Полный газ (ЛП)

Лихач о пожаре узнал, но не от Кларка, а от Бобби Стоуна, еще одного дружка по Ираку, который поехал на озеро Смита, чтобы отовариться на десять штук сказочно чистой метамфой. Завидев дым и мигалки, Бобби развернулся и тихонько смылся. Лихач попытался дозвониться до Кларка, но ни днем, ни вечером у него ничего не вышло. К одиннадцати Племя уже мчалось на восток на его поиски.

Кларка они застали за сборами в его стоящей среди холмов хибаре. Тот сказал, что как раз намеревался отправиться к Лихачу, чтобы рассказать о случившемся и обговорить новый план. Пообещал вернуть все вложенные деньги. Сказал, что пока денег у него нет, но есть планы на такой вот непредвиденный случай, и что он блядски сожалеет о случившемся. Где-то Кларк соврал, где-то — нет (особенно начет того, что он дико сожалеет), но сюрпризом для Винса не стало ничего, даже его горестные рыдания.

А вот подруга Кларка застала Винса — да и всех их — врасплох. Она пряталась в ванной, одетая в трусики в цветочек и спортивную фуфайку с надписью «Команда Корманской Средней Школы». Лет семнадцати, накачанная под завязку метом, девушка сжимала в руке маленький пистолет 22-го калибра. Через дверь она услышала, как Рой Клоуз спросил Кларка, где его подруга и сказал, что если та им всем отсосет, они тут же сбросят с долга пару сотен баксов. Клоуз пошел поссать, вытаскивая на ходу член, но девчонка-то подумала, что идет он за кое-чем другим и открыла огонь. Первая пуля ушла в сторону, вторая угодила в потолок, потому что к тому времени Рой уже пустил в ход мачете, а вся ситуация начала сползать в черную дыру, переходя от реальности к кошмару.

— Часть денег Кларк, конечно, потерял — сказал Лихач, — может, даже половину из того, что мы ему дали. Но если ты думаешь, что он вложил в тот трейлер все шестьдесят штук, то это твои проблемы.

— Может, часть денег он и заначил. Я не говорю, что ты не прав, но я не понимаю, почему деньги будут именно у его сестры. А что если он их просто в банку положил и закопал на заднем дворе? Я не хочу наезжать на какую-то жалкую шлюшку ради прикола, но если мы узнаем, что у нее вдруг завелись деньги, то это, конечно, все изменит.

— Я полгода потратил на это дело. И не только я вложил свои средства и возлагал на него большие надежды.

— Ладно, давай доберемся до Вегаса и там уже все хорошенько обговорим.

— Болтовня ни к чему не приведет. Надо ехать. Сегодня его сестра еще в Шоу Лоу, но когда она узнает, что братца с подругой размазали по всему ранчо…-

— Говори тише, — сказал Винс.

Лемми стоял в нескольких футах слева от Винса. Стоял и наблюдал, сложив руки на груди. В любую секунду он готов был рвануть и встать между ними. Остальные, бородатые и покрытые дорожной пылью, стояли группками по двое и по трое. На их кожаных куртках и джинсовых жилетках красовались нашивки с эмблемой банды — черепом в индейском головном уборе из перьев. Над черепом вышита надпись: «Племя», под ним — девиз: «В пути живи, в пути умри». Племенем они были всегда, хотя индейцев среди них не водилось, за исключением Персика, который утверждал, что он наполовину чероки (кроме тех случаев, когда ему хотелось быть полуиспанцем или полуинкой). Док говорил, что будь тот хоть полуэскимосом-полувикингом — на выходе в любом случае получился полный идиот.

— Деньги ушли, — сказал сыну Винс, — те полгода тоже. Пойми ты.

Тот лишь стоял и молчал. На скулах вздулись желваки. Фляжку он сжал так, что побелели костяшки. Глядя на сына, Винс внезапно вспомнил, как когда-то шестилетний Лихач с таким же запыленным лицом гонял по двору на своем зеленом трехколесном велосипеде, подражая реву мотора. Винс и Мэри смеялись до упаду над комичным напряжением на личике ребенка, эдакого дорожного воина из детсада. Теперь, спустя два часа после того, как Лихач раскроил лопатой человеку голову, Винсу было не до смеха. Лихач всегда был прытким, и именно он первым догнал Кларка, когда тот попытался смыться в вызванной выстрелами суматохе. Может, Лихач и не хотел его убивать, ведь он ударил Кларка всего один раз.

Винс уж было открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но подходящих слов не нашел. Он повернулся и направился к забегаловке. Не успев пройти и трех шагов, он услышал, как позади него разбили бутылку. Винс повернулся и понял, что это Лихач швырнул фляжку о борт нефтевоза, как раз в то место, где за пять секунд до этого стоял он сам. Наверное, метил в его тень.

Виски и осколки стекла падали с видавшей виды цистерны. Винс посмотрел на округлый борт и невольно вздрогнул: на мгновение ему показалось, что на нем написано «РЕЗНЯ». Но нет. На борту красовалась надпись «БЕРЕЗНЯК». Все познания Винса о Фрейде могли уложиться самое большее слов в двадцать — щеголеватая седая бородка, сигара, считал, что детки хотят трахнуть собственных родителей — но не надо быть гением психологии, чтобы узнать подсознательное чувство вины в действии. Винс бы даже посмеялся, но тут он увидел кое-что еще.

В кабине нефтевоза сидел водитель, свесив руку из окна. Промеж двух пальцев дымилась сигарета. На предплечье виднелась поблекшая от времени татуировка «ЛУЧШЕ СМЕРТЬ, ЧЕМ БЕСЧЕСТЬЕ», которая выдавала в нем ветерана. Последнее Винс отметил как-то мимоходом и тут же отбросил. Может, он к этому еще вернется, может, нет. Винс попробовал прикинуть, что тот мог услышать, оценить риск и решить, надо ли срочно вытаскивать Березняка из кабины на серьезный разговор.

Винс все еще размышлял, когда фура с грохотом и вонью пробудилась к жизни. Березняк выкинул сигарету на стоянку и отпустил воздушный тормоз. Из труб фуры повалил черный дизельный дым, и она тронулась с места, шурша шинами по гравию. Глядя на удаляющуюся цистерну, Винс почувствовал, как напряжение медленно отступает и облегченно вздохнул. Вряд ли мужик услышал хоть что-нибудь, а если даже и услышал, что с того? Кто в здравом уме захочет с ними связываться? Наверное, Березняк понял, что его застукали за подслушиванием и решил убраться подобру-поздорову.

К тому времени как восемнадцатиколесник выехал на двухполосное шоссе, Винс уже отвернулся и направился к забегаловке. До следующей встречи с фурой оставалось чуть меньше часа.

Первым делом Винс направился пописать — последние тридцать миль мочевой пузырь просто разрывался — а на обратном пути увидел, что остальные уже успели рассесться по двум ресторанным кабинкам. Все как-то притихли. Слышен только скрежет вилок по тарелкам и звон опускаемых на стол стаканов. Говорил лишь Персик, да и то сам с собой. Что-то там шептал, изредка подрагивая, словно ему докучали какие-то невидимые мошки. Такая вот жутковатая была у него привычка. Остальные ушли в себя, никого не видя вокруг, уставившись бог знает на что внутренним взором. Кто-то, наверное, видел перед собой ванную, в которой Рой Клоуз только что закончил рубить девушку в капусту. Другие вспоминали Кларка, лежащего ничком в пыли у черного хода, с выпяченной задницей, в засранных штанах и с лопатой в голове. А кто-то, быть может, размышлял, успеет ли он домой к началу «Американских гладиаторов» и окажется ли купленный вчера лотерейный билет выигрышным.

По дороге к Кларку все было по-другому. Лучше. На восходе Племя остановилось позавтракать в похожей на эту забегаловке, и хотя настроение было не таким уж праздничным, болтовня шла полным ходом. За пончиками с кофе парни не переставая обменивались старыми хохмами. В одной из кабинок Док разгадывал кроссворд. Остальные сгрудились вокруг него, заглядывая через плечо и подкалывая друг друга, мол, какая честь сидеть рядом с таким образованным человеком. Как и почти все они, Док успел отсидеть. Во рту его поблескивал золотой зуб, вставленный вместо выбитого полицейской дубинкой несколько лет назад. Но Док носил очки с бифокальными стеклами, а черты лица у него были аристократически тонкими. Знал он много всего: мог назвать столицу Кении или перечислить участников войны Алой и Белой роз. Рой Клоуз покосился на кроссворд и сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.