Русская Италия

Крейсер «Мальборо» вышел из Ялты 13 апреля 1919 года.

Князь Ф. Ф. Юсупов, плывший на этом же корабле, вспоминает:

«Эмигранты смотрели с палубы «Мальборо», как исчезает крымский берег, последние пяди родной земли, которую пришлось им покинуть. Одна и та же тревога, одна и та же мысль мучила их: когда возвращенье?.. Луч солнца, прорвавшись в тучах, осветил на миг побережье, усеянное белыми точечками, в которых всяк пытался различить свое жилище, бросаемое, быть может, навеки. Очертания гор таяли. Вскоре все исчезло. Осталось вокруг бескрайнее море.

На борту броненосца народу была тьма. Пожилые пассажиры занимали каюты. Кто помоложе устраивались в гамаках, на диванах и прочих случайных ложах. Спали где придется, многие просто на полу.

С горем пополам разместились все. Корабельная жизнь скоро наладилась. Главным занятием стала еда. После долгого вынужденного поста мы вдруг почувствовали, как оголодали. Никогда еще английская кухня не казалось столь изысканной! А белого хлеба мы и вкус-то забыли! Трехразового питания едва ли хватало утолить голод. Ели мы постоянно. Наша прожорливость не на шутку перепутала капитана. И то сказать: в два-три дня исчезали месячные припасы…

В первый вечер молодежь собралась в коридоре. Расселись на баулах и саквояжах. По просьбе друзей я взял гитару и запел цыганские песни. Открылась дверь, из каюты вышла императрица Мария Федоровна. Кивком она просила меня продолжать, села на чей-то чемодан и стада слушать. Глянув на нее, я увидел, что глаза ее полны слез.

Впереди над Босфором сияло солнце в ослепительно синем небе. Позади — черные грозовые тучи опускались на горизонт, как завеса на прошлое».

Великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич с семействами дошли с императрицей Марией Федоровной на крейсере «Мальборо» до Принкипо, а там пересели на корабль «Лорд Нельсон» и высадились в Генуе. Они жили в Италии, затем переехали на юг Франции, в Антиб. Из Антиба Великий князь Николай Николаевич и Великая княгиня Анастасия Николаевна переехали под Париж, в Шуаньи.

А вот князь Сергей Георгиевич Романовский, сын Великой княгини Анастасии Николаевны, вернулся из Италии в Добровольческую армию и стал единственным представителем своей фамилии, сражавшимся в рядах белой армии (по некоторым версиям, он и не покидал Крым, что выглядит при тогдашних обстоятельствах почти невероятно).

Как бы то ни было, в 1919 году князь воевал в отряде кораблей под командованием капитана 1-го ранга B. В. Бубнова. Во время обороны Крымских перешейков зимой 1920 года С. Г. Романовский, как офицер связи от флота, был прикомандирован к штабу 2-го корпуса генерала Я. А. Слащова. В июле того же года он был отправлен бароном П. Н. Врангелем к своему отчиму Великому князю Николаю Николаевичу (младшему), проживавшему тогда в Италии. Произошло это в связи с обнаружением в Севастополе заговора молодых офицеров-монархистов, желавших поставить во главе армии вместо П. Н. Врангеля Великого князя Николая Николаевича, а временно, до его приезда, его пасынка Сергея Георгиевича. Барон Врангель решительно поставил крест на этом деле, отправив молодых офицеров на фронт и написав Великому князю, чтобы тот оставил C. Г. Романовского у себя.

Биограф С. Г. Романовского А. С. Кручинин пишет об этом так:

«Приняв 22 марта 1920 года у генерала Деникина главное командование вооруженными силами Юга России, барон П. Н. Врангель уже 28-го произвел старшего лейтенанта князя Романовского в капитаны 2-го ранга, однако вскоре склонился к мысли об изъятии его из состава слащовского штаба, а затем — и к высылке из Крыма. Рассказ об этом, содержащийся в записках Врангеля, не может не оставлять ощущения какой-то недоговоренности и лукавства. «Днем 1 июня я получил сообщение, что в Севастополе среди офицеров флота обнаружен «монархический заговор», и что значительное число офицеров арестовано», — пишет он, так формулируя цели «заговорщиков»: «Вместо меня, будто бы, во главе армии станет Великий князь Николай Николаевич, а временно, до его приезда, пасынок его герцог Сергей Николаевич Лейхтенбергский». Далее, однако, выясняется, что удаление князя из окружения Слащова было предрешено еще 22 мая: считая, что якобы царившие в штабе слащовского корпуса «разгул и интриги» «не могли быть полезны юноше» («юноша» был обстрелянным моряком тридцати лет от роду, которого сам главнокомандующий недавно произвел в штаб-офицерский чин), Врангель «решил отправить его к отчиму», написав Великому князю письмо с просьбой «в интересах молодого человека оставить его при себе».

Так С. Г. Романовский оказался в Константинополе, а потом в Италии, рядом с матерью и отчимом (те, правда, в 1922 году переехали во Францию).

В эмиграции С. Г. Романовский проживал в Риме. Он жил в небольшой квартире на виа Панама и вел весьма скромный образ жизни, во многом связанный с живописью (он сам неплохо писал, и его работы даже экспонировались на эмигрантских выставках).

Кроме того, в Риме князь возглавлял Русское собрание, помогавшее в узком «мирке легенд о великом прошлом России» эмигрантам-россиянам всех племен и наречий создавать общий язык и глубокое взаимное понимание между старейшими из «старых» и новейшими из «новых» российских изгоев. Будучи по матери двоюродным братом короля Умберто II, правившего в 1946 году, князь имел возможность сразу после Второй мировой войны помогать многим русским, которым грозила насильственная репатриация. Кухня Русского собрания, находившегося в бывшей студии скульптора Антонио Кановы на виа Колоннетте, отпускала для русских эмигрантов, попавших в беду, по 150–200 дешевых до смешного и совсем бесплатных обедов в день.

Также после Второй мировой войны С. Г. Романовский одно время состоял почетным председателем Русского национального объединения (РНО), созданного главным редактором журнала «Часовой» капитаном В. В. Ореховым.

Надо сказать, что в отличие от других государств, где оказались представители русской эмиграции, в Италии было очень мало периодических эмигрантских изданий. В Риме издавался «Русский клич» — наиболее известное периодическое издание. «Русский клич» выходил под эгидой Русского Собрания, председателем которого был князь С. Г. Романовский, поэтому у них кое-какие деньги были. Там участвовали наиболее известные русские эмигранты, жившие в Италии.

Один из очевидцев вспоминает:

«Самым ярким моментом единения, слитности «новых» и «старых» римлян был Сергиев день 1946 года — именины князя С. Г. Романовского… Была и официальная часть с адресами, поздравлениями и подарками, был и большой концерт с исключительно русской программой, а потом вечеринка потекла сама собой, как будто не в Риме, а где-то на Волге или Днепре, где «студентов семья собиралась дружней»… Пели много, но вопреки эмигрантским традициям, неизбежная в зарубежных собраниях «тоска по Родине» не прозвучала ни в одной ноте. И не могла прозвучать: на час, на два, но сама Родина была здесь, с нами».

Скончался С. Г. Романовский в Риме 16 декабря 1974 года. Там он и похоронен на кладбище Тестаччо в общей могиле. По этому поводу А. С. Кручинин пишет:

«В последнем обстоятельстве можно увидеть определенную символику, ибо этот человек, высоким положением как бы выделенный из общего ряда, вознесенный к ступеням императорского трона, в годы смуты и последовавшего изгнания всегда стремился быть в гуще событий, в одном строю с теми, кто боролся за честь погибавшей России, чем и создал своему имени особенное, неповторимое обаяние».

Также на кладбище Тестаччо в Риме похоронены Его Императорское Высочество князь Роман Петрович Романов (троюродный брат и крестник Николая II), умерший в Риме в октябре 1978 года, и его морганатическая жена Прасковья Дмитриевна (урожденная графиня Шереметева), умершая в декабре 1980 года.