Страница 4 из 9
Сначала пригласили выходить пассажиров первого класса. Я спускался по трапу и искал глазами серый тропический костюм Валерки.
Но у трапа никто меня не встречал. Такое бывает редко.
Полицейский контроль, никакой таможни. Какие-то люди встречают мою попутчицу.
Ко мне никто не подходит. Странно.
У журнального киоска я начал рассматривать газеты. Африка она, конечно, Африка, но газеты парижские, свежие. На меня обратила внимание моя спутница по самолету. Сейчас она подойдет и спросит, встречает ли меня кто-нибудь.
В этот момент рядом со мной оказался запыхавшийся парень.
— Евгений Николаевич?
— Я.
— Извините. Валерий Анатольевич не смог вас встретить. Поручил мне. Моя фамилия Папонин.
Конечно, Папонин.
— У вас есть багаж?
Багажа у меня не было.
— Тогда в машину?
У Папонина был взволнованный вид, он суетился.
— У вас что-нибудь случилось?
— Валерий Анатольевич расскажет.
— Говори.
— У нас такое!
— Выкладывай!
— Такое случилось!
— Что?!
— Вчера один… Сбежал.
— Как сбежал?
— А просто. Сел с женой в самолет — и в Париж.
— Кто такой?
— Секретарь парткома. Пичугин.
Глава вторая. Сорочинская ярмарка
6. Болтовский
Болтовский, естественно, был мрачнее тучи.
— Понимаешь, просто сел в самолет и улетел.
— С багажом?
— С багажом.
— В Москве у него семья?
— Вроде бы. Сын, что ли. Где остановишься?
— В гостинице.
— Она у нас старая.
— Знаю. Зато близко к посольству.
Сейчас скажет, чтобы ходил в посольство осторожней. В каком-то справочнике написано, что в парке, на территории которого располагается посольство, водится сорок четыре породы змей, из них тридцать три ядовитых.
Но сейчас резиденту было не до змей.
— Он мне не понравился с первого взгляда.
— С кем-нибудь здесь контачил?
— Да нет.
— А жена? — я вспомнил разговор в самолете.
— Та еще бабенка!
— С кем-нибудь…
— Кто ее знает! Вообще-то у меня были сигналы…
Он замялся:
— Кое-что было…
Я понял:
— С кем-нибудь из наших?
Он вздохнул:
— Верно. Филин, знаешь такого?
Как не знать! Борис Филин. Окончил МГИМО, отучился два года в известном заведении имени Андропова и потом стажировался у меня с полгода.
— Он еще здесь?!
— Не дождусь, когда заменят. А в отношении Пичугиной… Конечно, только слухи.
Понятно, тень на Филина — это и тень на него самого. Но теперь — момент истины.
— Уже потрошил?
— Да нет еще. Он, знаешь, какой… Будет молчать, как Зоя Космодемьянская. Слушай, Женя, может, тебе с ним потолковать? Мне он точно ничего не скажет.
Понятно, хочет меня подключить. Потом напишет: в расследовании принимал участие сотрудник Центрального аппарата тов. Лонов Е.Н.
— А мне скажет?
— А ты добрый следователь. Тебе может и сказать.
— Вряд ли. Я написал ему такую характеристику… Кроме Африки ему ничего не светило. Как он работает?
— Плохо. А условия отличные. Он здесь под крышей «Известий». До него тут был просто журналист. Тип, я скажу тебе, в высшей степени странный. Нечесаный, немытый, везде совал свой нос, связей куча, а писал плохо и редко. Лучшего предшественника не придумаешь. А Филин — ни контактов, ни связей. Правда, пишет хорошо. В «Известиях» им довольны. Они — да, а я — нет. Только и слышу: «не успел», «опоздал», «не сообразил».
— А по женской части?
— Вот-вот. Жена пишет диссертацию в Москве, он здесь один. При его внешности и манерах найти утешительниц — не проблема.
— Находит?
— Конечно! Я уже несколько раз имел с ним беседы. Ну так как? Поможешь?
Валерке надо помочь. Неприятностей у него будет с вагон. Нужно поучаствовать самую малость, чтобы потом в Москве слово замолвить.
— Когда удобней?
— Прямо сейчас. Он у себя в бюро.
— Мне бы сначала в гостиницу.
— Мои орлы твои вещички доставят туда по первому классу.
— У меня только портфель.
— Тем более.
— Машину дашь?
— Обижаешь. Чацкий с корабля на бал на карете, а ты на моем новом «Пежо».
7. Филин
Корпункт «Известий» размещался в трехкомнатной квартире на четвертом этаже высокого жилого дома в центре города.
Когда я появился в дверях, радость встречи с начальством Борис продемонстрировал вяло.
Оглядевшись и наскоро похвалив мебель в гостиной, я, не ожидая приглашения, направился в кабинет. Борис сделал какое-то неуклюжее движение, чтобы помешать, но было поздно: я открыл дверь кабинета.
В кресле у окна восседала, или, точнее, возлежала женщина в длинном африканском платье.
Увидев меня, она радостно вскочила:
— Евгений!
Галина. Галина Скакунова. Вот уж кто не подпадал под категорию ведущих «монашеский образ жизни», так это Галя Скакунова.
Она подскочила ко мне, приняла в свои мощные объятия, чмокнула в щеку.
— Ты не знал, что я в Браззе?
— Не знал. И Леша с тобой? Как всегда командует Аэрофлотом?
Леша — это ее муж, Леша Скакунов.
— А куда я без него?! Я как птичка перелетная: кто закольцевал, за тем и лечу.
Птичка перелетная снова плюхнулась в кресло.
Борис подтянулся, посерьезнел:
— Вам нужно о чем-то поговорить со мной? Галя, ты не могла бы…
Галина начала неохотно подниматься с кресла. Я ее остановил:
— Сиди, сиди. Я сюда просто так. Сегодня прилетел.
— Ну да, просто так! Я не дура. Хочешь поспрашивать по поводу этой шлюхи. Ему есть о чем рассказать.
Вмешательство Галины было не только удивительным, но и полезным.
Я строго посмотрел на Бориса:
— О какой шлюхе она говорит?
— Не знаю, — в его глазах промелькнул страх.
Галина не отступала:
— Колись, колись! Все равно Евгений тебя расколет.
— Не понимаю, о чем речь! — Теперь он изображал негодование.
Я не колебался:
— Вообще-то, я хотел поговорить с тобой в отношении жены Пичугина наедине, но думаю, Галина нам не помешает.
Галина обрадовалась:
— Это у вас называется перекрестный допрос?
— Это называется допрос в присутствии важного свидетеля.
— Но я ничего не знаю, — мямлил Борис.
Я решил применить другую тактику:
— Или ты все рассказываешь здесь, или мы едем в посольство и ты будешь говорить в присутствии резидента и под стенографистку.
И не дав ему опомниться, спросил:
— Что ты знаешь про Пичугина?
— Мы с ним никак. Он вообще с нашими никак. Он только со своими из парткома, а я…
— А ты только с его Аленой! — взорвалась Галина. — Я тебя предупреждала!
— Да ничего… Мы только…
— Сначала ты расскажешь Евгению все, что его интересует. Потом я его попрошу сделать так, чтобы тебя за это не выгнали с работы и чтобы от тебя не ушла жена. А потом, когда он уйдет, у нас будет серьезный разговор.
Я решил немного успокоить Бориса:
— Все, что ты скажешь, останется между нами. Если, конечно, ты не знал об их планах и не ходил покупать им билеты.
Тут уже испугалась Галина:
— Да нет. Не знал он ничего. Не такая она дура.
— Думаю, — осторожно начал Борис, — и она ничего не знала. Мы с ней договаривались на сегодня. А вчера утром она мне позвонила и сказала, мол, так получилось, что все откладывается. А сама злющая.
— Тебе не показалось, что она с тобой прощается?
Борис не торопился с ответом.
— Ее муж был ревнив?
— Не знаю.
— Вы встречались с ней здесь.
— Да. Но только несколько раз. Муж ее в это время был в отъезде.
— Куда он уезжал?
— Он уезжал два раза и оба раза в Намибию.
— В Намибию! Ишь куда! А что, Намибия входит в его епархию?
— Там наших немного. Он их курировал по партийной части.
— Ездил только два раза?
— Да.