Темные изумрудные волны

«Миша… мы с ним немного дружим, но ты всё равно — лучший из друзей».

Понимая, что означают в устах девушки слова «милый» и «красивый», Андрей снисходительно смотрел на всех этих «юношей», усердно пытавшихся добиться её благосклонности. Ещё бы, ночная кукушка дневную перекукует по любому. Повертеть её так, потом этак…

Его скепсис возрастал пропорционально тому, как возрастала смелость её суждений.

«Я вдруг открыла, что мне интересно общаться с самыми разными людьми. Так я нахожу себя, и лучше понимаю, что мне нужно».

Какая чушь! — думал он, выслушивая её откровения. Когда наешься чёрной икры, неизбежно потянет на дешёвую ливерную колбаску, и это неизбежное стремление можно объяснить каким-нибудь скоропостижным авитаминозом.

Неужели трагедия, случившаяся с ним, когда он был подростком, зарядила его здоровым цинизмом на всю оставшуюся жизнь, и теперь всякую женщину неизбежно воспринимать, как блудницу? Таня Демидова, с которой он встречался в школьные годы, изменила ему со взрослым мужчиной, и это был действительно сильный удар. Тогда была яростная одержимость, растворение всех красок жизни в янтарно-карих глазах любимой девушки. Ему делалось физически дурно от одной мысли, что она может полюбить другого, а когда это случилось, он готов был наложить на себя руки.

Что же с Машей? Очень быстро Андрей свыкся с мыслью, что войдёт в её жизнь ненадолго. Среди её «милых юношей» найдётся тот, для которого соевый концентрат — это мясо, а перепихнин — лучший витамин, и они сольются в мутном поп-корновом экстазе. Пусть это будет их удешевлённая мещанская история, ему-то что.

Но его с ней история продолжала развиваться, и в ней ещё было рано ставить точку.

Однажды, во время летней сессии, они пришли в институт на консультацию раньше всех. Закрыв глаза, Маша монотонно твердила над учебником анатомии:

— Labium majus pudendi, labium minus pudendi, hymen…

Открыв глаза, она обратилась к Андрею:

— Проверь меня, спроси что-нибудь!

Немного поразмыслив, он произнес гнусавым голосом, копируя преподавателя:

— Ну-с, скажите, милочка, musculus gluteus maximus, — это жевательная мышца, или мимическая?

На секунду глаза Маши расширились от удивления, и тут же по аудитории прокатился её веселый смех. Она вскинула руки, её белый халат распахнулся, обнажив бедра. Андрей посмотрел на неё тем откровенным взглядом, значение которого она прекрасно понимала без лишних слов. Смех затих, губы её остались приоткрытыми, а глаза, подобно двум раскаленным звездам, были устремлены на него. Схватив Машу в охапку, он посадил её на стол, торопливо освобождаясь от ненужной одежды. Желание, как клинок, вонзилось в него, и если бы она не закрыла ему рукой рот, он бы закричал. Пока ничто им не мешало, они воспользовались случаем… не упуская при этом ни малейшего звука, доносившегося из коридора, зная, что можно, еще… и еще… до изнеможения…

Анатомию они сдали на «отлично». Так у них появился обычай заниматься любовью в аудитории рано утром перед экзаменом.

Впоследствии, когда Андрея спрашивали, был ли у него какой-нибудь специальный ритуал перед экзаменом, «на счастье», он загадочно улыбался, с удовольствием вспоминая этот необычный обычай.

— … Так, ничего… — отмахивался он, если собеседника интересовала причина таинственной улыбки.

Андрей всерьёз заволновался, когда у неё стали появляться дорогие вещи, и она начала сама расплачиваться в ресторане. Состоялся крупный разговор. Маша, опять же, с невинной улыбкой, сказала, что ей делают подарки, не может же она отказаться, если взамен ничего не просят. Последовало объяснение, что так не бывает, и снова она отмахнулась: «Ещё как бывает». И снова невозможно было не поверить ей: она — сама невинность, перед её взглядом отступали похоть и разврат, судьба поворачивалась по-другому, логика и здравый смысл теряли всякую силу. Действительно, разве можно желать такую к себе в постель? Такую осыпают подарками, снабжают деньгами, а потом с комфортом отвозят к парню, который тянет её так, что пыль столбом.

Поворотным пунктом в их отношениях стала история с неким бизнесменом по имени Вахтанг. Этот горячий парень всерьёз подумал, что, спустив на неё кучу денег, может на что-то рассчитывать. Она, видите ли, что-то там ему обязана. Не тут-то было.

Как-то вечером Маша позвонила Андрею и срывающимся голосом сообщила, что через двадцать минут подъедет к нему во двор, и он должен «срубить с хвоста охреневшего козла». При этом добавила, что Андрей должен представиться как её «брат». Почему так? Ей некогда объяснять, она звонит из автомата.

Он вышел во двор. Через пятнадцать минут подъехала дорогая иномарка. Андрей видел, что сидевший за рулём орангутанг пытается лапать Машу; она, с трудом отбившись, выскочила из машины. Подбежав к нему, выпалила: «Писани это животное». Смерив её холодным взглядом, он ответил:

— Нет проблем, животное в расход. Я объясню, что ты — моя невеста.

— Я уже сказала, что заберу у брата сумочку, и поеду к нему домой.

— Тогда езжай к нему домой.

— Делай, что хочешь.

Андрей завёл её в подъезд, дал ей ключи от квартиры, и вышел на улицу. В открытое окно машины сказал волосатому самцу:

— Отчаливай, девушка остаётся.

Дверца распахнулась, перед Андреем выросла объёмная туша.

— Ты кто такой?!

— Я — твоё разочарование.

— Ты её брат, или она с тобой е…тся?

— Давай, езжай, от моих объяснений ты не кончишь.

Орангутанг сделал попытку схватить его за грудки, но Андрей увернулся, и, отойдя на два шага, спросил:

— Ты определись, тебе подраться нужно, или что…

— Пойдём за ней, я её забираю.

— Ты так думаешь.

— Тебя в подвале замуруют, щенок. Куда она пошла, какой номер квартиры?

— Тебя это как-то развлечёт? Опять же, ты от этого не кончишь.

Объёмная туша колыхнулась, и снова чуть не придавила Андрея своим мясом. Пропустив мимо ушей залп ужасных угроз, он участливо проговорил с безопасного расстояния:

— Успокойся, проехали. Возьми шлюх, подсказать телефон?

— Ты кто такой, кого знаешь?

— Кого знаю, посмеются, как ты чмарондосишься из-за куска мяса.

— Кто она такая, давай поговорим.

И они приблизились друг к другу — два соперника — неудовлетворённый самец и пресыщенный мужчина, которому осточертели выходки его подруги. Первый представился Вахтангом, и, после вступительной фразы «давай по-хорошему, тебе жить…», поинтересовался, всё-таки, под чьей защитой находится соперник. Очевидно, в его понимании человек может вести себя смело, только если у него есть «крыша». С апломбом, которому бы позавидовал дон Корлеоне, Андрей заявил, что «люди в курсе», но по мелочам не стоит их беспокоить. И предложил на месте разложить рамсы. Вахтанг, сузив свои жабьи глазищи, напустив на себя важность всех «смотрящих» этого города, сказал, что «по любому пробьёт» Андрееву крышу, после чего спросил, кем ему приходится Маша. Поражаясь странному упорству оппонента, Андрей посоветовал и эту информацию узнать там, где он собирается «пробивать». Заметив недружелюбный блеск в глазах Вахтанга, добавил:

— Не даст она тебе, успокойся, или ты насиловать её собрался? Так ведь за это сажают.

— Я это так не оставлю. Мы приедем с ребятами, и будем разбираться.

С этими словами Вахтанг забрался в свою машину. В его гротескных глазах читалось отчетливое желание поскорее забыть эту историю, но Андрей для вида развёл руками и горестно покачал головой, мол, давай, чего уж там, всяк сиротку обидит — утешительный приз петуху после неудачного боя за курицу соседа.

Маша сидела в его комнате и листала подарочное издание «Библии в иллюстрациях», которое вытащила из отцовского шкафа. Войдя, Андрей окатил её потоком ярости, который, впрочем, не достиг столь желанной цели, ибо она витала где-то между небом и землёй. Лениво потянувшись, Маша, с видом богородицы, которой только предстоит зачать, елейно прошептала: