Нити судеб

Максимилиан сделал ещё один шаг и почувствовал движение рядом с собой. О боги! Только хорошее самообладание не позволило ему закричать. Перед ним лежал Кербер, а это был он, в этом не было сомнения. Огромный как храм Афины во дворце, с тремя головами и прикован толстой цепью к скале. Одна из его голов лениво взирала на полководца, широко зевнув и оголив острые как кинжалы зубы. Но Максимилиан его, по всей видимости, не интересовал, и он лёг обратно на свои здоровые лапы, закрывая глаза.

Полководец заставил себя отвернуться от этого чудовища и решительно пошёл прямо к виднеющейся вдалеке лодке, стоявшей у берега.

Высокая скрючившаяся фигура, сидевшая на корме маленького деревянного судна, вдруг ожила.

— Максимилиан, настало и твоё время? — прокряхтел старик. — Но постой, ты же жив, — удивлённо воскликнул он. — Хотя мне нет дела до твоих проблем.

Он протянул высохшую и белую как снег руку, требуя плату.

Максимилиан, как и положено, положил ему в ладонь одну золотую монету, плату за проезд, и, собравшись с духом, сел в лодку, внимательно осматривая сурового, старого Харона, перевозчика душ умерших. Интересно, зачем ему тут деньги, и на что он их тратит?

Но не к месту возникшие мысли быстро выветрились из головы полководца, как только он понял, что не может рассмотреть своего перевозчика. Его очертания терялись, оставляя перед глазами лишь смутный образ старика в рваном сером балахоне и длинными спутанными чёрными волосами, за которыми не было видно лица.

— Боишься? — вдруг спросил старик, отталкиваясь от берега, и уже через секунду странное судно уже было на середине реки, вода которой была густого чёрного цвета, сквозь которую ничего не было видно.

— Конечно, — согласился Максимилиан, спорить с очевидным было глупо и он никогда в жизни ещё не испытывал такого ужаса. Но уверенность давала ему сил, и он точно знал, куда идёт и зачем это делает. И здесь разве что глупец будет чувствовать себя комфортно, да и то, сомнительно, и, пожалуй, он согласится с теми, кто называл это место царством мрака. Никогда не проникают сюда радостные лучи яркого солнца, и даже лёгкого дуновения свежего ветерка не было. Здесь всё было мёртвым.

Лодка медленно плыла по широкой реке мимо бескрайних полей, которые сменялись высокими берегами, и крутыми каменистыми скалами, от которых отражались тихие, едва уловимые стоны, подобные шелесту увядших листьев. И звуки эти пробирались к самому сердцу, вызывая холодный пот на спине.

— Это бесплотные тени сетуют на свою безрадостную жизнь. Не сидится им на своём месте, вот и носятся здесь, — пробурчал Харон, как будто прочитал мысли полководца. — Выходи, — махнул он рукой, на взявшийся из ниоткуда берег.

— Спасибо, — кивнул Максимилиан своему перевозчику и спешно сошёл с лодки.

— Не за что меня благодарить, — усмехнулся он и повернул своё судно назад.

— Харон! — окликнул Максимилиан старика. — Как мне вернуться назад?

— Назад? — засмеялся он скрипучим голосом. — Если рискнёшь вернуться назад, пересеки долину, ту, что за лагерем, пройди высокие скалы через ущелье и увидишь реку. Позови меня, и я приплыву. Но никому нет возврата из этого царства, Максимилиан. Никому, — сказал он и растворился в темноте.

— Нет, Харон, я вернусь, — сказал Максимилиан уже в пустоту. — Вот только найду жену, которую у меня отняли, и вернусь.

Глубоко вздохнув, он решительно развернулся, но сделав всего два шага, изумлённо остановился. Перед взором открылась странная картина. Вот что Максимилиан не ожидал тут увидеть, так это простой военный лагерь. Довольно большой и добротный, но как-то это не укладывалось в голове… царство мёртвых, и лагерь. Справа, как и полагается, находились солдатские палатки, навесы и простые лежаки под открытым небом, которых было неимоверное количество. Они серым морем уходили за горизонт, и понять количество солдат, находившихся здесь даже приблизительно, не представлялось возможным. Слева несколько штабных шатров, а прямо, немного в стороне ото всех, шатёр царя.

— О боги, — прошептал Максимилиан. — Отец…

Он здесь, отец, которого он похоронил двадцать пять лет назад, который был для Максимилиана всем.

Нервно вздохнул и решительно направился в лагерь, но не успел пройти и десяти шагов как к нему выбежал Тигран.

— Брат! Тебя убили? — начал кричать он. — Не может быть!

— Нет, Тигран. Я жив, — улыбнулся Максимилиан, радуясь встрече с давним другом. Другом, который отдал свою жизнь, прикрывая друга.

— Жив? Макс, я не понимаю. Что ты тогда тут делаешь? — недоверчиво спросил он и даже отошёл на шаг назад, как будто опасаясь.

— Я пришёл за женой.

— За Линой? — понимающе спросил он, и Максимилиан тут же нахмурил брови, не ожидая услышать такого ответа.

— Ты знаешь её?

— Её тут все знают, — усмехнулся он, немного расслабившись. — Единственная женщина в лагере, да ещё с таким буйным характером. Может, ты хоть объяснишь мне, в чём тут дело? Она называет себя твоей женой, говорит, что у вас есть сын… Она знает меня… Макс я ничего не понимаю. А подойти к ней нельзя, она кидается как фурия на каждого, кто приблизится к ней, — произнёс Тигран, и Максимилиан удивлённо улыбнулся. Вот так женщина. Ему уже не терпелось увидеть её.

— Да я и сам не понимаю, брат. Афина сказала, что она прогневала мойр, поэтому мы её забыли… Не знаю.

— Здравствуй сын, — услышал Максимилиан рядом, знакомый с детства голос, и повернул голову.

— Отец! — радостно воскликнул он и крепко обнял его.

Как давно Максимилиан мечтал об этом! Мечтал обнять его, так как не успел этого сделать перед его отбытием на войну… Отец, который был великим человеком, полководцем, каких свет никогда не видел, и правителем, каким Максимилиан надеялся когда-нибудь стать.

— Сын, как же так. Ты умер? — недоверчиво спросил он и посмотрел на Максимилиана встревоженными глазами. Он внимательно осмотрел доспехи сына, и когда его взгляд остановился на красном плаще генерала, нахмурился. Сам Деметрий был облачён в белый плащ, символизирующий царскую власть, хотя Максимилиан хорошо помнил, что отец, также как и он сам, предпочитал надевать его только на официальные церемонии, представая перед народом как военный полководец, а не правитель.

— Нет отец, я жив, — ответил Максимилиан, очень стараясь, чтобы его голос не дрожал от волнения. — И я пришёл за Линой. Она здесь?

— Здесь, пошли, — немного удивлённо ответил тот и потянул сына за локоть. — Максимилиан, эта женщина рассказывала удивительные вещи. Ты помнишь её?

— Нет, я её не помню. Но Афина показала мне тот мир, в котором она была моей женой, сына… сказала, что я могу всё вернуть.

— Вернуть? — тут же воскликнул Деметрий. — Максимилиан, верни. Верни его. Если хотя бы часть из того что она рассказывала правда, то я готов умереть ещё раз ради этого!

— А что она рассказывала? — недоверчиво спросил Максимилиан. Такая бурная реакция отца насторожила. Было что-то, чего он не знал?

— Греция была великой страной, а Рим пал от твоей руки, — коротко сказал он, подводя его к небольшому редкому лесу, и показал рукой, на маленькую белую фигурку, сидевшую у дерева.

Это была она… О боги, это была Лина. И даже не видя лица, Максимилиан узнал её.

Её длинные волосы золотым водопадом спадали на поджатые к груди колени, а короткий серый солдатский хитон совсем не скрывал красивые подтянутые ножки.

— Она всё время сидит тут и не подпускает к себе никого, — сказал Деметрий и положил сыну руку на плечо. — Она любит тебя… Безумно любит. Забери её отсюда, ей не место среди мёртвых, — подтолкнул Максимилиана он в спину и он не чувствуя почвы под ногами пошёл к жене, которую даже не помнил.

— Лина? — позвал он её осипшим голосом, и тут же откашлялся, прочищая горло.

— Пошёл вон, пока я тебя не убила ещё раз! — гневно выкрикнула она, не поднимая головы.

— Лина, я пришёл за тобой, — уже более уверенно произнёс Максимилиан, и в ту же секунду она подняла свои большие и голубые как небо глаза.