Страница 1 из 8
A
Эта книга посвящена трем столпам русского православного аскетизма: Кириллу Белозерскому, Нилу Сорскому и Михаилу Новоселову. Они жили в разное время, но между собою очень тесно связаны. Оставшись верными святоотеческой традиции православия среди распрей и потрясений, они внутренне отреклись от мира и вступили врадикальный конфликт со своей эпохой. Против церковного официоза. Против власти. Против лжи, насилия, малодушия и слабости. Против духа мира сего.
Именно этой аскетической православной традиции нужно приписать само сохранение православия в России до наших дней. Именно такие истории и судьбы лучше всяких учебников веры дают понимание того, что такое христианство и что значит быть православным христианином.
Епископ Григорий (Лурье)
Предисловие
Епископ Григорий (Лурье)
Жития радикальных святых: Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Михаил Новоселов
Предисловие
Три жития в этой книге рассказывают про трех святых, между собой очень тесно связанных: Кирилла Белозерского, Нила Сорского и Михаила Новоселова. Также они повествуют о многих людях, святых и не очень, которые оказывались где-либо с ними рядом. Жития, в меру моих возможностей, соответствуют современным научным данным, но все же это именно жития, а не научно-популярные или публицистические произведения, – хотя желающие вполне могут читать их как светскую литературу.
Житийная литература пусть и рассказывает о людях, но сообщает об идеях. Эти идеи в разных житиях разные – впрочем, все они относятся к чему-либо важному в христианстве. Я постарался подобрать три жития так, чтобы в них можно было описать, как устроено все христианство в целом, начиная с его сердцевины – монашества, то есть внутреннего отречения от мира. В каком-то смысле эти три жития – это катехизис, но не в вопросах и ответах, а в картинках из жизни. Жизни, разумеется, весьма бурной и – радикальной.
Уточню также, что это картинки из «Русской Жизни» – почившего весной 2013 года сетевого издания, в котором впервые были опубликованы все три жития. Третье из них до конца опубликовать не успели, так как издание было внезапно закрыто собственником и убрано из Интернета как раз тогда, когда на его заглавной странице стояла только что добавленная третья часть (из четырех) «Жития» Новоселова. Но без «Русской Жизни» не было бы и этих житий из русской жизни. И поэтому я выражаю огромную благодарность моим дорогим вдохновителям и редакторам – Дмитрию Ольшанскому и Петру Фаворову. Первому из них я обязан всем замыслом этого житийного цикла и названием этой книги.
Епископ Григорий
Идеал безмолвия. Житие Кирилла Белозерского
Кирилло-Белозерский монастырь – это крепость XVI века, одновременно тяжелая и элегантная, на которую засматриваешься то с противоположного берега озера Сиверское, то прямо с горы Мауры, откуда, по преданию, впервые увидел это место сам преподобный Кирилл, основатель монастыря. В такие моменты не думаешь, что созерцаемый памятник архитектуры – возведенное благодарными потомками тяжелое надгробие на могиле всего того, что сам Кирилл считал и монашеством, и христианством, и целью человеческой жизни. А в могилу все это сошло еще в первое десятилетие после его смерти, так что в XVI веке лишь придавили как следует, чтобы уж точно не воскресло.
Впрочем, это как посмотреть. Монашеству нет надобности воскресать, так как оно – бессмертная душа человеческого общества – никогда и не умирает. Об этом написал во II веке неведомый христианский автор «Послания к Диогнету»: «Что душа в теле, то в мире – христиане». Если бы он писал в более поздние времена, когда христианами стали называть всех подряд, то он бы сказал тут о монашестве – но, разумеется, монашестве внутреннем, которое не обязательно совпадает с монашеством внешним.
Поэтому под стенами и башнями Кирилло-Белозерского монастыря погребено не монашество, а только одно из тел, в которых оно когда-то обитало – тело самого Кирилла и созданной им монашеской общины. Теперь можно вернуться к благодушному настроению и снова начинать любоваться стенами и башнями монастыря XVI века, понимая, что это – роскошная рака, поставленная над святыми мощами. Получилось немножко по-евангельски, когда дети пророкоубийц украшают гробы пророков (Мф. 23, 29–32), но теперь здесь давно уже нет ни пророков, ни их убийц, а есть общедоступный музей.
А душа, то есть само монашество, остается доступным повсюду, потому что оно не умирает и никаким историческим телом не ограничивается. Другое дело, что оно никому не нужно. Ну, почти никому. Кому-то все-таки нужно.
Зачем знать о Кирилле Белозерском?
Кирилл Белозерский может сильно помочь. Для современной интеллигенции он «социально близкий»: любил то, что любит она (книжки, науки, врачебную практику), не любил то, что она, как считает, должна не любить (деньги, корысть, начальственное самодурство). В то же время он вполне «настоящий» – настоящий монах, настоящий святой (это одно и то же). И даже такая редкая для средневекового человека, но типичная для человека нашего времени деталь биографии: ко всем решениям, радикально меняющим жизнь, Кирилл приходил очень поздно, а не так, как было принято в образцовой монашеской карьере того времени. Даже монахом он стал не в 18 лет или ранее (канонически допустимый возраст для пострижения – 13 лет), а уже за 30. Поэтому, наверное, ему и пришлось жить так необыкновенно долго: его 90 лет в год кончины, 1427-й, соответствовали бы сегодня какому-нибудь 110-летнему возрасту. Он жил, как это рекомендуется в России, очень долго, и поэтому до всего дожил.
Святой Апостол Павел. Андрей Рублев, около 1410
Никогда не было и не будет такого общественного устройства, которое располагало бы к христианской жизни (а не ее суррогатам), то есть к истинному монашеству. Не только в государстве, но даже в семье. Еще апостол Павел об этом предупреждал: «Вси хотящии благочестно жити о Христе Иисусе гоними будут» (2 Тим. 3, 12). А еще у христианской жизни есть внутренняя сторона, которая большинству людей неизвестна настолько, что они о ней даже не подозревают, причем зачастую и даже те, кто сами являются специалистами по Византии или Древней Руси. То и другое – и внутренняя, и внешняя сторона христианства – это то, о чем имеет смысл спросить Кирилла Белозерского. Он из числа тех не очень многих святых, о личной жизни которых известно многое.
Путь к монашеству
Впрочем, начальный и, может быть, главный момент в жизни Кирилла нам известен только как факт, но без всякого объяснения и контекста: в возрасте двенадцати лет он захотел стать монахом. О самом этом факте Кирилл рассказывал, а о своих побуждениях, видимо, нет. Он был сиротой из знатной семьи, потерявшим своих родителей еще в младенчестве. Мальчика Козьму (имя Кирилла до монашества) воспитывал души в нем не чаявший родственник, окольничий Тимофей Васильевич Вельяминов, одно из первых лиц великокняжеского двора. В отличие от своего старшего современника, а затем и старшего духовного друга, Сергия Радонежского, отрок Козьма учился хорошо, и создается впечатление, что ему все в мирских делах удавалось, за что бы он ни брался. Не удавалось только принять монашество. Он вырос и стал в доме Вельяминовых кем-то вроде домоправителя, и Тимофей Васильевич явно рассчитывал иметь в нем опору в старости. Так оно и вышло, но несколько на другой манер, еще лучше, чем воображалось Тимофею Васильевичу. «Блажен иже имать семя в Сионе и южики (родственники) во Иерусалиме», – говорит пророк Исайя (Ис., 31, 9) как раз о тех, чьи родственники стали монахами.