Алайцы на Айгоне

Леонидский посол фыркнул через толстые губы:

– Вся ваша техника опасна, прежде всего, для вас самих. Вы как младенец около бритвенного дерева. Удивительно, что вы вообще еще живы! Так обращаться со сворачиванием пространства! И, главное, не делаете никаких выводов из собственных ошибок. Даже Радуга вас ничему не научила. Спокойно развернули на всей Земле сеть нуль‑Т!

– Позвольте, – произнес кто‑то с задних рядов, – Причем тут нуль‑кабины? Волна на Радуге произошла из‑за телепортации на межзвездное расстояние, и это вызывало огромные полюсные выбросы вырожденной материи. Но в планетарных масштабах нуль‑Т полностью безопасна, истечения на полюсах Земли совершенно микроскопические.

– Пока в один несчастливый момент у миллиона человек вдруг не совпадет желание одновременно совершить нуль‑переход…

– Ну, такое совпадение крайне маловероятно, – неуверенно засмеялся кто‑то сзади.

– Но возможно, – посол пружинисто спрыгнул на пол. – И вообще, как можно держать на собственной планете такое гибельное устройство, к тому же с открытым доступом? Помните, когда‑то вы по недомыслию отравили йодом несколько тысяч тагорян. На Тагоре тогда подумали, что это химическая война и решили разделаться с вами. Они просто построили у себя одну такую кабинку, куда должен был телепортироваться их посол с Земли. Хорошо, что мы узнали и успели отговорить…

– Ни у одной земной кабины не хватило бы энергии на такую телепортацию, – мрачно возразил Комов.

– Временное подключение к планетарной энергосети пустяковая задача для любого тягорянина, – Гаав остановился у председательского стола. – И еще… Чтобы вы серьезней отнеслись к моим словам. Пандора показала вам, что значит мощь биологической цивилизации. Леонида, захоти мы этого, легко бы устроила Одержание прямо здесь, на Земле.

– Я бы мог попросить некоторой демонстрации, – задумчиво произнес Комов, глядя через стол на маленького леонидянина, – но, пожалуй, это лишнее. Хорошо, мы не будем предпринимать никаких насильственных действий и отнесемся к Гиганде, как к равному партнеру!

Зал загудел, оживая. Вин слышала отовсюду поздравления, несколько человек пытались одновременно обменяться с ней рукопожатиями. Даже четыре старика – правители Земли широко улыбались, может, чуть напряженными улыбками. Подбежавший Хэнг радостно стиснул ее в объятьях. Не отойдя еще от всего случившегося, Вин протолкалась к скромно стоящему у стены послу Леониды:

– Господин Гаав, позвольте выразить искреннюю благодарность от имени всей Гиганды. Но я хочу узнать, может ли ваша цивилизация спасти мою планету от взрыва звезды?

Маленький леонидянин печально покачал головой.

* * *

Заседание рабочей группы Совета Галактической Безопасности состоялось в посольстве Леониды. Резиденция посланника державы, только укоротившей казалось бы несокрушимую Землю, выглядела как травяная хижина дикарей из экваториального леса. Вся мебель исчерпывалась зелеными циновками, а также креслом, принесенным с собой представителем Тагоры – жуткого вида существом со светящимися глазами на безносом лице. Взявшийся опекать Вин Комов шепнул, что рослый посол на самом деле выглядит таким из‑за специального костюма, обязательного для тагорян за пределами своей планеты.

По протоколу рабочим языком должен быть язык хозяев резиденции. Предупредительный Комов предложил Вин свои услуги переводчика, однако Гаав вежливо настоял, чтобы все говорили по‑русски. Впрочем, из речи выступавшего первым тагорянина доктора Ар‑Су Вин поняла очень мало. Очевидно, что заложенный ей скоростной гипнопедией словарный запас оказался для этого неудовлетворительным.

Ясно было только с выводами. Полную эвакуацию населения Гиганды на пригодную для колонизации планету Ар‑Су считал технически возможной, однако ее последствия определял как чрезвычайно тяжелые. Из‑за предсказуемого суицидального взрыва, согласно оптимистическим прогнозам, за полвека численность эмигрантов должна была сократиться в два‑три раза. При негативном сценарии, гигандийцы вымирали полностью лет за двадцать. То же самое происходило бы и в случае строительства подземных убежищ на самой Гиганде.

Комов спросил о возможности увода Гиганды на безопасную орбиту с помощью космических гравитаторов. Ар‑Су немедленно ответил, что даже при успешном решении инженерных вопросов создания систем подобной мощности, перемещение столь массивного объекта за оставшееся до взрыва время возможно только при ускорениях, неизбежно приводящих к планетарной катастрофе с менее чем десятью процентами выживших. Ар‑Су также с хода отверг предложения Вин защитить Гиганду энергетическим щитом или пылевым облаком.

– А не смотрим ли мы на проблему не с той стороны, – задумчиво проговорил Гаав, протягивая тагорянину чашку холодного ячменного кофе с медом. – Может быть, нам следует не спорить о том, как спасать людей от взрыва звезды, а подумать, почему звезда взрывается?

Посол с Леониды раздал напитки и остальным, поставив миску с молоком даже перед притворявшейся невидимой Варрой:

– Странное дело, гуманоидов во Вселенной будто преследует злой рок. На Надежде – бешенство генетических структур, на Сауле – оледенение, на Саракше – ядерная война, псевдохомо на Тагоре вообще деградировали до животного состояния. И вот теперь на Гиганде – звездный метаморфоз. Если бы я не был в курсе возможностей Земли, то решил, что таким образом земляне убирают нежелательных соперников. Ведь только гуманоиды в перспективе могли бы стать конкурентами космической экспансии землян.

– Позволю себе не согласиться, – Комов отхлебнул из чашки с чаем. – Мы видим в других человечествах не конкурентов, как Вы выразились, а друзей, будущих соратников в освоении Галактики.

– Это, Геннадий Юрьевич, в том случае, если гуманоидные цивилизации согласились бы влиться в ваше земное человечество. А вот если бы они выбрали свой собственный путь, то боюсь, вы бы отнеслись к ним совсем не по дружески.

– По моему твердому мнению, коллега Гаав, все человеческие миры идут к одному – к большей свободе, внешней и внутренней. Не может быть космических войн между свободными человечествами!

– А любая гуманоидная цивилизация, не отвечающая вашим критериям свободы, не может считаться свободной, и, следовательно, это правило на нее не распространяется. Вы пока не готовы признать право таких же, как вы, быть другими, – леонидянин подлил Комову из фарфорового чайника. – Но, повторю, я не считаю причиной бедствий гуманоидных миров происки Земли. Боюсь, что вы сами скоро пополнит этот скорбный список, потому что причина действенна и для землян.

Комов поставил недопитую чашку на циновку:

– Что‑то я не наблюдаю на Земле признаков грядущих катастроф.

– Да? – проговорил леонидянин, отпив через трубочку свой напиток, парящий в воздухе гигантской янтарно‑золотистой каплей. – А, по‑моему, у вас только и говорят о приближении эпохи биосоциальных и психологических потрясений.

– Но это явления внутреннего развития нашего общества, – Комов раздраженно потер затекшую ногу. – Какая может быть общая причина у наших социальных процессов и будущего взрыва Сигмы Дракона?

– Спросите уважаемого Ар‑Су, – посол указал на молчащего тагорянина. – Достопочтимый доктор! Я думаю, что вы уже не может больше придерживаться политики невмешательства!

– Отчего же, – тагорянин опустил на светящиеся глаза кожистые веки. – Для себя мы этот вопрос решили. Оборотни давно уже не угрожают Единой Тагоре.

– Вы им попросту неинтересны, пока… – Гаав поднялся, удлинил свое тело и стал вровень с нахохлившемся в высоком кресле тагорянином. – Но когда они покончат с гуманоидами, то могут вспомнить и о вас. Что тогда, будете делать? Новую генетическую революцию?

– Оборотни? – Комов старался что‑то вспомнить, потом пролаял короткую фразу и получил утвердительный кивок Гаава. – А, эти… Вы имеете в виду исчезнувшую цивилизацию, открытую нашими следопытами на Кала‑и‑Муге?

– Исчезнувшую? – переспросил Гаав, возвращаясь к своему обычному маленькому росту. – Не Вам говорить, что Оборотни исчезли, раз Вы каждый вторник встречаетесь с их, не знаю насколько официальным, представителем на Земле.