Темные изумрудные волны

— Всё, что могу, братское сердце. Теперь занимайся сам, мои полномочия заканчиваются, заканчиваются.

Поблагодарив Валерия, Константин спросил, известны ли другие случаи подобных «сделок».

— Есть, конечно. Только никто не заявляет. Какой в этом смысл, смысл?

— Я тебя попрошу: составь мне списочек пострадавших. Мы должны сделать фоторобот.

Может, появятся новые зацепки.

— Так что они там натворили? Убили кого-нибудь?

— Есть немного.

И Константин рассказал о происшествии в городе Урюпинске. Загорелся магазин «Промтовары», и пожарники, тушившие его, обнаружили внутри два обугленных трупа — директор магазина и его заместитель. Смерть наступила от ожогов. У обоих пострадавших имеются повреждения черепа от удара тупым предметом. Всё это позволяет сделать следующий вывод: их ударили по голове, они потеряли сознание, и поэтому не смогли покинуть подожженный магазин. Продавщица показала, что в магазин приходил молодой человек и предлагал какие-то радиодетали. Директор отправил её на обед и попросил позвать в торговый зал заместителя. А когда она вернулась, то увидела уже горящий магазин и пожарников вокруг него.

Описание коммивояжера, которое она дала, примерно совпадает с полученными от Артёма данными. Косички, правда, не было, но остальное сходится. Она не заметила, на чём он приехал, но есть свидетели, которые видели бежевую «шестерку», подъезжавшую к магазину.

— Совсем оборзели, оборзели, — возмутился Валерий. — Лень было им кружить свою схему, решили всё сразу получить.

— Это нам неизвестно, — заключил Сташин. — А по факту обнаружения трупов мы будем работать.

Глава 13

Рекомендованная Трегубовым фирма называлась «Медторг». Он отозвался о ней таким образом: «Мы её когда-то крышевали. Директор как-то соскочил. Как соскочил? Да мутный он, надоело мне с ним возиться, я сказал себе: всё, хватит. Прессовать было жалко: доктор».

Офис компании «Медторг» занимал небольшое одноэтажное здание на одной из пустынных пыльных улиц, примыкавших к Волге. Андрея принял директор — Михаил Алексеевич Синельников — невысокий коренастый мужчина пятидесяти пяти лет. Внимательно выслушав соискателя, он спросил, нет ли знакомых в лечебных учреждениях среди лиц, принимающих решения по закупкам. Андрей признался, что таких знакомых у него нет. Тогда Михаил Алексеевич объяснил, в чем заключается работа, и предложил условия. Обязанности сотрудника отдела сбыта — продажа фармацевтических препаратов и предметов медицинского назначения лечебным учреждениям города и области. Если есть возможности продажи в других городах — пожалуйста! Главное — это цифры продаж, потому что оплата зависит от них. Об окладе Михаил Алексеевич умолчал — видимо, как такового оклада не было, сотрудники отдела продаж сидели на голом проценте. Рабочее место не предусмотрено, так как вся работа проходила вне офиса. Менеджер мог появиться на фирме только для того, чтобы взять свежий прайс-лист, отчитаться о проделанной работе, организовать отгрузку, и получить зарплату.

На вопрос, большой ли коллектив менеджеров, Михаил Алексеевич ответил уклончиво: «трудятся ребята», из чего Андрей сделал вывод, что постоянных «ребят» нет, так как нет мотивации, чтобы их удержать.

Беседуя с директором, Андрей попытался выяснить, на какой ежемесячный доход он может рассчитывать. Это оказалось не так-то просто. Михаил Алексеевич не смог внятно ответить, сколько в среднем получают его работники — из тех, что занимаются продажами. Он говорил о будущем; о том, что рынок огромный, а то ли ещё будет, возможности колоссальные, и потолок доходов недосягаем. За сверхдоходами гонятся временщики, а серьёзные люди строят свою карьеру шаг за шагом, постепенно.

Для наглядности он двумя пальцами правой руки — указательным и средним — прошёлся по столу.

И все-таки Андрею удалось вычислить эту среднюю цифру — доход, на который он может рассчитывать. Это оказалось смешная сумма — половина того, что он зарабатывал за одно дежурство в судебно-медицинской экспертизе.

Он был разочарован. Но, — принялся рассуждать Андрей, — других альтернатив пока что нет. Конечно, тех денег, что удалось заработать в бюро СМЭ, на первое время хватит. Можно отдохнуть, осмотреться, и спокойно приступить к поискам новой работы. Но он не привык просто так сидеть на месте. Начав работать с четырнадцати лет, свыкся с мыслью, что должен быть постоянно чем-то занят.

Была другая перспектива — начать свой собственный бизнес. Но он не имел ни малейшего понятия, что и как делать.

Ничем не выдав своего разочарования, Андрей попрощался с Михаилом Алексеевичем, заверил, что условия его полностью устраивают, и что он готов приступить к работе утром следующего дня.

Немного позже, когда Андрей встретился с Трегубовым в ресторане «Волгоград», он выразил свое неудовольствие в следующих выражениях:

— Что за богадельню ты подогнал?! Тех денег, что мне там предложили, не хватит на два комплексных обеда в этом кабаке.

— Как у них там? — поинтересовался Роман.

Андрей описал, не скупясь на смелые сравнения.

— Все так же, — покачал головой Роман, поправляя тяжелую золотую цепь на могучей шее. — Бедненько, но чистенько. Доходы, как обычно, все идут директору в карман.

И он наморщил свой широкий лоб, пытаясь что-то вспомнить.

— Ты не помнишь такого Глеба Гордеева? Такой же, как ты, дохтур.

Да, Андрей помнил этого рыхлого, с женоподобным лицом, молодого человека. Он был старше Андрея на пять лет, а в институте учился тремя курсами старше — из-за армии.

— А что Гордеев… Ходячий студень. Хочешь сказать, он у Синельникова рубит капусту, что твой козел в огороде?!

— Э-э, Разгон, почему такой догадливый сегодня?! Синельников устроил Гордеева в иностранную фирму — это раз. В «Медторге» студень зарабатывать больше тысячи в месяц — это два. Итого получается от полутора до двух тысяч в месяц. Две тысячи, Андрей, две тысячи американских рублей в месяц.

— А ты откуда знаешь? Он тебе декларацию о доходах показывал?

— Мы с ним как-то выпивали, он по синьке мне все выложил. Если ты с ним знаком, то должен знать: ужратый Гордеев болтлив, хуже бабы. Правда, мало что я понял из его рассказа — очень хитрая у него механика, хитрее, чем в твоем морге. Поэтому тебе все как есть, передаю, весь х… до копейки выкладываю. Может, ты разберешься, и у нас там что-нибудь выгорит. Подумай, друг.

— А почему ты сам туда не хочешь сходить поработать?

В ответ Роман разразился бурным хохотом.

— Ты шутишь, едрен батон! Я ж там всех распугаю своими манерами!

Немного успокоившись, он добавил:

— Это все от недостатка воспитания. А недостаток воспитания — от бедности.

На сцене разодетый балаган исполнял шансонный тыц-тырыц. Это были шизофренические звуковые нагромождения, поверх которых накладывались стилистически резко сниженные слова, не всегда друг с другом взаимосвязанные. Возле эстрады взрослые, прилично одетые люди, совершали странные телодвижения — кто-то хаотичные, кто-то более или менее упорядоченные. Наверняка они все думали, что им весело, и что они танцуют под музыку, и что завтра им будет что вспомнить.

Так ощущал Андрей окружающую обстановку.

Принесли горячее — мясо по-французски. Мысли о еде навели Андрея на мысли о работе.

— Сколько ж мне придется париться у Синельникова, чтобы выяснить секреты его кухни?!

— Думаю, ты выяснишь все быстро. На что тебе мозги даны?! Это я, неуч, ни хрена не понимаю.

Он отправил в рот большой кусок мяса, запил яблочным соком и грустно вздохнул:

— Это все от бедности.

Благодушное настроение товарища Андрей расценил как верный признак его улучшавшегося материального положения.

— Ну а твои дела, Трезор, как они продвигаются? Не пора ли тебе взять меня на буксир?

Роман в ответ признался: жизнь играет с ним плохие шутки. Каданников работой загружает по полной программе, пахать приходится от зари до зари, а на доходах это не отражается. Чего стоила поимка того зверька, который стрелял в Кондаурова — день и ночь выслеживали его в местах, адреса которых услужливо предоставила милиция. Кто бы что ни говорил, но, когда надо, милиция работает на совесть. Двое суток без сна и отдыха. Ну и что?! Поймали, стали спрашивать: кто послал, зачем. Только все зря: слабый оказался человек, уж слишком впечатлительный. Увидел свои кишки, и оборвалось вдруг его последнее дыхание.