Святая (ЛП)

Я помню. Это было в аэропорту. Я видела его и почувствовала его радость. Я тогда еще подумала, что безнадежно свихнулась.

- Но я наблюдал за вами на расстоянии, - говорит он. – Всю жизнь я, так или иначе, был с вами.

Ладно, теперь фантазии любого ребенка, чьи родители в разводе, стали правдой. Оказывается, мои родители любят друг друга. Они хотят быть вместе. Мой отец все это время хотел быть со мной.

Но это так же похоже на то, что кто-то взял ластик и стер всю историю моей жизни, и снова переписал ее, уже совсем по-другому. Все, что я думала, я знаю о себе, изменилось за последние несколько часов.

Джеффри не купился на это.

- Какая разница, если бы мы знали, кто ты? – говорит он. – Ты сказал, это было для нашего блага, но это фигня. Итак, наш отец – ангел? И что?

- Джеффри, - предостерегает мама.

Отец поднимает руку. – Нет, все в порядке. Это хороший вопрос. – Он многозначительно смотрит на Джеффри. Есть в нем что-то королевское, что-то, что заставляет уважать его, даже против твоего желания. Джеффри сглатывает и опускает глаза.

- Дело не во мне. А в вас, - говорит отец.

- Майкл, - шепчет мама. – Ты уверен?

- Время пришло, Мэгги. Ты знала, что это случится, - говорит он, гладя ее руку. Он снова поворачивается к нам. – Я – Интэнджа. Ваша мама – Димидиус, полукровка. Это делает вас с сестрой очень редким и очень сильным видом ангелов. Мы зовем их Триплы.

- Триплы? – повторяет Джеффри. – Это как три четверти?

- Это опасный мир для Триплов, - продолжает отец. – Они настолько редки, что их способности почти неизвестны, но ходили слухи о Триплах, которые, после всего, скорее ангелы, чем люди, обладающие почти такой же силой, что и чистокровные ангелы, с одной лишь разницей.

- Какой разницей? – быстро спрашивает Джеффри.

- Свободная воля, - говорит отец. – Вы тоже чувствуете отдачу, вашу легкую грусть о радость, к чему бы ваши действия не вели, но, в конце концов, вы совершенно свободны выбирать свой путь.

- А это опасно, потому что… - говорю я.

- Это делает вас очень, очень привлекательными для тьмы. Те несколько Триплов, что были на земле, постоянно разыскивались врагами. За ними безжалостно охотились и уничтожали, если те не переходили на их сторону. Вот почему мы с мамой сделали все, что могли, чтобы никто о вас не узнал. Самым важным для нас было держать ваше происхождение в тайне, даже от вас самих. Мы просто хотели, чтобы вы были в безопасности.

- Так почему ты тогда сейчас все рассказал? – спрашивает Джеффри.

Он слабо улыбается. – Потому что, кажется, вы уже привлекли внимание врагов. Думаю, это было неизбежно. Теперь ваша безопасность стала понятием относительным. Мы всегда знали, что не сможем вас прятать вечно. Мы просто хотели, чтобы у вас была настолько человеческая жизнь, насколько это возможно. И она кончилась.

Воцаряется тишина, пока мы с Джеффри пытаемся осмыслить эту новость. Ангел на три четверти. Не Квортариус. И отец сказал еще что-то, что раскаленным железом прожигает мой мозг.

Скорее ангелы, чем люди.

Итак, отец – ангел. Что делает нас фриками, даже среди тех, в ком течет ангельская кровь. Неожиданно то, что мама не брала нас на собрания все эти годы, приобретает смысл. Она прятала нас даже от полу-ангелов. Даже, как сказал отец, от самих себя.

Мама стала тихой, много спит. История отняла у нее много сил, которые она так старалась сохранить. Она устала, но была явно счастлива на протяжении тех часов бодрствования. Облегчение, вот как это называется. Словно она освободилась, сказав нам правду.

Весь тот вечер я провела, разглядывая отца. Ничего не могу с собой поделать. Иногда он кажется обычным человеком, когда шутит с Билли, ест ужин, который она нам приготовила, вытаскивая самое вкусное. Это наводит меня на мысль, нужны ли ангелам средства к существованию, как нам. А иногда, совсем очевидно, он казался пришельцем. Например, когда пытался воспользоваться пультом от телевизора. Он смотрит на него, как на волшебную палочку. Хотя он быстро догадывается, что с ним делать, а потом восторгается чудесами кабельного.

- Как много каналов, - размышляет он. – Последний раз, когда я смотрел телевизор, их было всего четыре. Как вы решаете, что посмотреть?

Я пожимаю плечами. Я не часто смотрю телевизор. Уверена, отец не придет в восторг от «Холостяка»[44]. – Джеффри обычно смотрит ESPN. – Отец бросает на меня непонимающий взгляд. – Спортивный канал.

- А есть каналы, полностью посвященные спорту? – спрашивает он почти с трепетом.

Оказывается, отец страстный баскетбольный болельщик. Плохо, что Джеффри не захотел остаться и посмотреть с ним игру. Я не могу оторвать от отца глаз, повторяю каждое его движение, но Джеффри не может даже находиться с ним рядом. С тех пор, как он, попросив прощения, удалился с семейных посиделок, он засел в своей комнате. Уже несколько часов от него не слышно ни звука, ни то, что его обычной музыки.

Я пытаюсь почувствовать его, что не так уж сложно. С того занятия с мамой у меня наметился явный прогресс со включением и отключением моей эмпатии. А сидя здесь, чувствуя сияние, которое просто пульсирует вокруг отца, удивительно легко мысленно подняться к Джеффри в его комнату.

Он в бешенстве. Ему все равно, почему они так поступили. Он бы хотел, но не может перестать злиться. Они обманывали нас, они оба. Не важно, почему. Они лгали.

Он больше не хочет играть по их правилам. Его это достало. Его достало чувствовать себя пешкой на какой-то космической шахматной доске.

Я его понимаю. Часть меня чувствует то же самое. Просто тяжело злиться рядом с отцом, с его полным радости присутствием, которое очищает разум от всего темного и больного. Это кажется не честным по всем параметрам, мне нельзя чувствовать то, что я чувствую. Может, я бы и возмутилась от этого, если бы могла.

- Думаю, мы смогли бы справиться с этим, - позже говорю я маме. Я помогаю ей дойти из ванной до спальни. Есть что-то недостойное в этом, думаю я, эта мелкая шаркающая походка, которая у нее сейчас, то, что без помощи она не может даже сходить пописать. Она не такая. Каждый раз, когда мы делаем это, у нее на лице появляется это жесткое выражение, словно она пошла бы на все, только бы я не видела ее такой.

- Справиться с чем? – спрашивает она.

- С правдой. Что отец – ангел. Что мы – Триплы. Со всем этим. Мы могли бы хранить это в секрете.

- Угу, - говорит она. – У тебя это так хорошо выходит.

- Это вопрос жизни и смерти, если бы я знала, я бы молчала, - возражаю я. – Я же не идиотка. – Я откидываю одеяла и осторожно поддерживаю ее, пока она опускается на кровать. Затем я поднимаю одеяла к ее талии и разглаживаю их.

- Я не могла рисковать, - говорит она.

- Почему нет?

Она знаком показывает мне присесть, и я слушаюсь. Она закрывает глаза, снова открывает их. Хмурится.

- Где твой отец?

- Ушел. Куда он вообще ходит?

- Наверное, у него еще осталась работа.

- Да уж, пошел жечь куст для Моисея, - саркастически замечаю я. (прим.пер.: по книге Бытия Бог явился Моисею в горящем кусте)

Она улыбается: - Мардж Виттакер, 1949.

Секунда уходит на то, чтобы понять, что она имеет в виду. – Ты имеешь в виду ту, что была до Марго Витфилд?

- Да.

- Мардж. Мило. Ты всегда брала формы имени Маргарет? – спрашиваю я.

- Почти всегда. Только если я не скрывалась от чего-нибудь очень плохого. В любом случае, Мардж Виттакер влюбилась.

У меня появилось чувство, что она говорит не об отце. Она говорит о том времени, которое упоминала раньше, времени, когда она едва не вышла замуж. В пятидесятых, сказала она.

- Кто это был? – мягко спрашиваю я, не уверенная, что хочу знать.

- Роберт Тернер. Ему было двадцать три.

- А тебе… - я быстро подсчитываю. – Почти шестьдесят. Мам. Ну, ты даешь.

- Он был Трипл, - говорит она. – Я никогда прежде не встречала так много потомков ангелов: Бонни и Уолтер, с которыми я познакомилась, когда мне мыло тринадцать, когда я еще сама не знала, что я – полу-ангел, и Билл, я встретила ее во время войны, но никого похожего на Роберта. Казалось, он мог все. Он был способен на все. Однажды, он вошел в офис, где я работала секретарем, и пригласил меня на ужин. Естественно, я была удивлена; я никогда раньше его не видела. Я спросила, почему он решил, что я соглашусь на ужин с незнакомцем. А он ответил, что он не незнакомец. Я снилась ему, сказал он. Он знал, что я люблю китайскую кухню, и от точно знал, в какой ресторан меня отведет, он знал, что я закажу кисло-сладкую свинину, и он знал, какая записка будет в моем печенье. Так что ты понимаешь, мне пришлось пойти, чтобы выяснить, прав ли он.

44

прим.пер.: телепередача, в который холостяк из нескольких участниц выбирает одну.