Алайцы на Айгоне

– На мой взгляд, это что‑то вроде защитной маскировки. Как спрут выпускает чернильное пятно, чтобы скрыться, так и конус излучает свет, который делает незаметным его последующее перемещение. Впрочем, надеюсь, что уже завтра мы сможем лично познакомиться с этими самыми «демонами» и их ездовыми лошадками.

Вначале Динга был сильно разочарован, что пантиане имели к так манившим его конусам лишь косвенное отношение. Цель отодвигалась, но оставалась прежней – договориться с истинными хозяевами «летающих шалашей». Островитянин был практически уверен, что найдет в загадочных «демонах» легендарных предтеч и убедит их помочь своему потомку. Что ж, пусть он вернется домой не богом обитателей Айгона, а всего лишь посланцем голубокожих властителей космоса. Имея за спиной армию несокрушимых конусов, он сможет говорить на языке силы и с герцогом, и с императором!

Вечером Динга почувствовал себя плохо – тряс озноб, сильно саднило горло. Встревоженная Вин решила, что это инопланетная инфекция, но, скорее всего, он просто простудился за длинными разговорами на холодном воздухе. Перед решающим днем ему не спалось. Он забрался на крышу фургона и уставился в непроглядную черноту – туда, где лежало неведомое ему Зеленое море. Больше всего Динга боялся, что Лугс отменит предполагаемый взрыв, скажем, случайно наткнувшись на дикарей. Да, если всё пойдет как надо, племя Ревущего Лося уже не побеспокоит Одинокого Ворона. Впрочем, вряд ли народу Ворона пойдет во благо рыба из озера, которую теперь не будут останавливать ничьи сети.

Бортинженер совсем извелся от беспокойства. Внезапно в стороне, не там где он ожидал, что‑то блеснуло. Нет, это был не безжалостный огонь ядерной вспышки, а какое‑то лиловое сияние, будто жидкий свет стекал в прозрачную треугольную колбу. При этом доносился целый кошачий концерт, истошные «мрряу‑мрряу‑мрряу». И тут вспыхнуло по‑настоящему! Так, что несколько мгновений не получалось сморгнуть красноватую муть. Когда же глаза вновь обрели способность видеть, огненный шар успел подняться в кипящую облачную воронку, выворачивая наизнанку низкое небо, охваченное пылающими сполохами.

Динга бывал на ядерных испытаниях – подводных, надводные, даже космических. Он возражал циникам, называвшим атомный взрыв красивейшим из всего сотворенного людьми. Но, бесспорно, зрелище было грандиозное. И теперь островитянин преисполнялся гордости – вот и на далекой планете наглядно показана подлинная мощь человечества. Пусть это впечатлит не только диких варваров, но и загадочных наездников космических конусов! Земля гудела, Динга еле удерживался на ходившем ходуном «Дикобразе». Потом над головой раскатисто загромыхало, тело сдавила ослабленная расстоянием ударная волна. Воздух упруго вибрировал, донося грохот угасающего в багровом зареве взрыва.

* * *

Ядерный взрыв, похоже, сильно разладил местную погоду. Тучи наверху пребывали в бешенном хаотическом движении, резкие порывы ветры поднимали в воздух тучи мелкого лесного мусора. Динга гнал фургон, не обращая внимания на препятствия. За последние дни «Дикобразу» сильно досталось. Панели обшивки погнулись и разошлись на стыках, из‑за чего машина потеряла герметичность. Ничего, лишь бы выдержало шасси. Река, местами заваленная упавшими деревьями, изрядно подтопила лес, и гусеницы то и дело вязли в грязевом месиве.

Пантиане появились неожиданно – старый вождь и трое рослых мужчин, закутанные с головой в шкуры. Динга спрыгнул из кабины. На этот раз он приладил к скафандру внешний динамик и мог говорить, не поднимая забрала гермошлема. Его голос должен был звучать для варваров громко и внушительно, а то горло по‑прежнему болело после вчерашней беседы на холоде.

– Одинокий Ворон рад снова видеть Голуболицего, – чинно поздоровался предводитель варваров. Теперь он смотрел на островитянина с боязливым почтением. – Одинокий Ворон видел полет огненного копья. Тебе нужно было сразу кинуть его в Белую Скалу. Тогда бы демоны сгорели, а мы вернулись бы на Панту.

– Я хочу вначале посмотреть на демонов. Пусть Одинокий Ворон покажет дорогу к летающим шалашам.

– На Белой Скале много опасных созданий, порожденных демонами. Но раз у тебя есть огненное копье, пантиане могут не бояться.

Указывая путь, дикари как тени скользили между деревьев. Фургон едва поспевал за ними, опасно раскачиваясь, наезжая на очередную корягу. Только когда вышли к предгорьям, можно было набрать скорость. Правда, тут уже начали отставать меднокожие варвары.

– Белая Скала! – протянул руку Ворон. Он дышал с трудом, с подъемом воздух становился всё более разреженным.

Динга посмотрел в указанном направлении. Вместо пологого внутреннего ската над лесом возносилась на высоту полутора, а то и двух километров, до самых закрывающих небо облаков, неправдоподобна правильная, почти отвесная стена, цвет которой при желании можно было определить как белый. Если конусы действительно там, наверху, добраться до них реально только в объезд, со стороны плоскогорья. Однако Ворон направился прямо к выраставшему перед ними грандиозному монолиту. Варвары шли, опасливо оглядываясь по сторонам. Из‑под меховых масок, опущенных на лица, вырывался белых пар дыхания. Динга предложил пантианам залезть в фургон, однако дикари наотрез отказались, чтобы их глотала «черепаха».

Через два часа они увидели уходящий в вышину пандус, будто вырезанный по краю скалы огромным резаком. Вин выскочила из «Дикобраза» и кинулась осматривать след, оставленный на горной породе титаническим инструментом. Пантиане же с любопытством глядели на светлую кожу и золотистые волосы Вин, видневшиеся через гермошлем.

– Похоже на луч лазера, – услышал Динга в наушниках. – Только не представляю, какой он был мощности, и кто его сюда доставил.

Они поднимались и поднимались. Справа возносилась вертикальная стена Белой Скалы, слева открывался головокружительный вид на лесные просторы котловины Багира. Совершенно выдохшиеся варвары остановились на привал и сгрудились, греясь у разведенного ими из захваченных снизу дров костерка, еле тлевшего в здешнем разреженном воздухе. Одинокий Ворон достал из мешка какой‑то порошок и высыпал на каменную жаровню. Динга, заинтересовавшись, подошел поближе. Похоже, что это была минеральная перекись. Пантиане, приподняв меховые маски, глубоко вдыхали выделяющийся кислород.

Из того же мешка Ворон извлек несколько плетеных коробочек с ремешками. Каждый из пантиан привязал по паре штук себе на запястья. Динга из интереса тоже взял в руки одну такую клеточку, удивительно похожую на наручные часы. Они даже вроде бы тикали – внутри через прутики просматривался маленький жучок, издающий щелкающие звуки с механической монотонностью. В ответ на немой вопрос Ворон стал оправдываться, что пантиане, конечно, не сомневаются в силе Голуболицего, но всё же припасли против демонов и кое‑какие собственные средства.

* * *

К полудню поднялись на засыпанную песком широкую террасу. Она, точно огромная горизонтальная расщелина, врезалась в тело Белой скалы, нависающей сверху огромным козырьком. Терраса уходила низким сводом вглубь горы, превращаюсь в обширную черную пещеру. Дикари тревожно смотрели туда, еле слышно переговариваясь между собой. Несколько раз они со страхом произносили: «хиру», «хиру».

Ворон объяснил, что чуть дальше дорога снова пойдет наверх. Оставляя на песке рубчатый след гусениц, «Дикобраз» пополз вслед за пантианами, которые старались держаться как можно дальше от мрачной расщелины. Несколько раз, будто услышав что‑то, варвары останавливались и пристально всматривались в сторону пещеры. Динга поставил фургон на тормоз и вышел наружу, на всякий случай, перебросив карабин к груди. Внезапно один из варваров поднес к уху запястье с привязанной коробочкой и, видимо, не услышал желаемого тиканья, потому что отбросил копье и в панике побежал назад.

Краем глаза Динга уловил словно гибкую тень, мелькнувшую в глубине пещеры. И тут же из сумрака вынырнул узкий конус в добрый десяток метров длинной. Помчался над самой землей основанием вперед. Он будто подпрыгивал, поднимая при касании тучи легкой пыли, и снова летел наперерез удирающему пантианину.