Страница 10 из 25
закаты и рассветы над городами в перспективах улиц лимонные лиловые бухиеверблюжьи мордыплоские эскадры далеких миноносок вкупе с ветром качающим над маленькой Европой слепые фонари под проводамис трамвайным скрежетомсо стуком каблучковс младенцем вкупежирным мамлакатом в купели цинковойпод солнцем сталинизма под солюксом досмотров выраставшим и нашей юностью зовущимся я переоцениля недооценилбиблиотечный запахразвалы книг иАнатоля Франсаи ангела скользнувшего в проходе за буквой Щ к началу алфавита скромнейшим шагом так подслеповато скользящего и в лабиринте этом с особым запахом так волновавшим сердцевсе эти тысячи совокупленийполет с жужжаньем с жадностью желаний нежнейшие контакты сборы медаи пополненье знаний багажая переоцениля недооценилвсе дриблинги и пасы могучие броски удары сбоку удары снизу лобовые свингизахват клещамиболевой приемчикполет в пролет на угольсигарету прижатую к щеке как веский довод что прижимает к стенке оппонента в ученом споре призрак баррикадыи юношей-ровесниковурокидававших танкамвъехавшим под утро в их городв молодостьи в память навсегдая переоцениля недооценилректификат колымскийВдову Клико и самогон рязанскийконьячность звездлатунные медалиостанки раков – поле Куликовои кружки с шапками как семь богатырей и локти дружбы дружбы алкогольнойсовместное похмелье муки адакоторые конечно в коллективе с друзьями теплыми нетрудно пережить я переоцениля недооценилсинедрион свирепый под куполом лазурным и колонны секвойи белые холодные секвойик секвойе ты взывалвзывай к акуламакульи рты и стертость подбородков так удивившая перед лицом зверинца растерянность друзейи рев зверинцаату-ату-ату их заграницув психиатричкув гроба нам а нам икоркимясца послаще и жиров и соковпусть через трубку в задпусть в ноздри в ушив порылишь только бы теклоя переоцениля недооценилУнгены Брест-Литовский Чоп Галицийский борщ по-белорусски швейцарский харч и аргентинский хмель квартал Синдзюко в шуме малохольном подвальчик Сэтои тебя Чигкомех обезьянки и ее уловкигуд лаки пароксизм патриотизма в буфете в туалете на вокзале под мокрым снегом в колее белазов под золотом Великого Ивана под сокровенным полосканьем флага за булочной в укромном уголке и вышки тень и глазки…глазки сталинской свиньипроклятые зловонные солоп истории вам в орденоносные пасти солоп истории на ваши традиции на ваши рега-рега-рега-рега-рега-рега-кррушш-крушшкрушш-фтиррр-гррр-хррр-сссуки!я переоцениля недооценилсвою ночную лампузапой иль схимурадость покрыванья бумаги белой червячками знаков жуками иероглифов морскими кириллицы плетнямии решеткой готической латиницыи лестницу в ночивсе утешенья ночитаинственный в ночи проход по парку сквозь лунную мозаику террас прикосновенья рукдо криков шантеклераприкосновенья щеки шепот и молчаньетаинственность в ночи…Как многозвучна ночь!
Неожиданная концовка «как многозвучна ночь» подкосила ноги. Самсик упал на четвереньки и, оставляя на эстраде мокрые следы, еле-еле уполз за рояль, спрятался за задницей Рысса и там заплакал от гордости и счастья.
Ребятам, его партнерам, показалось, что плачет он от стыда, и они постарались после его отступления всячески замазать, замурыжить, заиграть его тему. Им было неприятно, что их друг оказался перед всей публикой со спущенными штанами, и они старались своей виртуозной техникой покрыть его позор.
Наконец весь комбо заиграл сразу, взвыл, загрохотал, Пружинкин еще взвизгнул для отвода глаз, и наступила кода. Тогда Самсик вылез из-за рояля и пошел к своей азиатке. Отовсюду на него смотрели недоумевающие глаза: такой музыки здесь еще никто не слышал. Буздыкин, торжествующе ухмыляясь, втолковывал что-то Александру Пластинкину, высокопоставленному работнику ЦК комсомола.