Страница 5 из 8
– Будь моим гостем, чужеземец! Вот еда, вот вино…
Мы ели и пили, пока не насытились, а потом курили кальяны, в полутьме думая каждый о своем.
В который раз я мысленно возносил благодарность Аллаху за свое спасение, за встречу с человеком и за то, что, пусть невольно, стал свидетелем чуда. Ведь Джафар и в самом деле был прав: верность и надежда – казалось, такие человеческие чувства, которые среди людей можно встретить реже, чем среди этих сказочных животных…
Голос Джафара отвлек меня от мыслей:
– Уже скоро, Синдбад. Когда таинство свершится, мы отведем Алхас в стойло, а после я доставлю тебя к нашему царю аль-Михрджану, если Аллах будет милосерден и не пошлет нам бед… Знай же, что если бы ты не встретил сегодня меня или одного из моих товарищей-конюхов, то до нашего жилья тебе пришлось бы идти не одну неделю. И неизвестно еще, какие бы несчастья подстерегали тебя на этом пути. Ведь мы живем в самом сердце острова и выходим к берегу только тогда, когда ведем кобыл на встречу с их крылатыми мужьями.
Я хотел, конечно, прямо сейчас отправиться в обитаемые места, ибо во мне ожила и окрепла надежда на то, что когда-нибудь, пусть нескоро, но попаду я в обитель своего сердца – несравненный и прекрасный Багдад. Но понимал я и Джафара. Великое чудо, ради которого он и его товарищи пришли сегодня на берег моря, требовало времени и терпения. Значит, всем нам приходилось ждать.
Медленно текли минуты, мерцали огоньки светильников. Веки мои смежились, я почти уснул. Но в этот момент раздался удар, похожий на удар грома, а затем мы услышали крики, которые не мог издать ни один человек. Низкие, полные отчаяния и тоски звуки дошли к нам под землю так же легко, как будто не существовало никаких преград.
– Что ж, Синдбад, – сказал мне Джафар, – пора. Это кричал муж нашей прекрасной Алхас. Его сердце рвется остаться с ней, но теперь он должен улетать. Обычно мы не торопимся подниматься на берег и даем попрощаться, но сейчас я потихоньку выведу тебя – ты должен увидеть это.
Крадучись, отсчитали мы ступени вверх; прохладный ветерок погладил нас по щекам. Розовело небо – до восхода оставалось немного. Несколько шагов – и мы пришли на прогалину, где Джафар привязал кобылу. Сейчас, в свете звезд, животное выглядело не просто громадным – в нем появилась какая-то угроза. Но быть может, мне так только показалось. Рядом с Алхас стоял ее муж. Прекраснее существа не видал я в мире подлунном. Огромный конь, высотой превышавший взрослого мужчину вдвое, черный как смоль. Гордый и грозный поворот головы выдал его горячий нрав. Я до этой минуты не верил Джафару, но конь и впрямь обладал огромными крыльями, не похожими ни на крылья птицы, ни на крылья нетопыря; ими он словно обнимал свою подругу.
– Смотри, чужеземец, они прощаются, – прошептал Джафар. – Еще миг, и он улетит… Я наблюдаю это уже не первый раз, но всегда мое сердце замирает от счастья и боли. Я молю Аллаха всемилостивейшего, чтобы дал он мне сил прожить еще год, привести сюда прекрасную Алхас и подарить им еще одну встречу…
Я хотел расспросить Джафара о маленьких кобылках, но меня перебил громоподобный удар – это конь ударил копытом. Потом раздался еще один страшный, оглушительный крик, и порыв ветра начал клонить нас к земле – то взмахнул своими великолепными крыльями морской конь. Морда его еще раз с великой нежностью коснулась морды кобылы – и вот он уже парит в небе, стремительно уменьшаясь… В лучах восходящего солнца он казался еще чернее, чем был на самом деле. Вот к нему стали присоединяться другие крылатые кони… Они улетели, в последний раз криками прощаясь со своими подругами. С земли ржанием им отвечали кобылы. И были в том ржании и радость от встречи с любимыми, и надежда…
– Что ж, Синдбад-чужеземец, нам пора. Идем, отвяжем Алхас и отправился домой. Я отведу тебя к царю аль-Михрджану и покажу нашу страну. Для меня это будет честью и наградой, ибо нет большего удовольствия, чем показывать незнакомцу любимую родину, прекраснее которой не видел ничего в мире.
(Я был согласен с ним. Правда, однако, заключалась в том, что для человека его родина и место, которое он называет самым прекрасным, не всегда одно и то же. Ибо родиной может быть и всеми забытая деревушка, красота которой – лишь в воспоминаниях человека о сладостных минутах детства.)
Мы отвязали кобылу, которая почти безучастно позволила нам подойти к себе. Она была так велика, что и вдвоем мы без стеснения устроились у нее на спине.
Джафар был прав – те строения, которые я увидел, находились довольно далеко. Ехали мы почти до полудня, и это при том, что чудесная Алхас несла нас гораздо быстрее, чем самый быстрый конь у меня на родине.
Город царя аль-Михрджана был велик и щедр: я не увидел заборов и засовов. Двери домов были гостеприимно распахнуты, а на порогах домов играли веселые и упитанные дети.
– Не удивляйся, Синдбад-чужеземец. Да, наш город богат. Маги более чем щедро платят за волшебных коней. А наш царь мудр и справедлив. Он отлично знает, что его главное богатство – это честный и самоотверженный труд подданных. Чем больше царь нам отдаст, тем лучше мы будем трудиться на благо царства и на благо наших семей.
– Я не вижу у вас заборов и засовов. Вы так доверяете людям?
– Конечно, ведь это мои земляки. Это мои соседи. Мы вместе обрабатываем землю, вместе растим детей, а потом женим их, вместе работаем на благо царя и вместе радуемся праздникам. Нам нечего бояться друг друга, таиться от ближнего. Да, наши семьи гостеприимны и открыты. Конечно, бывает, что мы ссоримся с соседями. Случается, что жена недовольна мужем или муж женой. Порой непослушны наши дети. Но разве этого не бывает в любой стране, в любом городе, где бы ни жили люди?
Город становился все богаче; я подумал, что мы подъезжаем ко дворцу царя. Но ошибся – это оказались царские конюшни. Выстроены они были из камня и богато украшены. Да, уже по одному виду жилища для коней становилось ясно, что же является главным сокровищем царя аль-Михрджана.
Мы с удобством устроили красавицу Алхас, которая, увидев привычные стены, с заметным удовольствием опустилась на мягкий ковер, которым был устлан пол ее загона. (Честно говоря, более всего этот загон походил на богатую и уютную комнату какой-нибудь избалованной красавицы: чистота, уют, мягкие ковры и приятный запах незнакомых мне трав, что пучками висели у стен… Но как еще мне было называть место, где живет лошадь?)
– Хочешь посмотреть на малышей, Синдбад?
– Конечно, хочу.
Я рассматривал жеребят, которых держали в другом крыле огромных Восточных конюшен. Как все малыши, были они забавные и немного неуклюжие, но уже заметно было, какими прекрасными станут эти животные, когда вырастут и окрепнут. Я ждал увидеть и крылатых, но потом вспомнил рассказ Джафара. Ведь крылатыми рождались только жеребчики, которые сразу же взлетали к отцам и уже более не возвращались к матерям.
Малыши содержались в чистоте и неге большей, чем их матери. Да, вот что было истинным сокровищем этого затерянного острова!
Накормив сладкими фруктами кобылок, мы отправились в царский дворец.
Он поражал. Не своими размерами, а тем, насколько уютно и продуманно, но вместе с тем и роскошно был выстроен.
– Дворец построил отец нашего царя, благородный аль-Нареддин. Был он учеником ученика благородного Сулеймана ибн Дауда (мир с ними обоими!) и великим волшебником. Когда-то во время ученичества узнал он из древних книг о нашем острове, что теперь зовем мы остров Кассиль, собрал единоверцев и переселился сюда. Уже тогда слухи о волшебных крылатых конях ходили между магами. И аль-Нареддин понял, что поступит мудро, если сможет стать хозяином этих коней.
– Но ведь волшебных коней приручить нельзя?
– Ты правильно понял, приручить их нельзя. Но кобылы очень нежны. Они любят чистоту и ласку, а потому их просто приманили – им устроили жилища, безопасные и роскошные. Хотя не такие, как сейчас. Постепенно конюшни перестраивали, чтоб нашим питомицам жилось хорошо. Они и сами не хотят отсюда надолго уходить. Только тогда, когда ждут они свидания со своими избранниками, их можно увести достаточно далеко. В такие дни им желаннее всего шум моря и порывы морского ветра. А когда кобылы ждут малышей, они, точно домашние кошки, ищут тепла, уюта и неги.