Страница 11 из 17
Она скрывается на корабле. Брэдли подходит ближе и легонько стискивает мое плечо:
— Мне так жаль твоих родителей, Виола. Просто словами не передать.
Я смаргиваю выступившие на глазах слезы: плакать хочется не столько от страшных воспоминаний, сколько от бесконечной доброты Брэдли…
И вдруг я вспоминаю, что именно Брэдли сделал мне самый полезный подарок в моей жизни — коробочку для разжигания костров, коробочку, которая рассеивала тьму и грела нас с Тоддом ночами, а потом взорвала
целый мост и спасла нас от верной смерти.
— Оно мерцает, — говорю я.
— Что? — переспрашивает Брэдли, поднимая голову.
— Помнишь. Давным-давно, когда мы еще были на корабле, ты попросил меня запомнить. как выглядит ночное небо у костра. Я должна была увидеть его первой. Так вот, оно мерцает.
Брэдли улыбается, вспоминая тот разговор, и делает глубокий вдох.
— А как пахнет свежий воздух, сказка!- говорит он. Ну конечно, он ведь тоже всю жизнь провел на корабле и дышит им впервые. — Не ожидал, что он такой… крепкий.
— Да, здесь вообще много неожиданного. Он вновь стискивает мое плечо:
— Но мы добрались, Виола! Ты больше не одна.
Я сглатываю ком в горле и смотрю на проекцию:
— Я и не была одна…
Брэдли опять вздыхает и говорит: Значит, оно мерцает.
— Если хочешь, можем развести костер, и ты сам увидишь, — предлагаю я.
— Увижу что?
— Ну, как оно мерцает.
Он озадаченно смотрит на меня:
— А… ты все о том же…
— Ну да, ты же сейчас сказал…
О чем это она?- удивляется он.
Но не вслух.
У меня внутри все скручивается в тугой узел.
Нет.
О, нет!
— Ты тоже это слышала? — Он удивленно озирается по сторонам.- Как будто мой голос, но…
Но ведь я не говорил этого вслух, думает он и замирает.
И смотрит на меня.
Виола?- спрашивает он.
Спрашивает в Шуме.
В своем новеньком, только что приобретенном Шуме.
[Тодд]
Я прижимаю компресс к ране Ангаррад и жду, пока лекарство проникнет в кровоток. Она все еще молчит, но я продолжаю ее гладить и твердить ее имя.
Лошади не терпят одиночества, и она должна знать, что я рядом.
— Вернись ко мне, Ангаррад, — шепчу я ей на ухо, — ну, давай, милая!
Я оглядываюсь на мэра, который разговаривает со своими людьми, и гадаю, как же все могло так получиться.
Мы ведь его разбили. Схватили, связали и одержали победу.
А вышло вот что.
Он снова разгуливает на свободе и ведет себя, как хозяин положения, как властелин всего клятого мира. Бут то ему плевать, что я победил.
Ну да ничего. Один раз мне это удалось — удастся снова.
Я освободил чудовище, чтобы спасти Виолу.
И теперь должен каким-то образом не выпустить из рук поводок.
— Глаз до сих пор там, — замечает он, подходя ближе и указывая на светящуюся точку высоко в небе. Мэр уверен, что это какой-то зонд. Впервые мы заметили его около часа назад, когда мэр отдавал приказы капитанам: велел разбить лагерь у подножия холма, послать разведчиков наверх, чтобы определить масштаб будущего сражения, и на восток — узнать, что случилось с «Ответом».
На поиски корабля — разведчика никого пока не отправили.
— Зато они нас уже видят, — говорит мэр, все еще глядя на небо. — И если захотят встретиться, то просто придут ко мне, верно?
Он медленно обводит взглядом солдат, перестраивающихся перед новым сражением.
— Надо просто слушать голоса, — странным шепотом произносит он.
Воздух вокруг все еще полон Шума солдат, но взгляд мэра наводит на мысль, что он имеет в виду нечто другое.
— Какие еще голоса?
Он удивленно моргает, словно меня тут быть не должно. А потом улыбается и кладет руку на гриву Ангаррад.
— Не трогай! — шиплю я и сверлю его злобным взглядом, пока он не убирает руку.
— Я понимаю твои чувства, Тодд, — мягко говорит он.
— Ничего ты не понимаешь!
— Понимаю, — настаивает он. — Я помню свой первый бой в первой войне со спэклами. Ты думаешь, что скоро умрешь. Ты думаешь, что ничего ужасней быть не может — и как теперь жить, увидав такое собственными глазами жить? Как вапще кто-то может после этого жить?
— Убирайся из моей головы!
— Я лишь рассказываю тебе о своих переживаниях, Тодд.
Я ему не отвечаю, только продолжаю твердить на ухо Ангаррад, что я здесь.
— Но скоро все станет хорошо, — говорит мэр. — И твоя лошадь поправится. Война закалит вас обоих. Тебе полегчает.
— Как что-то может стать лучше после такого. Как можно стать настоящим мужчиной и после такого.
Он пригибается ближе:
— Но ведь тебя это захватило, верно?
Я не отвечаю.
(потомушто он прав…)
(на секунду я и вправду…)
Но я сразу же вспоминаю того убитого солдата, который перед смертью тянулся Шумом к своему сынишке. Он уже никогда его не увидит…
— Ты был взбудоражен, когда мы загоняли спэклов на холм, — продолжает мэр. — Я все видел. Это чувство горело в твоем шуме, как пламя, и каждый солдат моей армии чувствовал то же самое, Тодд. Во время сражения мы живы, как никогда.
— А после — как никогда мертвы.
— О, философствуешь? — Он улыбается. — Вот уж не ожидал.
Я отворачиваюсь и снова заговариваю с Ангаррад. И тут слышу:
Я — КРУГ, КРУГ — ЭТО Я.
Оборачиваюсь и швыряю в него: ВИОЛА!
Он морщится, но улыбка с лица не сходит.
— Вот именно, Тодд! Я уже говорил: если ты владеешь Шумом, то владеешь собой. А если владеешь собой…
— …владеешь миром, — заканчиваю я. — Это я уже слышал, не глухой! С меня хватит и первого, спасибо. Мир пусть делает что хочет.
— Все так говорят. Пока сами не окажутся у власти и не попробуют ее на вкус. — Он опять поднимает глаза к зонду. — Интересно, друзья Виолы смогут нам рассказать, с какой армией нам предстоит сражаться?
— С огромной, вот какой!- говорю я.- Тебе не по зубам. Там, может, все спэклы планеты собрались! Всех тебе никогда не перебить!
— Пушки против стрел, мой мальчик.- Мэр переводит взгляд на меня. — Ни их распрекрасное новое оружие, стреляющее огнем, ни эти белые жезлы не сравнятся с пушками. А пушек у них нет. И летающих кораблей тоже.- Он кивает на восток.- Такшто силы примерно равны.
— Тогда тем более надо положить этому конец.
— Тогда тем более надо сражаться, мой мальчик! На этой планете нет места для двух равных сил.
— Но если мы…
— Нет, — напористо перебивает меня он. — Ты же не просто так меня освободил. Ты поставил условие: сделать этот мир безопасным для Виолы.
На это мне нечего ответить.
— Я принял твое условие, и теперь ты должен предоставить мне свободу действий. Благодаря мне Новый свет станет безопасным для Виолы и для всех нас. Ты позволишь мне это сделать, потомушто сам не можешь.
Я вспоминаю, как солдаты беспрекословно выполняли его команды и шли на верную смерть, только потомушто он им так сказал.
И он прав, я в самом деле на это не способен.
Он мне нужен. Ужасно, но это так.
Я отворачиваюсь, закрываю глаза и прижимаюсь лбом к Ангаррад.
Я — круг, круг — это я.
Владеешь Шумом — владеешь собой.
Но если я контролирую себя…
То, может, смогу контролировать и его.
— Может, — кивает мэр. — Я всегда говорил, что в тебе есть сила.
Я смотрю на него.
Он по-прежнему лыбится.
— А сейчас, — говорит он, — дай отдых лошади и отдохни сам.
Мэр принюхивается к воздуху, в котором теперь, когда не думаешь о смерти каждую секунду, уже начинает чувствоваться мороз. Потом поднимает глаза на вершину холма: из-за гребня выбивается свет спэчьих костров.
— В первом сражении мы победили, Тодд. Но война только начинается.
И ТРЕТИЙ
[Возвращенец]
Земля ждет. Я жду вместе с ними.