Поворот судьбы

Любой человек желал бы этого. Любой, кроме Лео. Лео не видит своей вины в «повороте событий», как он предпочитает именовать случившееся, словно пропасть, которая разверзлась между нами, была вызвана погодно-климатическими условиями или тем, что в силу вступили новые законы о налогах. Он всегда был склонен считать себя непогрешимым. Теперь, когда я могу оглянуться назад, я понимаю, что Лео занес ногу на выходе из нашего дома еще до того, как я могла подозревать об этом. Его странное поведение служило сигналом того, что от меня скрыта общая картина событий.

Я объясняла поведение Лео тем, что у него нервный срыв. Он Постоянно жаловался на стресс, сумев убедить меня, что это моя Нина, что это вина детей, что это результат невидимого внутреннего конфликта. Он не стенал от горя, крича, что он, Лео Штейнер, является заложником и жертвой невыносимых обстоятельств, по это было ясно по тысяче намеков.

Все началось с непонятных замечаний. Он сказал однажды, что курятина, которую мы покупаем, недостаточно хорошего качества. И вообще мы питаемся неправильно. Нам надо обратить больше внимания на полезность пищи, иначе наша иммунная система не выдержит нагрузки. Он считал, что дополнительная ответственность, которую он ощутил с появлением Аори, неминуемо приведет к новому стрессу, а может, даже станет причиной болезни и ухудшения состояния его здоровья.

Вся эта история завершилась тем, что мы отправились на ферму, которая находилась почти в часе езды на машине, и вернулись с окровавленными сумками в багажнике, которые выглядели, по меньшей мере, устрашающе, так как были до отказа набиты куриными тушками. Вскоре после этого Лео завел разговор о том, чтобы вырастить нескольких цыплят самим, но я сразу же воспротивилась этому, сказав, что дети, которые будут есть только что бегавшую под ногами живность, могут вызвать в будущем гораздо больше беспокойств, чем мы можем себе представить.

Но что же было вначале, курица или… яйцо, из которого «вылупилась» моя младшая девочка?

Наверное, мне уже никогда не дано будет узнать об этом.

Я даже не уверена, что Лео смог бы ответить на этот вопрос.

Если вам открыта истина, недоступная мне, то вы знаете, на какой адрес мне написать.

Глава третья

Судьи

Излишек багажа

От Джей А. Джиллис

«Шебойган Ньюс-Кларион»

«Дорогая Джей,

У меня живет удав, и это почему-то очень беспокоит моих соседей по квартире. Геркулес представляет собой семь футов чистой мышечной массы. Он чистоплотный и красивый. Он ни разу не покидал своего террариума, и ни один из наших гостей не пострадал от него ни в малейшей мере. Я выпускаю его только в своей комнате, при закрытой двери. Ему нужна свобода, чтобы поиграть и размяться. Мои соседи возмущенно заявили, что им достаточно одного того, что Геркулес ест живых мышей (которых я тоже держу в клетке в своей комнате). Они требуют, чтобы я или выехал, или избавился от Геркулеса, но поскольку я заключал договор долгосрочной аренды как основной квартиросъемщик, а в объявлении четко указал, что у меня есть необычное, но гипоаллергенное и покладистое животное, то считаю, что у них нет причин жаловаться. Они угрожают мне тем, что съедут сами, но тогда мне придется ежемесячно выкладывать такую сумму за квартиру, которую я не в силах потянуть. Что же мне делать?

«Дорогой Раздраженный,

Хотя вы и идеально подходите на роль хозяина Геркулеса, тем не менее, все же не можете отказать своим соседям в праве испытывать некоторую тревогу в связи с необходимостью делить квартиру с существом, которое вы сами описали как семь футов чистой мышечной массы, да еще и поедающего живых мышей. Поставьте себя на их место. Отвечая на ваше объявление, они, вероятно, думали, что у вас живет хорек. Я бы советовала вам дать соседям оговоренный срок, на то чтобы подобрать квартиру, иначе вы поставите их в стесненные обстоятельства, а затем поместить новое объявление, в котором ясно указать, что в вашем доме живет питон. Многочисленные опыты показали, что змеи у большинства людей ассоциируются с опасностью и вызывают ужас. Желаю вам удачи.

Р. 8. Вы не задумывались над тем, почему вы считаете удава «нежным» другом, совершенно игнорируя теплокровных? Например, мышей?

Мне тысячу раз приходило в голову, что я наказана за свое презрение. К читателям. Они часто вызывали у меня пренебрежительное отношение.

Когда я читала эти письма Кейси (так развенчивается миф о конфиденциальности информации, которой владеют доктора, юристы и журналисты, хотя в нашем случае она не покидала стен дома), мы, бывало, заваливались друг другу на плечо от приступов безудержного смеха. Взять хотя бы этого любителя пресмыкающихся. Затем был сантехник, который хотел разводить овец и спрашивал, как это лучше делать в условиях города (Кейси утирала слезы от смеха). На память мне приходит и другая история: одна женщина очень удивлялась тому, что два ее поклонника не захотели предоставлять ей свои декларации о доходах за последние два года, чтобы она могла их сравнить и окончательно определиться с выбором. Люди обращались ко мне как к авторитетному источнику, и я принимала свое положение хранителя мудрости как должное, давая советы, основанные либо на моей уверенности, либо на опыте прошлого.

— Излишек багажа — лучше не скажешь!

Я припоминаю, что Гейб перешел уже в старшую школу, а Каролина была еще ученицей средних классов, когда Лео начал беспокоиться о своем здоровье. Лео. Мужчина, который не так давно мог высмеять меня за мою «одержимость упражнениями на приседание и отжимание». Он начал с того, что пересмотрел режим сна, ибо считал, что нарушения сна могут самым негативным образом сказаться на продолжительности жизни. Я ощущала его неприятие, что бы ни делала. Когда я возвращалась после двух миль пробежки, он бросал в мою сторону такой взгляд, как будто меня пригласили на званый ужин, а я привела с собой огромного ньюфаундленда.

Каждый день я заставала его пару раз за одним и тем же занятием: он измерял пульс. Он постоянно приводил мне примеры того, как люди дожили до ста пяти лет на кофе и витамине С. Лео начал ездить через весь город на занятия йогой. Они проводились в чьем-то доме. Там было темно, потому что помещение было без окон. Лео стал напоминать мне своего отца, когда произносил:

— Я бегаю, только когда за мной кто-то гонится. Я не курю. Не употребляю наркотиков. Моим родителям уже за восемьдесят. Все мы смертны.

Я решила, что ситуация требует снисходительного отношения. Юмор — лучшее лекарство.

Мне было жаль подлеца. Я даже подумала о том, что было бы здорово иметь какое-то общее важное увлечение.

— О великолепный Лео! — встретила я его аплодисментами в первый раз, когда он, ковыляя, вошел в дом. После часа занятий он взмок до такой степени, что можно было подумать, будто он попал под ливень. Каждые несколько лет Лео покупал пару дорогих кроссовок, в которых пробегал по окрестностям от силы два раза, чтобы потом отдать их нашему жильцу Клаусу. Ничего более. Так проходили дни. Месяцы. Но в этот раз все было по-другому. Я поняла, что он всерьез увлекся.

Когда я послушно втирала арнику ему в ногу (хотя и помнила, что он отказался сделать это для меня еще несколько месяцев назад), Лео спросил, хотела бы и я присоединиться к нему.

— Хотя, честно говоря, я не знаю, получится ли у тебя. Из-за балета. Занятия сделали тебя такой напряженной.

Я действительно напряглась… от негодования и втерла арнику несколько жестче, чем требовалось. Но мне удалось взять себя в руки. Усмехнувшись, я произнесла:

— Вообще-то я довольно гибкая, Лео. И думаю, что эти две дисциплины очень похожи. Поэтому я, конечно, приеду на твои занятия.