Алайцы на Айгоне

* * *

Динга проснулся и сразу вскинулся, как будто от удара тока. В отсеке было тихо и как‑то по‑пасмурному светло. На откидном стуле сидела Вин, уставившись в окно.

– Хорошо, что Вы встали, – сказала она через плечо. – А то я начала бояться, что еще не проснулась или что всё это мне мерещится.

С наступлением утра туманное одеяло поднялось на несколько метров. Впереди в неярком свете стала видна подоблачная котловина. Честно говоря, Динга не понимал удивления биолога. Ну да, вокруг уже не бесплодные пески и камни, а бесконечные сырые заросли корявых деревьецев с белесоватой корой. Кое‑где чащоба расступалась, открывая дышащие паром болотца, покрытые бурым ковром спутанной травы. Из‑за всей этой чахлой растительности возникало ощущение какой‑то неуютной промозглости. Наверху, над облаками, конечно, было холодней, но там некому было мерзнуть, а здесь, при виде этих дрожащих заледеневших листочков, самому всё казалось стылым и зябким. И, в завершении, сверху давило низко нависшее небо, тяжело дышащая хмурая изнанка облаков, откуда потихоньку сыпался мелкий дождик пополам со снегом.

Ранняя весна или поздняя осень? Нет, в этих широтах Айгона сейчас в разгаре календарное лето.

– Надо же, – потихоньку бормотала Вин, – Думали встретить чудовищных экзотов, а тут просто лес, самый обыкновенный лес.

– В этом и есть особая уникальность! – раздался в динамике голос Лугса, как оказалось, слушавшего их по рации из бронехода. – Однако, нельзя задерживаться. Найдем площадку, поставим маяки, вот тогда и будем вместе собирать гербарии.

Бортинженер вывел реактор «Дикобраза» на рабочий ход. Раскрутившаяся с грохотом могучая турбина как кит выпустила в холодный воздух султан перегретого пара.

– Чем вообще объяснить такой феномен? – спросил Динга, посматривая искоса на задумавшуюся над чем‑то Вин.

– Вопрос для специалиста‑планетолога. Может быть, что‑то вроде локального парникового эффекта или вулканический подогрев… Не представляю, как такое могло получиться.

«Котенок» впереди с трудом прокладывал дорогу, оставляя за собой полосу перемолотых в шепки деревьев. Выжигать их огнеметом не получалось, перекрученные ветки только корчились в пламени. Иногда несколько минут шли на скорости по ровному сизому мху, но потом опять вставала непроходимая стена спутанных стволов и ветвей. Продираясь через заросли, то и дело спугивали стайки мелких крылатых созданий. Несмотря на просьбы Вин подстрелить хоть пару штук, айгонские «птички» каждый раз успевали упорхнуть. Наконец, уловив в листве очередное пернатое мельканье, Баг выпустил туда очередь из курсового пулемета, после чего, конечно, никаких приемлемых к опознанию образцов найдено не было.

Тогда Вин вытащила контейнер с ящерицей и, разгерметизировав, выпустила Варру на волю. Динга с тайной надеждой ждал, что вараниха тут же и сдохнет, но она чувствовала себя в инопланетной атмосфере вполне уверенно. Медик дала жестом команду и Варра стремительно скрылась среди ветвей. Да, чудеса дрессуры! Почти сразу ящерица вернулась, осторожно держа в пасти невзрачную птаху, выпучившую от ужаса глаз, – увидишь такую на Гиганде и внимания не обратишь. Вин забрала добычу и сунула в мелкоячеистую клетку. А Варра, демонстрируя крайнее беспокойство, вновь тянула куда‑то в чащу.

Проехали еще десяток метров, и Баг с ходу едва не расстрелял помятый грязный конус, уютно расположившийся в неглубоком болотце. Лугс долго высматривал с башни, а потом спустился и смело накинул трос с петлей на какую‑то загогулину на верхушке. Под счищенной грязью на конусе обнаружились надписи на эсторском. Первый конус, до которого можно было дотронуться, оказался одним из разбившихся имперских зондов.

– Интересно, – проговорил Лугс, оттирая перчатку пучком сорванной травы, – а не могли имперцы пытаться сажать тут до нас не только автоматы, но и пилотируемый корабль.

– Нет! – ответил Динга и тут же прикусил язык, чтобы не добавить: «Мне бы сообщили».

– Это объясняло бы цепочку следов наверху, – продолжал командир. – Корабль терпит аварию и космонавт выбирается пешком. Только непонятно, зачем ему уходить из котловины? Здесь, по крайней мере, больше шансов выжить.

– А может, он встретил здесь такое, после чего наверху ему показалось безопасней? – усмехнулся Динга.

Лугс внимательно посмотрел на островитянина и направился обратно к бронеходу.

* * *

Набившиеся между траками гусениц переломанные ветки, в конце концов, заставили «Котенка» остановиться. Баг, вооружившись топором, лихо принялся очищать бронеход от древесного мусора. Динга в свою очередь занялся «Дикобразом». Хотя фургон шел вторым, его незащищенные броней борта сильно пострадали от бурелома, в двух местах обшивка была почти пробита. Бортинженер продемонстрировал повреждения командиру, и тот согласился, что дальше пробиваться через чащобу с фургоном невозможно. «Дикобраз» следовало оставить на стационарной базе, откуда делать вылазки на бронеходе.

Под лагерь выбрали подвернувшееся рядом маленькое плоскогорье. Растущий на нем колючий кустарник сгребли к краям заградительным валом, а оставшийся выжгли напалмом. Получилась вполне приличная позиция. В случае необходимости здесь можно было отсидеться, особенно при поддержке бронехода, для которого выкопали капонир у единственного приличного подъема. Однако «Котенок» должен был в скорости отбыть для дальнейшего поиска посадочной площадки, а на «Дикобраз» с одной пулеметной турелью надежды, говоря честно, было мало. Об этом Динге сообщил Баг, торопясь дать несколько советов на случай атак превосходящих сил противника. Лугс распорядился регулярно выходить на связь, а в случае чего – сигналить ракетами.

Командир с бортмехаником захлопнули люки, и бронеход резко покатил в лес. Оставшись одни, Динга и Вин занялись обустройством лагеря. По периметру развернули датчики наблюдения, в центре установили надувной жилой шатер‑купол и сборный домик биолаборатории. Вин стала приводить в порядок свои образцы, в основном – растительные. Зоологическую коллекцию пока составляли рыбка в банке и птичка в клетке, а также несколько неярких бабочек и кровожадно выглядевших комаров различного калибра.

– Должна констатировать полную правоту моего коллеги с «Сайвы», – нахмурилась Вин. – Мы с ним немного поспорили, когда я была у имперцев, по вопросу однотипности жизни на разных планетах. Так вот, этот ксенобиолог, брат Ригг, попал в самую точку. Практически все найденные мною образцы имеют полные соответствия во флоре и фауне полярной зоны Гиганды. То есть сходные условия существования приводят не просто к сходным, а аналогичным жизненным формам. Это замечательное открытие, но, если честно, мне жаль, что здесь не удастся увидеть каких‑то необычных и удивительных существ.

Ничего. Будут еще тебе необычные существа, когда познакомишься с конусами.

Незаметно подкрались сумерки. Островитянин надеялся спокойно переночевать в одиночестве в машине, но биолог, вместо того, чтобы устроиться с удобствами в четырехместном куполе, тоже полезла в «Дикобраз». Возможно, что фургон представлялся ей безопасней надувной палатки.

– Если хотите, я могу ночевать в шатре, чтобы Вам не мешать, заодно посмотрю кое‑какие свои материалы, – предложил Вин островитянин.

Честно говоря, он немного побаивался этой девицы, кто знает, чего ей придет в голову, а у него, между прочим, на Гиганде жена и дети. Да и Баг, похоже, на медичку глаз положил, незачем с ним обострять отношения из‑за эдакой пигалицы. Чего только водитель в ней находит – смотреть не на что! То ли дело островитянки… Какие плечи, какие бедра! Как там у поэта: «Как волн морских колыхание…» или «пены от волн колыхание…» В общем – в скафандр, случись, не пролезут!

Вин, впрочем, вела себя вполне прилично, вежливо попросив помочь ей разобраться с пробами почвы.

– Странно всё это, – пробормотала она через час, не отрываясь от микроскопа. – Такое впечатление, что всё вокруг – какая‑то гигантская декорация, специально сделанная для нас. Наверху покрытосеменная растительность, разнообразная фауна, а десятком сантиметров ниже – уже полная стерильность. Получается, что столь развитая жизнь появилась здесь совсем недавно, сразу и ниоткуда, без каких‑нибудь предшествующих форм…