Страница 46 из 46
Тетрадь прочли внимательно. Хороший оказался расчет, красивый, как говорят математики. Радисты настроили гидрофоны по-новому, стали потихоньку пробовать. Биологи пробежали, накрываясь плащами, к бассейну.
Рыба заметалась. Она крутила в мелкой воде «восьмерку» – ударяла хвостом, судорожно поворачивала. Спинной плавник наклонялся при поворотах, как маленький черный парус.
– Не нахожу не нахожу не нахожу… – быстро и монотонно тарахтел динамик.
Что бы это значило? Ведь никаких слов не передавали рыбе. Передавали бессмысленное жужжание на новой частоте. А ну прикажем перевернуться!
– Мак, перевернись!
– Ненахожуненахожуненахожу… – тарахтела рыба.
Мина ожила в своей коробке. Внутри круглого пластмассового чехла щелкнул предохранитель. Теперь достаточно было резкого сигнала на новой частоте – громкого слова, например. Мина была готова к взрыву. Мак чувствовал это и метался, разыскивая цель.
Он должен найти, настигнуть, произнести слова донесения, тогда лишь командир взрывает. А он еще не нашел цели.
– Командирненахожу – ненахожу – командирненахожу, – торопился Мак, соединяя слова от волнения.
Радист увеличил громкость и наклонился к микрофону, чтобы повторить приказ. Набрал побольше воздуха в грудь. Биологи смотрели с бетонного барьера, как мечется рыба.
Еще секунда, и взрыв разнесет на куски рыбу вместе с бассейном и любознательными биологами…
– Смотрите, мастера! Пропажа нашлась! – звонко прокричал чей-то голос. – Катюша приехала!
Радист щелкнул выключателем. Мак улегся на дно бассейна. Вся группа бросила работу – к палаткам, поеживаясь под моросящим дождиком, подходили Яков Иванович с дочерью и двое мальчишек.
Не забывайте – о Катиных злоключениях знали все. Волновались, строили предположения, ругали беспечных «проблематиков», упустивших лепесток из-под контроля. Какое торжество, что девочка вернулась! Ее обступили со всех сторон, с шумом-гамом, как школьники. Доктор Беленький, принимавший участие в опытах, стал разгонять толпу, выкрикивая:
– Не утомляйте человека! Бесстыдники, уймитесь!
Катя едва пробилась к бассейну, чтобы взглянуть на Мака.
Большая команда собралась на бетонном барьере. Человек двадцать ученых, техники-радисты, лаборанты стояли над бассейном, матовым от дождя, и смотрели на побледневшую Катю. И на плавник рыбы, торчащий из воды.
– Уведите ребенка! – прошептал доктор Якову Ивановичу.
Действительно, на Кате лица не было. Она как-то сразу вспомнила синий свет в аквариуме, хрипящие слова: «Нахожу и настигаю» – и шуршание шагов по фанере, а кроме того, падал моросящий дождь, который всегда приводил Катю в уныние.
– А как рыба разговаривает? – волновался Митя.
– Сейчас продемонстрируем, – откликнулись радисты.
Кате, почетному гостю, подали микрофон на длинном проводе.
И она вдруг сказала по-английски:
– Ты, чудо инженерной биологии!..
И Мак рванулся вверх, до половины выскочив из воды, подняв тучу мутных брызг, и в палатке хрипло зашелся динамик:
– Командир – командир – нет цели – не нахожу – командир…
– Ты молодец! Замолчи!
Катя отдала микрофон и сама потянула отца за руку. И уже сходя с бетонной окантовки бассейна, вспомнила:
– У него мина. Коробка на спине. Видите?
А бедняга Мак в восторге от привычной похвалы твердил свое:
– Командир-цель в море-командир… – ходил кругами, чертя своим мечом по стенкам. – Командир – не слышу – вода хо…
Всё. Для безопасности радисты выключили систему связи. Завязали рубильник куском провода. Побежали к телефону – вызывать саперов из соседней воинской части.
Митя Садов со стуком захлопнул рот и изрек неожиданное:
– Вот так игрушки у взрослых!
41. ЧТО БУДЕТ ПОТОМ
Так благополучно закончились Катины приключения. Доктор Беленький осмотрел ее и сказал, что она «здорова, как бык». Потом Катя попала в бабушкины руки, досыта наелась мыльной пены и стала чистой, как стеклянный стакан. Потом она заснула и проспала до сумерек, до синих сумерек, набежавших с синих уральских гор на улицы Дровни. Приключения кончились.
Но Катины приключения – только маленькая часть событий, связанных с ее перемещениями. Катя вновь станет обыкновенной школьницей, как раньше. Будто приоткрылась дверь в чужой дом и снова закрылась. А как же другие? Что будет с экипажем «Голубого кита» – простят ему бунт или капитан Солана всех перехитрит? Что будет с лабораторией Соланы – сотней говорящих рыб, приученных носить мины? Как будет дальше с перемещениями? Ведь не только на Земле будут устраивать перемещения. Пройдет немного времени, и на желтую лунную пыль, и на красные пески Марса опустятся люди. Они обнимутся, хлопая друг друга по гулким космическим доспехам, а антенны, деловито гудя, перебросят к ним с Земли вездеходы на широких пластмассовых гусеницах, и запасы воды, пищи и воздуха, и складные домики. Так будет. Но Катя об этом еще не догадывается.
В этот момент, когда сумерки залили синькой прямоугольники окон, Катя вдруг вспоминает: ба, сегодня понедельник! Дора Абрамовна принесла контрольные по физике… И она сползает с дивана, сует ноги в башмаки и на ходу снимает пальто с вешалки. У Доры Абрамовны сегодня уроки в вечерней школе рабочей молодежи, еще можно ее застать.
Бабушка Таня, занятая парадным ужином, ничего не слышит – на кухне скворчат сковородки и жадно мяукает котенок.
– С приездом, лягушка-путешественница!
– Спасибо, Дора Абрамовна.
Молчание.
– Вы хотели со мной говорить, Катюша?
– Дора Абрамовна, пожалуйста, называйте меня на «ты».
– Хорошо. Вот твоя контрольная работа.
Косой прочерк красными чернилами, единица и подпись: «Д. А. Салтанова».
– Что ж, это правильно… – Катя складывает листок.
– Хорошо, что ты понимаешь, Катюша…
Катя идет домой по вечерним улицам. И думает, что Дора Абрамовна, как всегда, все понимает. Она ведь работает в институте и знает о перемещениях – другой учитель не удержался бы, дал Кате поблажку после всего, что с ней было. А Дора поставила единицу. Понимает!
Навстречу проходит охотник с ружьем и собакой, и Катины мысли поворачивают в сторону. На майские праздники они с Игорем и Митей устроят поход в тайгу. А завтра Игорь придет в гости после школы и принесет книжки о батискафах и подводных лодках. Зачем все-таки полы на подводной лодке были выложены красными кирпичами? Может, капитан заранее приготовился к бунту и собирался вязать эти кирпичины бунтарям на шеи? Чтобы топить в море. Хорошо бы написать Бену Ферри и Дювивье и заодно спросить о кирпичах… Интересно, знает ли бабушка, что она удрала в школу?
Она теперь не такая, как прежде. Это ясно не только ей – отцу, бабушке Тане, и конечно Доре Абрамовне. Она изменилась, а люди кругом нет. Ведь она путешествовала всего сорок два часа. Ну что изменилось в городе за сорок два часа? Пыль и прошлогодние листья вымели с улиц. Залили битумом трещины на тротуаре. Покрасили оконные рамы в булочной.
Только и всего, казалось бы…
Но уже поднимаясь по лестнице, Катя схватывает одну странную мысль из многих мыслей, разбегающихся, как мышата.
Вот зачем люди моют, чистят, убирают. Вставляют стекла взамен выбитых, красят стены, замазывают шпаклевкой царапины на партах. Не только для чистоты, не только от микробов. Чтобы, вернувшись после долгого отсутствия, человек оглянулся и увидел – все как было. Все сохранено. И он наконец-то дома.
42. ПОСЛЕСЛОВИЕ О КИРПИЧАХ
Поставив последнюю точку, я и сам подумал о кирпичах. Катя Гайдученко непременно узнает, зачем они лежали на палубах (на корабле все полы называют палубами). А читатель закроет книжку с обидой – из простых кирпичей целую тайну устраивают!
Нет никакой тайны. Берут их на атомные подводные лодки, чтобы, не всплывая, выкидывать в море кухонные остатки. Картофельные очистки всякие, хлебные корки. Отбросы завязывают в мешки вместе с грузом – кирпичинами, – иначе они всплывут и покажут надводным кораблям место подводной лодки. Для долгого подводного плавания приходится брать несколько тысяч штук кирпичей и устилать ими свободные палубы. Вот и всё.