меня в мыслях развернулись необозримые пространства. Камень был теплый, мои пальцы сомкнулись, вновь обретая над ним власть.

Серафим поднялся.

— Свершилось. Она заняла свое место.

Вот и все, так быстро. Никаких тебе фанфар и труб. Амулет лежал у меня на ладони, и казалось, так было всегда. Я обескураженно оторвала от него взгляд. Так что? Я теперь темная хранительница времени?

Рон вздохнул, Накита стояла подле меня, и в ее широко раскрытых глазах трепетал страх — она боялась, что я прогоню ее.

— Что ты велишь мне сделать? — прошептала она.

Я смущенно взглянула на серафима, и он сказал:

— У тебя есть желание. Она его исполнит.

— Спаси Джоша. — Это так просто, изумилась я. После всего, что я сделала, нужно только попросить? — Помоги Барнабасу.

Брови Накиты поднялись, губы приоткрылись.

— Я никогда этого не делала, — сказала она, а Рон, похоже, поперхнулся.

— Пожалуйста, — добавила я и положила ладонь на ее руку, сжимавшую меч.

Накита кивнула и раскрыла возникшие из ниоткуда крылья. Завернулась в их сверкающую белизну, в воздухе раздался легкий вздох — и она исчезла.

— Хорошее начало, — сказал серафим, и я обернулась к нему. — У тебя хороший взгляд, Мэдисон. Твой друг Джош еще многое сделает для других. — Он, улыбаясь, наклонился ближе ко мне. Я не могла двинуться, когда прямо в меня заструился аромат чистой воды, усмиряя тревоги, наполняя миром. — Тебе надо идти, пока папа не позвонил, — добавил серафим, поцеловал меня в лоб, и я потеряла сознание.

13

К обычному шуму первого школьного дня время от времени добавлялся стук — это хлопала дверца одного из шкафчиков. Учителя даже не потрудились поставить на него замок. В Трех Реках не так много народа, и преподам не приходилось стоять между уроками в коридорах, как в моей старой школе — там было столько учеников, что на переменах надо было следить за порядком. Еще одно преимущество жизни в маленьком городке.

Я сунула учебники в шкафчик и вытащила расписание. Поверху шла надпись «Выпускной класс», и я не сдержала улыбки. Выпускной. Приятно. А еще того лучше — я больше не новенькая. Не-а. Меня вытеснили с этой звездной позиции.

— А что такое домоводство? — задумчиво спросила Накита, прищурившись на тоненькую желтую бумажку в руках. Сегодня с утра я помогала ей подобрать одежду, и жница здорово смотрелась в стильных джинсах и сандалиях, откуда выглядывали крашенные черным лаком ногти. Это не я их красила. Видимо, просто у темных жнецов черные ногти на ногах.

По другую руку от меня Барнабас поправил на плече сумку — он был в джинсах и футболке, не отличить от остальных ребят.

— Тебе понравится, Накита, — усмехнулась он. — Научат тебя все смешивать. Только постарайся не срезать душу своей напарницы, если у вас подгорит печенье.

Я проглотила смешок, представив, как изящная и красивая, но временами ничегошеньки не понимающая темная жница разбирается с чековой книжкой или микроволновкой. Снова взглянула на расписание. Физика. Самостоятельные занятия. Продвинутый английский с Джошем. Фотография. Хороший намечается год.

Озадаченная Накита отступила от шкафчиков, да так, что ее чуть не смело людским потоком.

— А какое отношение печенье имеет к экономике? — спросила она, грациозно откидывая волосы назад — большинство моделей тратят годы, чтобы такого добиться. Она была великолепна — волосы, глаза, — мне так и казалось, что все глазеют на нас, не понимая, что она делает рядом со мной. По легенде, они с Барнабасом приехали учиться по обмену, — если честно, тут не обошлось без ангельского вмешательства. Для всех они жили у меня. На самом деле было куда… интереснее.

Голос Эми перекрыл школьный шум, я так и застыла — вернее, просто спряталась за открытой дверцей шкафчика. Эми я не боюсь, но ее замашки королевы бала выводят меня из себя.

— Привет! — раздался ее бодрый голосок, и я съежилась — это она, оказывается, Наките. За Эми толпилось стадо преданных олухов, я притворилась, будто что-то ищу. — Я Эми. — Прожурчала она. — Ты, наверное, и есть новенькая. А это твой брат? Красавчик!

Барнабас с копной кудряшек и широко распахнутыми глазами был сама очаровательная невинность. Я улыбнулась. Он и правда не знал, как хорош.

— Эта лепешка коровья? — неприязнь Накиты почти видимыми грязными кляксами шлепалась на модные туфельки Эми. — Вроде того. Но это не значит, что он мне нравится.

— Понимаю, — Эми изобразила прочувствованный вздох. — У меня тоже есть брат. — Она протиснулась мимо меня к Барнабасу, и девчонки позади нее захихикали. — Я Эми. — Она улыбнулась и протянула руку.

— Барнабас, — жнец ринулся мимо меня и на ходу приобнял Накиту, лишь бы не жать Эми руку. — Это Накита. Моя любимая сестренка. Мы из Норвегии.

Из Норвегии? Подружки Эми зашушукались, я усмехнулась.

— А у вас совсем нет акцента. — Эми мало обеспокоило это пренебрежение. — Может, сядете сегодня за мой столик?

Приятно позавтракать в дурацкой компании. Я не вытерпела и хлопнула дверцей шкафчика.

— Мэдисон, дорогуша! Я тебя не заметила, — проворковала Эми. — Кофточка — умереть не встать. Очень в твоем духе. Моя сестренка точь-в-точь такую в прошлом году отдала в приют.

Накита учила меня, как с помощью амулета черпать энергию из потока времени и создавать из нее меч, и мне дорогого стоило удержаться и не попробовать прямо сейчас.

— Привет, Эми. Как твой нос? Собираешься сбрить шишку к тому дню, когда нас фотографировать будут?

Хотя это, по-моему, не хуже меча.

Эми вспыхнула, но я была избавлена от возмездия — ее свита с хихиканьем расступилась, и к нам прошествовал Лен.

Накита быстрым движением сгребла его за шею и шандарахнула о шкафчик. Я обомлела. Вокруг раздались визги и свист.

— Тронешь меня там еще раз — умрешь, свинья, — чеканя каждое слово, сказала Накита.

Лен вытаращил глаза, а физиономия его от удара по ребристому металлическому шкафчику, была вся красная. Барнабас смеялся, но провести первый школьный день в кабинете директора мне не улыбалось.

— Э-э, Накита, — окликнула я.

Жница судорожно вздохнула, окинула взглядом обращенные к ней лица и отпустила Лена. Он пошатнулся, едва сохранив равновесие, но сохранить гордый вид ему не удалось. Накита была куда меньше его и в своем полном замешательстве казалась растяпой. Теперь, конечно, смущенной растяпой.

— Да ты чокнутая! — крикнул Лен, поправляя рубашку. — Эй, слышишь? Вы оба друзья Мэдисон, да? Такие же чокнутые, как она!

Я сделала невинное лицо, стараясь не рассмеяться. Барнабас хихикал — как и все ребята, наблюдавшие за происходившим.

Эми схватила Лена за руку, словно не давая ему броситься на нас, и утащила. И тут из-за утла появился учитель. Но смотреть было не на что, разве что на смеющихся ребят. Они вскоре разошлись, громко комментируя происшествие, стайка барышень потащилась за ними. Я выдохнула, даже не заметив, когда успела вдохнуть.

— Накита, — начала я, снова открывая шкафчик. — Нам нужно поработать над твоими навыками общения с людьми.

— Он коснулся меня, — нахмурилась она. — Ему повезло, что остался в живых.

Я подняла брови. Может, серафимы все-таки они ошиблись, решив, что Накита будет учить меня обращаться с амулетом, а я ее — жить с даром страха.

— Да, коснулся, но если ты не хочешь вылететь из школы, нужно быть мягче.