Страница 4 из 34
Тут за спиной Степана показалась могучая фигура Трезора. Никто так не умеет неслышно подкрадываться, как этот массивный, неповоротливый с виду колосс. Мощная рука его, утяжеленная кастетом, грузно опустилась на голову Степана. Одного удара хватило, чтобы тот рухнул на пол, как подкошенный.
Очкарик, сбросив с себя руку Геннадия Ивановича, ударил его локтем в челюсть. Директор магазина отшатнулся, провел рукой по губам и носу, посмотрел на свою ладонь и увидел на ней кровь, смешанную со слюной. Смыкая и размыкая губы, слегка причмокивая, он будто пробовал на вкус. Посмотрев на крашеный дощатый пол, он проглотил кровь. Затем перевел взгляд на ухмылявшегося Трезора, увидел то, что произошло с его работником, и злобно выпалил:
— Сволочи!
— Просил тебя, как человека: не называй меня Артемоном, — укоризненно сказал блондин, снимая ставшие ненужными очки. — Почему люди избегают быть учтивыми?
Он положил очки в нагрудный карман рубашки, затем сделал обманное движение правой рукой, будто собираясь ею нанести удар. Директор магазина инстинктивно вскинул руки, и в этот момент блондин нанес ему прямой удар ногой в живот, после чего подался вправо, и, заходя сбоку, провел мощный удар под ухо. Геннадий Иванович повалился на пол и застыл.
— Получается, зря ездили, — грустно произнес Трезор, оглядывая помещение. — Может, в кассе будет что-то типа денег?
— Если мы возьмем деньги, это будет типа ограбление.
— Устроим небольшой пожарчик, — бросил Трезор, направляясь к кассе. — У меня в багажнике есть типа канистры с керосином.
Небо нависло какое-то безвоздушное, словно откачали из него воздух, и над землей стояла наполненная сухой пылью пустота. А беззвучный могучий насос, откачавший из неба воздух, все работал, работал, и уже не стало не только поселка с полыхающей розницей, но и ориентиров на дальнейший путь, — в огромной пустоте осталась только узкая полоска асфальта и мчавшаяся на полной скорости бежевая «шестерка».
— Ну и что будем делать? — спросил Трезор. — Последний папуас сгорел на работе.
— У папуасов могут обнаружиться другие потребности, — ответил, помедлив, блондин. — Жизнь в охраняемом кондоминиуме, коллективные прогулки и питание в одно и то же время, работа на свежем воздухе от зари до зари. Опять же, эти милые фенечки, так радующие глаз — индивидуальный номер на груди, и все такое.
Покосившись на товарища, Трезор попросил объяснить сказанное на доступном языке. И тот рассказал, что имел в виду, — сельскохозяйственные предприятия с привлечением дармовой рабочей силы.
— Азиаты, — устало произнес Трезор. — На этой теме сидят азиаты. У них организация, ресурсы, силы. Вдвоем мы это дело не потянем. «Король» не подпишется — своих забот хватает.
И два товарища умолкли, задумавшись каждый о своем. Будущее представлялось туманным, как это зыбкое серое марево, повисшее над землей.
Так они ехали, потеряв ощущение времени. Связь событий прошлых с настоящим и будущим стала вдруг неясной и потерялась совсем. Все, что реально существовало — это прямая, как стрела, дорога, и горячий душный ветер, со свистом врывавшийся в салон машины.
Глава 2
Глава 3
Среди россыпи воспоминаний, которые Андрей бережно хранил в своей памяти, история Маши Либерт занимала особое место.
Они были однокурсниками. Возможно, за годы обучения они бы так и не сблизились, но случай соединил их спустя месяц после поступления в мединститут.
Теплым сентябрьским вечером к Андрею ввалился пьяный товарищ с девушкой. Уединившись на кухне, Михаил, так звали друга, — 28-летний автомеханик с фактурой финского лесоруба, — объяснил, что встречается с девицей две недели и сегодня ночью рассчитывает на плотный контакт. Нужна территория.
— ОК, — кивнул Андрей, — родители на даче.
Узнав в случайной гостье однокурсницу, он сделал вид, что видит её впервые.
— Маша, — представилась девушка в темно-красной обтягивающей блузке и черных джинсах. Равнодушно взглянув на хозяина квартиры, она прошла в комнату.
Вечер проходил в алкогольно-кумарной атмосфере. Тачки, бабы, и бухло, по Михаилу, — полный список вещей, необходимых для счастья. Той ночью он был в ударе, чем дальше, тем отчетливее от его словоизлияний несло конюшней и крепким пивным духом.
Украдкой разглядывая хрупкую темноволосую девушку, Андрей удивлялся её спокойной красоте. Она не принимала участия в разговоре, меланхоличный взгляд её агатовых глаз блуждал по комнате, надолго не задерживаясь ни на одном предмете.
Из колонок доносились угрюмые мелодраматические куплеты мрачного электро-рока. Синтезаторная пульсация, ледяной гитарный звук, и гипнотический бас, — этого коктейля оказалось достаточно для придания интимного вектора мыслям серьезно пьющего автомеханика Михаила.
— Так значит, где ты нам постелешь? — спросил он Андрея. Вставая с места, сказал Маше в виде заключения, — Ну что, пойдем…
Она сделала вид, что не понимает, и вдруг, задержав у самых губ кусочек пирожного, подняла на Михаила удивленные глаза:
— Что?
— Начинается… — недовольно пробормотал тот, опускаясь на стул. — Ты отлично знаешь, что…
Маша отпила шампанского и ничего не ответила.
Михаил, между тем, продолжил описание восстановления помятого джипа, за которое он вытряс с тупых клиентов кучу денег. Заметив пустую бутылку, он спросил:
— Водка кончилась, у тебя есть еще?
Поколебавшись немного, Андрей принес вместо водки коньяк. Смешивая его с шампанским, он наблюдал, как Михаил, обняв свою подругу, пытался её поцеловать.
Посмотрев на Андрея строгим и спокойным взглядом, Маша спросила:
— Кто у вас ведет анатомию?
— Липченко.
— Везет. А у нас этот маньяк, — Алейников.