Любить нельзя отвергнуть

— Как вам понравился парк? — вдруг спросил Рандир. — Вы ведь были там вчера ночью?

Я открыла рот, не зная, что ответить. Как он догадался? Мы с Вафнином всё-таки были замечены? Или он узнал это от отца? Тин ухмыльнулся.

— Да, ваше высочество, но, к сожалению, я не смогла оценить его красоту в полной мере, но даже его окраина чудесна.

— Окраина?

— К сожалению, я мне неизвестно где это, Вафнин назвал эту часть парка окраиной и боюсь, что кроме уютных дорожек и пруда я ничего не видела… — искренне соврала я, смотря как к нам подходит император. Он махнул рукой, приказывая всем оставаться на месте, и сел в кресло.

— Слушаю тебя Тин. Что за срочное дело у тебя и у нашей прелестной гостьи? — пробурчал он, демонстрируя своё скверное настроение.

— Дарина маяк, — коротко сказал Тин и все, включая меня, изумлённо посмотрели на него.

— Маяк? — непонимающе переспросил Рандир.

— Ты уверен? — глухо спросил император, игнорируя сына.

— Да. Отец подтвердил мои предположения. Дар раскрылся два года назад и продолжает расти…

Император поднял руку, останавливая Тина, и посмотрел на меня. Мне тут же захотелось спрятаться под стол или убежать, что угодно, лишь бы не видеть этого пронизывающего до самой души взгляда.

— И что вы намерены делать, леди?

— Я? А что я должна делать? — испуганно прошептала я, не готовая к такому напору.

— Дарина, расскажи о своих снах и всё, что ты узнала за два года о работе Посланцев, — вставил своё слово Тин.

Я глубоко вздохнула и закрыла руками лицо. Это всё было слишком…

— Расскажите, как проявляется ваш дар, что вы видите, как? — также спросил император. Мне кажется, или я стала преступницей и теперь меня допрашивают?

Нет, конечно же нет.

— Два дня назад, — начала говорить я, пытаясь справится с голосом, — сожгли девушку. Ведьму…

— Два дня назад? — тут же спросил Тин.

— Да, я учусь контролировать сны, и в тот раз была просто наблюдателем, как ты говорил.

Тин кивнул.

— Всё как обычно — я закрываю глаза, засыпаю и вижу костры Посланников Иллирии, пытки, допрос, изнасилование…

— Что? — тут же спросил император.

— Посланцы насилуют ведьм, — прошептала я. — Не все, но много… очень много. И они нисколько не гнушаться их кровью и силой. Мне странно об этом говорить, сны пыток и казни я вижу уже давно, но Служитель в храме Иллирии проверял меня и подтвердил чистоту крови. Я не знала, что это всё значило, весь Хассилин говорил, что на меня навели порчу или сглазили, да мне и неважна была причина, я боялась закрывать глаза, зная, что могу снова оказаться ведьмой, которую ведут к позорному столбу… — произнесла я, чувствуя, что слёзы начинают душить. — Сперва редко, не чаще чем раз в месяц и как просто дурной сон, после видения становились ярче и приобретали множество деталей. Деталей настолько ярких, что я стала просыпаться, задыхаясь от дыма и адской боли от ожогов на ногах.

— Как Посланцы находят ведьм? — сухо спросил император.

— По наводке жителей в основном, но к нескольким женщинам они просто зашли в дом и потребовали доказать свою чистоту. А порой, и красота женщины становилась её приговором. Несколько раз я видела глазами ведьмы, что стояла среди толпы, как сжигали молодых девушек, и обвиняли их за красоту, которая не могла быть у простой горожанки.

— Кто их спонсирует?

— Не знаю, я ведь смотрю на всё глазами ведьм и мне известно не так уж много как думает граф Тарин.

— Посланцы же забирают имущество тех, кого казнят, — сказал Тин. Император покачал головой.

— Это ничтожно мало. У них есть другой источник дохода. Братство Посланцев очень богатая организация, им помогают. Магия на Дарину действует? Что из легенд правда?

— Агрессивная не действует, но пока ничего не ясно, её дар только раскрывается. Она даже не всегда видит ведьм и магов в жизни, только если те применят силу, но неосознанно блокирует любые силы, которые считает для себя опасными или неприятными.

— Маяк… — задумчиво произнёс император, постукивая пальцами по столу и поглядывая на меня из-под ресниц. — Мне нужно подумать. Эта новость неожиданная.

— Граф Доген был обеспокоен, что я противник магии и пожелаю её истребить, — уже уверенней сказала я. — Полагаю, вас так же волнует этот вопрос.

— Да, рождение маяка изменит мир и меня действительно волнует, чью сторону в нашей борьбе вы займёте. Но если вы, леди Хассилинская, скажете, что желаете вернуть магию в наш мир, я вам не поверю.

— Почему? — изумилась я.

— Потому что желание жить в простом незапятнанном мире у вас в крови. Вы боитесь магии. Может, и не осознаёте, но ненавидите её, ваша душа ей противится. Привязанность к Тину этот страх сглаживает и, возможно, смерть невиновных также вам претит, но это временно. Маяк — карающая длань и чтобы вы пошли вопреки своей сущности и поменяли цель своей кары, должна быть причина. Очень, очень веская причина.

За всю дорогу до дома Дарина не сказала ни слова. Тут и гадать не нужно, её взволновали слова императора, и что душой кривить, они взволновали и Тина. Он знал Дарину, любил… не желал признавать очевидного — она боялась магии. Боялась так, что и привязанность к нему роли не играла, она блокировала его даже тогда, когда от него лишь пахло магией.

Дарина так же молча поднялась наверх, разделась и, не обращая внимания на присутствие мужчины рядом, легла в кровать. Тин присел рядом. Девушка казалась задумчивой, он никогда не видел, чтобы она так долго молчала.

Погладил нежную щёку и на прекрасном лице появилась улыбка.

— Тин, я так устала, давай спать.

— Конечно милая.

Он разделся и лёг рядом, прижав любимую к груди. Она уснула быстро.

Я стояла рядом с ведьмой и смотрела как та собирала вещи. Оказывается, наблюдать за другими не сложнее, чем за Тином. Всего-лишь нужно знать человека.

После нашей встречи в городском парке, я много думала об этой ведьме, вразумила ли она моей просьбе, поняла ли, что поступала недостойно? Но даже сейчас, смотря на неё, я не могла сказать ничего, кроме того, что она уезжает. Странно, потому что, разделяя с ведьмами костёр, я знала всё, что знала она. Мысли, желания, страхи…

Отвернулась и открыла глаза уже в своей кровати. Утро наступило уже давно, но покидать тёплую постель и ещё более тёплые объятия Тина не хотелось.

— Я не хочу уходить от тебя. Никогда, — сонно прошептала я и погладила короткие чёрные волоски на груди, на которой лежала.

— Я тоже, милая, — немного помолчав, ответил Тин, и было в его голосе столько грусти, что сердце болезненно сжималось.

Тот разговор, что я невольно подслушала между Тином и его отцом в Академии, не выходил у меня из головы. Мне всем сердцем хотелось сказать, что люблю его, что плевать на правила и домыслы. Не важно, что скажут люди и трудности, что встанут у нас на пути, мы преодолеем, даже император нам не помеха, но… это лишь мои фантазии.

Я обдумала слова Тина про мои сны и то, что я переживаю за ведьм настолько сильно, что добровольно открываю душу и перенимаю часть их боли. Я поняла и, закрывая на ночь глаза, осознавала, что именно в этот момент беззащитна и стремилась огородиться от костров и пыток. И мне это удалось. Я как будто осознала, как работает моя связь с магией. Вдруг. Неожиданно.

Я боялась и открещивалась от всего этого, а нужно было спокойно всё обдумать и… понять. Вот только о своих успехах сообщать Тину я не спешила, понимая, что если сны мои управляемы, то и в моём присутствии в его доме нет необходимости.

Из глаз полились слёзы.

— Что такое милая? Что болит? — тут же обеспокоился Тин. Ох, какой он любезный, заботливый.

— Тин… возьми меня в жёны, — прошептала я. Он резко отстранился от меня.

— Дарина, это невозможно.

— Ты не хочешь, чтобы я была твоей? Быть вместе всегда, проводить ночи, не пытаясь сдерживать себя, любить открыто.