Энни - третий клон

Чего мне хочется? Чего не хочется? Мои желания теперь стоят во главе всего! Да я просто купаюсь в его любви, наслаждаясь каждым мгновением жизни. Мне так хорошо, как никогда в жизни. Ему все равно, какое у меня платье, есть или нет макияж, ему нужна я, только я, целиком и полностью.

Его мама сейчас очень далеко от нас. Хорошо, когда много домов в самых разных частях мира. Я не говорила открыто, что не хочу находиться рядом с Джейн, просто, узнав, что один из его домов находится в холодных широтах, капризно заявила, что давно не видела снега. Два часа на сборы, и вот уже две недели мы живем в чудесном доме, со всех сторон окруженным вековыми елями, за окном лежит снег, а в спальне горит камин.

Такой домик - удовольствие не из дешевых, в мире совсем мало уголков, где можно жить уединенно, да еще наслаждаясь чистым воздухом и красивой природой. Нам было совсем не скучно.

Осторожно я расспросила Джона о Виолетте, отце, об их взаимоотношениях. Как я и предполагала, он ничего не знал. Как раз в эти годы он находился в каком-то экспедиционном корпусе, не бывая дома не то, что по несколько месяцев, а по несколько лет, и общался с родными только во время связи с кораблем. Ни мама, ни Виолетта ничего ему не говорили, не желая расстраивать. И он до сих пор пребывал в полной уверенности, что его о счастливую и дружную семью просто неожиданно постигли такие страшные несчастья.

В этой жизни все хорошее рано или поздно кончается, вот и у меня оно закончилось. Закончилось, казалось бы, самым естественным продолжением семейного счастья. Джон захотел, чтобы у нас был ребенок. Что тут удивительного? Два человека, любящие друг друга, хотят, чтобы в жизни их связало что-то большее. Маленькое существо, одинаково дорогое для обоих.

Я понимала Джона, он хочет малыша не только потому, что сильно любит меня, а и потому, что осознает, насколько опасна его работа, и всегда есть вероятность, что когда-то он не вернется из полета. И он хочет продолжить себя в своем ребенке. Очевидно, он это осознал, когда был на волосок от гибели на той страшной планете.

Вот только для продолжения рода он выбрал не того партнера. Когда Джон впервые заговорил о ребенке, я страшно испугалась.

Эрика ничего не говорила о продолжении своей жизни в наших с сестрами детях. Клонирование запретили не просто из-за морально-этических соображений, например, использование тел клонов в качестве материала для пересадки органов стареющей матрице, были и многие другие аспекты для таких запретов. Вроде, это касалось как раз потомства клонов.

Я точно ничего не знала. Искать какие-то сведения не решалась. Я знала, если кто-либо начинал собирать или искать информацию о клонах и клонировании, этим человеком немедленно начинали интересоваться специальные службы. Если бы это был праздный интерес, то ничего страшного, в моем же случае… Я не имела никакого желания попадать в поле зрения этих служб.

От одной мысли, что из-за того, что я клон, у моего ребенка могут возникнуть какие-то хоть физические, хоть психологические отклонения, мне становилось нехорошо. Нет, я не могу так рисковать. Пусть эксперимент Эрики на мне и закончится.

Глава 16

Сначала я, как истинная женщина, просто ушла от этой скользкой темы. Потом отделалась шуткой, что я еще не насладилась жизнью, чтобы задумываться о детях. Но с Джоном такой номер не прошел, он очень серьезно начал уговаривать меня и объяснять, что и после рождения малыша я смогу наслаждаться жизнью, а маленький будет его радостью. Я только собралась придумать еще что-нибудь, как заметила, что в глазах Джона появилась догадка, что я вообще не хочу иметь от него ребенка.

Я испугалась, и, чтобы успокоить его, пообещала подумать о малыше.

Джон не отставал. Пришлось сделать вид, что я согласилась. Я все продумала, существует множество способов контрацепции как мужских, так и женских. То есть я могу еще целый год водить его за нос, прежде чем он забьет тревогу, почему у нас ничего не получается. За это время я еще что-нибудь смогу придумать.

Но я плохо знала Джона. Едва получив мое согласие, тут же окружил меня кучей приборов, считывающих химический состав моей крови, что исключало принятие контрацептов. Другие приборы контролировали мой гормональный уровень, то есть высчитывали идеальное время зачатия.

Я попала в безвыходную ситуацию, выбора не было. Я решила: как все идет, так пусть и идет, все-таки надежда, что с малышом все будет в порядке, была, причем, немалая. Да, я все понимала, мое согласие - чистой воды эгоизм и преступная безответственность, но я Джона любила в тысячи раз сильнее, чем какого-то мифического ребенка, к тому же еще даже не зачатого.

Меня снова ждал “сюрприз”. Джон подошел к вопросу о ребенке очень основательно, он договорился с Центром генетических исследований на предмет изучения наших с ним ДНК на предмет возможности развития всех, каких только возможно, генетических отклонений и заболеваний. То есть наши молекулы ДНК практически разобьют на мельчайшие составляющие.

Но и это еще не все. Будет проверяться ДНК всех ближайших родственников, даже УМЕРШИХ! То есть, Томаса и Виолетты в том числе. Я похолодела. Исследовательский центр - это не какая-то там клиническая лаборатория, там не удастся скрыть, что наше с Виолеттой ДНК полностью идентично. Это была катастрофа. Объяснить такое совпадение было бы просто невозможно, я поняла, что пропала.

- А зачем проверять ДНК Виолетты, - робко спросила я.

- А как же? Ведь существуют только женские генетические заболевания, передающиеся через мужской ген. Врач сказал, поскольку такая вероятность существует, ее также необходимо исключить.

- А где ты возьмешь кровь Виолетты?

- В медицинском центре создавался запас и моей крови, и маминой, и отца, и Виолетты. Там и возьмем.

- А вдруг твоя мама не согласится? - спросила я со вспыхнувшей надеждой, сразу подумав, что Джейн не захочет афишировать, что Виолетта ей не родная дочь.

Но Джон развеял мою надежду:

- Согласится. Я уже с ней говорил.

Конечно, Джейн проще поговорить с врачом, убедив его написать, что в ДНК Виолетты никаких изменений нет, чем отказывать Джону в такой важной просьбе и вызвать тем самым, ненужные подозрения.

Все, я в капкане, в ловушке, выхода из которой нет. Я не могу сказать Джону, что я клон, НЕ МОГУ! Даже если скажу, это все равно не решит проблему с ребенком. Обследование проведут еще тщательнее, из-за этого огромное количество людей будет посвящено в мою тайну, которая уже не будет тайной. Мне придется рассказать все. Да еще неизвестно, как Джон воспримет мое признание. Вдруг в его понимании клон - это что-то противоестественное, искусственное, например, нечто, похожее на робота. Вдруг он перестанет меня любить, перестанет относиться так, как относился до сих пор?

И я… ушла от Джона.

Уже две недели как мы расстались. Странно, думала, Джон мне уступит. Я поставила ультиматум: или я, или ребёнок, в том смысле, что я не собираюсь и не хочу иметь детей, давай просто любить и наслаждаться друг другом.

Он ничего не сказал, посмотрел мне в глаза и ушел, уехал, улетел куда-то. Два дня ждала его звонка. Не позвонил. Я поняла - это все. Собрала вещи и вернулась в свою квартиру. Решила вновь выйти на службу, жить-то на что-то надо. Но у меня на счету оказалась огромная сумма денег. Я могла жить в свое удовольствие, не беспокоясь ни о чем.

Только вот жить “в своё удовольствие” не получалось. Не было цели, не было смысла, жить не хотелось.

Прошло еще две недели, потом еще две, и вот в один прекрасный день мне позвонила Джейн, моя несостоявшаяся свекровь. Разговор был коротким. Она попросила о встрече в каком-нибудь тихом месте, где нам никто не мог бы помешать. Я предложила приехать ко мне. Через три часа она была у меня дома.

Бледная, сдержанная… высокомерная. Джейн холодно поинтересовалась, по какой причине мы с Джоном расстались. И ее внешний вид, и ее тон вызвали во мне такую волну бешенства, что я поняла - сейчас выскажу ей все. Все, что думаю о ней, о ее отношении к Виолетте, о ее муже. С Джоном я больше не увижусь, терять мне нечего. И еще так хочется сбить с нее этот налет снобизма, эту аристократическую сдержанность и холодность.