Святая (ЛП)

«Не ищите меня», - гласил он.

Он даже не взял свой фургон. Несколько дней мы отчаянно искали его, но не нашли ни следа, куда бы он мог отправиться.

Рядом с Билли я нахожу отца. Он показывает поднятые вверх большие пальцы. Я улыбаюсь, пытаясь выглядеть счастливой. В конце концов, у меня выпускной. Это серьезно.

Когда в кино кто-то умирает, всегда есть сцена, в которой главный герой стоит перед гардеробом умершего и гладит его любимой рубашки, той, что напоминает о множестве счастливых моментов. Этим утром я поступила именно так. Я открыла мамин шкаф, чтобы взять ее любимое белое кружевное платье. Я решила надеть его под свое выпускное платье. Чтобы часть ее была со мной. Сентиментально, знаю.

В кино героиня всегда прижимает одежду к лицу, чтобы почувствовать дуновение еще сохранившегося намека на запах умершего. А затем она плачет.

Мне бы хотелось не знать того, насколько реальны такие сцены, как невероятно это было: стоять там и смотреть на все то, что смерть может оставить после себя. Как тут все еще могут стоять туфли? Думала я. Как может жить одежда, если человека уже нет? На плече фланелевой рубашки я нашла волос и осторожно зажала его между указательным и большим пальцами, этот волос остался моей единственной связью с человеком, которого я так любила. Я долго держала его, не зная, что с ним делать, и, наконец, отпустила. Я позволила ему улететь.

Это больно.

Но прямо сейчас она со мной, ткань источает аромат ее ванильных духов, и каким-то образом придает мне сил.

- Это официальная пытка, - говорит Кристиан в моей голове. - Сколько там заготовлено речей?

Я уточняю в программке.

- Четыре.

Ментальное рычание.

- Но мы должны поддержать Анжелу, - напоминаю я ему. – «Ангельский клуб» держится вместе, да?

- Я же сказал. Пытка.

Я слегка поворачиваюсь и бросаю на него быстрый взгляд. Он сидит в паре рядов позади меня рядом с Эвой Петерс. На соседнем ряду Кей Паттерсон ухмыляется мне.

Знаю, знаю, думаю я. Я все еще смотрю на него.

Он поднимает брови.

- Не важно, - говорю я ему.

Заканчивается первая речь и наступает очередь Анжелы. Ведущий объявляет ее в качестве представителя от класса. Одна из лучших и ярчайших звезд Джексон-Хол. Одна из трех учеников, поступивших с осени в Стенфорд.

Аплодисменты, аплодисменты.

- Стенфорду следовало бы понизить запросы, - замечает Кристиан.

- Знаю. Стой, он сказал три ученика?

- Думаю, да.

- И кто же третий счастливчик?

Нет ответа.

Я поворачиваюсь, чтобы снова взглянуть на него.

- Нет.

Он улыбается.

- Теперь понимаю, - говорю я. - Ты следишь за мной.

- Тихо. Анжела начинает.

Я переключаю внимание на сцену, на которой натянуто стоит Анжела, перед ней высится стопка карточек. Она натягивает на нос очки.

Откуда у Анжелы очки? Спрашивает Кристиан.

- Она сегодня в роли Анжелы – ботаника, - отвечаю я. - Очки – это ее костюм.

- О-кей.

Анжела негромко прочищает горло. Она заметно нервничает. Все взгляды прикованы к ней. Все внимание на нее, притом, что она привыкла всегда сидеть в уголке с книгой. Она смотрит на меня. Я улыбаюсь ей, надеясь поддержать.

- Я знаю, о чем обычно говорится в таких речах, - начинает она. – Я должна подняться сюда и говорить о будущем. Каким оно будет чудесным, как мы осуществим свои мечты и сами чего-нибудь добьемся. Возможно, я должна была бы прочитать детскую книжку о месте, куда мы отправимся и упомянуть, какое светлое будущее нас ожидает. Это воодушевляет, правда? – Бормотание из толпы.

- Ой-йой, - говорит Кристиан.

Я знаю, о чем он. Звучит так, будто Анжела собирается начать одну из таких анти-вдохновляющих выпускных речей, в которых девчонок из группы поддержки называют безвкусными Барби, а любимых учителей мерзкими извращенцами.

Анжела опускает глаза на карточки.

- Не делай этого, - думаю я.

- Когда я думаю о будущем, меня потрясает, как много всего меня там ожидает. Я знаю, что у меня не все будет получаться. А это важно. Что, если вдруг окажется, что мое предназначение, смысл моего бытия на этой планете, это только терпеть неудачи? Что, если я не справлюсь?

Она снова смотрит на меня. Я задерживаю дыхание. Уголок ее рта приподнимается – она улыбается мне. Затем снова становится серьезной.

- Но когда я думаю о том, чему научилась здесь за все эти годы, и я говорю не об уроках, а о том, чему я научилась, наблюдая за своими друзьями, которые встречались со своим будущим и искали свое предназначение. Я поняла, что буря – это не всегда только плохая погода, а пожар может стать началом чему-то новому. Я обнаружила, что в этом мире гораздо больше оттенков серого, чем я могла предположить. Я поняла, что иногда, когда ты боишься, но продолжаешь двигаться вперед – это и есть самое большое мужество. И наконец, я поняла, что жизнь – это не череда взлетов и падений. Жизнь – это присутствие там, где все меняется, где происходят события, где меняешься ты сам. Я хочу сказать, не важно, насколько светлым мы видим свое будущее, это не имеет значения. Поступим ли мы в самый престижный университет или останемся дома и устроимся на работу.

Не это определяет нас. Наше предназначение на этой земле – не одно единственное событие, которое по выполнении мы можем вычеркнуть из писка. Это не тест. Его нельзя сдать или провалить. Есть только мы, решающие каждую секунду, кто мы есть на самом деле и во что мы превратимся. Поэтому я говорю, забудьте про будущее. Живите настоящим.

Именно этим моментом. Перестаньте чего-то ожидать. Просто будьте. Тогда вы сможете стать кем-то великим.

Она закончила. Толпа хлопает и хлопает, думаю, большинство, потому что ее речь была довольно короткой. Поэтому большинству она влетела в одно ухо и вылетела в другое. Но не мне. Я очень внимательно ее слушала.

- Ладно, должна сказать, это была самая помпезная речь, которую я слышала в своей жизни, - говорю я Анжеле после окончания церемонии. Мы обнимемся, чтобы Билли могла нас сфотографировать. – Ну, серьезно. «Просто будьте?» Тебе надо писать слоганы для «Nike».

- Это была хорошая тема, я тебя знаю. Мудрость от всего сердца и все такое.

- Ну, тогда ты теперь не будешь напрягаться по поводу своего предназначения?

- Не совсем. Я пытаюсь найти свой дзен.

- Удачи с этим.

- Эй. – Она выглядит слегка обиженно. – Тебе действительно не понравилась моя речь? Потому что я писала ее для тебя.

- Знаю. Мне очень понравилось. Просто в последнее время меня не очень тянет на философию. Я все еще заставляю себя вдыхать и выдыхать.

- Ты уже говорила с Такером? – спрашивает она.

Она определенно знает, как испортить настроение.

- Нет.

- Ну, значит, поговоришь, - заявляет она, глядя куда-то поверх моего плеча. – Я подойду попозже. – Затем она уходит, затерявшись в море черно-белых мантий. Я поворачиваюсь и обнаруживаю Такера, стоящего позади меня. Кажется, ему неловко.

- Привет, морковка, - говорит он.

- Привет.

- С ума сойти, да?

- Ты о чем?

- Выпускной. – Он жестом обводит комнату. – Наконец-то можно отчалить.

- Ах. Да. С ума сойти.

Он смотрит на меня и прищуривается. – Мы можем выйти на минутку и поговорить? – Я иду за ним на заросший травой задний двор школы. Здесь тихо, но до нас все еще доносится жужжание голосов из школы. Такер сует руки в карманы.

- Прости. Я был дураком. Я не знаю, я должен был, а потом я увидел… - Он прерывается, делает глубокий вдох. – Думаю, в меня вселился пещерный человек. Прости меня, - опять говорит он.

Я не могу придумать, что бы такое ответить, что удержит меня от слез.

Такер прочищает горло. – Как ты?

- Прямо сейчас? Бывало и получше.

- Нет, я имею в виду… - Он вздыхает. – Боже, я и забыл, как с тобой бывает сложно. – Это оскорбление, но оно произносится с неловкой улыбкой, а восхищение в его глазах возвращает меня в те дни, когда мы постоянно сводили друг друга с ума.