Брачное слияние (ЛП)

- Твои волосы прекрасны. Такие длинные и мягкие. - Он разжал пальцы и позволил её темным волнам бесшумно вернуться в прежнее положение. Его пальцы коснулись её щеки. – И твоя кожа безупречна. Гладкая и сияющая. Если я проведу по ней языком, я почувствую вкус шоколада и кокоса?

Её дыхание сбилось, но не в её духе было сдаваться.

- Пойдем иначе. Мои глаза, как темный океан желания, который заставляет тебя утонуть в нем?

Сойер покачал головой. Дьявол, а она была резкой.

- Неплохо. Но я люблю шоколад, поэтому, я решил начать с него.

Е губы искривились.

- Ты перестарался.

- Может быть. Я слишком много думал о твоей груди.

- Хм, позволь мне попробовать. Млечные сочные сферы?

- Ужасно, просто ужасно. Нет, они высокие, упругие, с большими чувствительными сосками, которые так и борются с теснотой твоего бюстгальтера. Я давно мечтаю узнать их цвет. Бледно-розовые, как сладкая вата? Или рубиново-красные, как спелая клубника? – Её глаза мгновенно расширились, и он воспользовался этим, проведя пальцами вдоль линии её рта, нажав большим пальцем на её нижнюю губу. Как лань, загнанная в ловушку посреди травянистого поля, она сидела совершенно неподвижно, будто предчувствуя надвигающуюся опасность. – Я представляю, как они набухают и затвердевают, когда я накрываю их своим ртом и сжимаю зубами. Я бы с удовольствием покусывал твои соски, Джульетта. Тогда, когда ты стоишь на самом краю, стирается грань между наслаждением и болью, и поднимает тебя намного выше, к самому пику наслаждения. Я бы хотел узнать, что ждет меня на краю.

- Остановись.

- Почему? – он понизил свой голос до шепота и наклонился вперед. Его дыхание коснулось её рта, а кровь прилилась к его набухшему члену, желающему быть востребованным. – Ни один человек никогда не говорил тебе, что он хочет сделать с тобой? Словесная прелюдия является важным моментом, если ты хочешь, чтобы женщина стала твоей. Мозг - самый мощный сексуальный инструмент, но многие не пользуются его скрытым потенциалом. – Другая его рука опустилась к её ногам, погладив над коленом. – Твои ноги были созданы для того, чтобы обхватывать мужчину вокруг его бедер, пока он погружается в твою горячую глубину. Длинные и крепкие, с теми красными ногтями на ногах. За исключением того, что я могу попросить тебя остаться на высоких каблуках, которые ты так любишь. Я думаю, что я бы с удовольствием почувствовал твои острые шпильки на своем теле, чтобы только доставить наслаждение тебе.

Её щеки залились багровым румянцем. Он понимал, что она была полностью в его власти, по крайней мере, в течение нескольких секунд. Он вставил свой палец между её губами, будто ища туда потаенный вход. Она помедлила лишь мгновение. Затем, открыла рот.

Его палец скользнул внутрь, касаясь её влажного языка. Он втягивал спертый воздух.

- Но я бы заставил тебя ждать, - пробормотал он. – Потому что представляю, как долго ты меня мучила, слишком долго. Я бы запустил свои пальцы в твой тесный и влажный клитор, дразнил его, и ты бы умоляла меня не останавливаться.

Её зубы немного прикусили подушечку его большого пальца.

Всё внутри него моментально взорвалось, и возбуждение вырвалось наружу.

- Пошло все к черту. – проворчал он.

Он убрал палец, обхватил её голову и впился в её рот неистовым поцелуем.

Он вбирал и брал её так, как ему хотелось с того самого момента, как он впервые её увидел. Это была не игра мучений и поисков, не нежное прикосновение губ к губам. Сойер почувствовал, как невыносимое желание сжимает ему желудок и подталкивает его взять эту женщину так, чтобы она расплатилась за все сполна.

Она пахла сахаром и медом, а его язык проникал все глубже и овладевал всеми темными и тайными местами её прекрасного рта. Он заглушил её стон и утонул в женском тепле. В один миг она отдала все, она последовала ему навстречу, толкая свой язык в его рот, пока её руки впивались в его плечи. Всего мгновение в ней горел огонь, и ему показалось, что он вот-вот сорвет с неё всю одежду и возьмет прямо здесь, на заднем дворе её мамы.

И тогда она изменилась.

Он почувствовал эту перемену сразу же. Она охладела, а её мышцы, которые были мягкими и податливыми всего минуту назад, сейчас были напряжены. Он ослабил натиск, почувствовав её готовность защищаться. Пламя погасло, оставляя после себя лишь пепел и дым, как свидетельство умирающего тепла.

Он оторвался от неё и заглянул её в глаза.

Ненависть.

Не на него. Не на поцелуй. А разочарование и отвращение к самой себе. Вырывшееся чистое чувство было мгновенно заперто, и протолкнуто глубоко внутрь. Ледяная волна вновь окатила её, ему казалось, что он смотрит на чужую, незнакомую женщину, которая всего минуту назад не сгорала в его руках.

И тогда Сойер понял.

Осознание всего происходящего проникло в его разум, но он не успел его проанализировать. Она оттолкнула его со спокойным достоинством и вскинула подбородок.

- Прошу тебя, больше никогда не делай этого. – сказала она равнодушно. - Я уверена, что нам необходим был этот эксперимент, но, как я уже говорила тебе раньше, я не заинтересована в физической близости с тобой.

Он позволил себе отступить, потому что ему нужно было время, чтобы переработать ту информацию, которую она только что ему предоставила.

- Я приношу свои искренние извинения. Разговор о еде и частях тела просто лишил меня контроля.

Она выдавила из себя решительную улыбку, очевидно, отчаянно стараясь не замечать неловкости их положения.

- Извинения приняты. Но это не сработает, Сойер. Я хочу, чтобы ты не приходил к нам на обед по воскресеньям. Это единственный день, когда я, наконец, могу позволить себе по-настоящему отдохнуть и провести время с мамой. Ты должен уважать моё решение.

- Мне нравится видеть тебя такой, - пробормотал он. – Здесь ты нежнее, мягче, доступнее. Мне понравилось, как ты помогала маме на кухне, то, как ты много съела за обедом, и то, как ты смотрела на неё, с любовью и уважением.

Его мысли скользнули в прошлое. Он всегда хотел иметь любовь и семью. Семью, которая любила бы и его. Всё это было для него такой загадкой, которую он не мог разгадать, и, наблюдая за теплыми отношениями между Джульеттой и Матушкой Конте, он ощущал в груди эмоциональный пожар, который, тоскою отзывался внутри. Он вспомнил день, когда пришел домой из школы с подбитым глазом, подравшись с хулиганом на детской площадке. Вспомнил, как его приемный отец спросил, кто выиграл, и, когда Сойер сказал ему правду, он ударил его, почти выбив ему все зубы. Его лишили любой еды на два дня, потому что таков был удел проигравшего.

Что он делал?

Он хотел соблазнить Джульетту Конте и принять её счастливое прошлое. Он хотел её, умудренную опытом в бизнесе, чтобы поднять «Purity» до невообразимых высот.

Для этого ему совсем не нужно было входить в её семью или вспоминать о мягкости чувств, которым было не место и не время. Они существовали для неё, но не для него. Они ничего не значили для него.

Он должен был выбираться отсюда.

Когда он встал со стула, она дернулась от неожиданности.

- Конечно, ты права. Больше я не стану утомлять тебя на воскресных обедах. Я только попрощаюсь с твоей матерью, а тебя я жду завтра в офисе. Мне нужно, чтобы ты встретилась с другими партнерами «Purity», и мы согласовали наши первоначальные планы.

- Да, да, конечно.

- Очень хорошо. Buona sera, Джульетта. (с ит. Доброго вечера).

Он оставил её на террасе и старался не бежать так, как будто зловещие страшные зомби гнались за ним. Она была неизменно права в одном: их обед был ошибкой.

Но не поцелуй. Определенно, не он. Теперь он знал, в чем она нуждалась, чего жаждала и как дать ей это. Сойер даст ей возможность выбирать самой, он только покажет ей, что она нуждается в этом, что ей необходимо погрузиться в темный мир эротических удовольствий.

Он плотно сжал свои губы, полный твердой решимости, и отправился искать Матушку Конте, чтобы попрощаться с ней.