Страница 2 из 24
Тимур знаком приглашает товарищей за увал, на короткий совет.
‑ Ты, Сардар, и вы с ним, – показывает на небольшую группу своих сверстников, – бьете вон туда… ближе к шатру… Ты, Жабон, – по крайнему костру… Я пойду в центр.
‑ Я с тобой! – тут как тут объявляет Чеку…
‑ По два выстрела! Будем надеяться: после этих выстрелов их станет вдвое меньше… и тогда с криками во всю глотку выскакиваем… Понятно?.. С криками! Каждый за двоих! Орать так, чтобы сотрясалась земля! Раскололось небо!
6
В лагере Камарадина его люди обговаривают свои повседневные дела. Впрочем, без Камарадина.
‑ Это не самое лучшее место для стойбища, – говорит один.
‑ Рядом река – что еще надо для стойбища? – возражает другой. – Стойбище надо ставить здесь.
‑ Лесистое поле… – молвит третий.
‑ А для тебя одна радость набить пузо…
Тот, которому говорят о пузе, шутливо демонстрирует это самое “пузо”, исторгнув “музыку”, что, разумеется, вызывает хохот. И вдруг… в это самое “пузо” с неистовой силой врезается стрела.… В другого, третьего…
В лагерь врываются люди Тимура, хватают у поверженных сабли, неистово рубятся… Минута – другая и камарадинцы бегут в сторону лесистого увала… падают поверженными от стрел. В середине побоища, как и следовало ожидать, неистово рубится Тимур. Он столкнулся с каким‑то камарадинцем. Удар, еще, еще и – противник повержен на землю. Тимур, приставив к горлу лезвие клинка, спрашивает:
‑ Где Камарадин!?
‑ В стойбище…
‑ Он будет здесь?
‑ Да.
‑ Когда?
‑ Через три дня…
Тимур убирает ногу с поверженного. Остальные скучивают пленных у деревьев, вблизи опрокинутых шатров…
‑ Знаешь с кем имеешь дело? – спрашивает Тимур у одного из пленных.
‑ Ты Долон – любитель бесплатного, – поспешно бросает один из пленников Тимуру, но под взглядом последнего считает за благо прикусить язык.
‑ Ты!? – это вопрос к следующему пленнику.
‑ Вы паршивые барласовцы! – в порыве гнева бросает тот.
‑Ты!?
‑ Знаю, вы барласовцы, а кто ты – не хочу знать… нет, нет, знаю: ты гнида!...
К нему с оружием в руках бросаются барласовцы, но Тимур движением руки – о! Это напоминает в какой‑то мере уже движение руки повелителя! – останавливает товарищей… показывает на деревья рядом:
‑ Вековые…
‑ Я только что за одним из них справил бо‑о‑ль‑шую нужду – замечательно! – нарочито вздыхает Чеку, затягивая шнур на кожаной штанине.
‑ Каждому, – говорит Тимур, – по дереву!
Побежденных не более 10! Их шумно, каждого в отдельности, закручивают к деревьям поблизости.
‑ А с этими, что делать?
К Тимуру подводят двух молодых пленных.
‑ Что делать с пленными камарадинцами? – на вопрос вопросом отвечает Тимур.
‑ Они утверждают, что они не люди Камарадина.
‑ ?
‑ Они туркмены и прибыли к Камарадину закупать лошадей…
‑ Кто вы? – наконец‑то Тимур удостаивает туркменов серьезного внимания.
‑ Я… Мурад… он Курбан…
‑ Я спрашиваю не об именах…
В глазах пленных – смятение.
‑ Вам нужны лошади?
‑ Да, да.
‑ Вот товар! – Тимур показывает взглядом на табун камарадиновских коней – Берете?
‑ Да! Да! – туркмены по‑прежнему в смятении.
‑ Не даром.
‑ Мы… понимаем, понимаем, господин… Мы платим… платим…
Туркменов отводят в сторону.
Тимур подходит к одному из котлов, вытерев о подол лезвие сабли, достает ею солидный кусок мяса, откусывает, отдает товарищу:
‑ Полный желудок – друг твердой руке! Тебе… Тебе… Ну, кто еще в состоянии натянуть тетиву на луке?
Недоеденные ломти мяса отбрасываются оземь на скатертеобразное приспособление камарадинцев. Вперед выступают победители – Тимур молвит:
‑ Кто говорит, что барласовцы – вошь и гнида сейчас убедится: барласовцы – есть барласовцы. Это говорю я, Тимур сын Торгая.
Глаза обреченных полны ужаса. Луки натянуты до предела. К Тимуру, откуда не возьмись, подбегает собака – он ласково подносит ей кость, гладит по голове. В это время в обреченных летят стрелы. Тимур делает вид, что он целиком занят собакой.
Чеку в это время подходит к одному, трогает саблей, разрубает ремень, говорит:
‑ Этот на небесах.
Со вторым поступает также, у третьего, с большой родинкой на лице, – секундная заминка, ибо у того стрела проткнула предплечье, – но все‑таки разрубив сыромятный ремень, Чеку произносит: “На небесах…”. То же происходит со всеми, после чего Тимур командует:
‑ С богом в путь!
7
Ночь. Полнолуние. Степь.
Победители гонят захваченный у камарадинцев табун лошадей. Рядом едут Тимур и Сардар.
‑ Тимур, смотри какая луна! – говорит восхищенно Сардар.
‑ А вдали, над горизонтом, две звезды. Как ты думаешь, хорошо бы стать одной из этих звезд – той, что поярче?
Далее голоса идут за кадром.
‑ Ты о чем, Тимур? С головой у тебя в порядке?
‑ Нет, еще не свихнулся, – смеется Тимур.
В это время к названным пастухам присоединяется третий – Чеку Барлас:
‑ Слышите! Прислушайтесь!
‑ Ну, слушаем, – это голос Тимура.
‑ Тихо! Вот… вот… – а это голос Чеку.
Сквозь топот лошадей слышится вой волков.
‑ Волки! – это голос Сардара.
Небольшая пауза, которую прерывает голос Тимура:
‑ Где победа, там и волки.
‑ Как тебя понимать?
‑ Как хочешь, так и понимай.
‑ Мне послышалось, что ты сказал о победе?...
‑ Я так и сказал? Ах, да, я действительно сказал что‑то такое. – слышится голос Тимура. – Я и сейчас скажу: победа подобна яркой звезде.
‑ Кажется, я… понимаю, – говорит Сардар.
‑ А чего тут не ясного, – слышится голос Чеку Барласа – Хорошо мы всыпали этому… Камардину, правильно говорю, Тимур? Пусть почешет свой зад!
Смеются.
Табун как бы растворяется в степи… Растворяется в вязкой ночи и вой волков…
8
Разгромленная стоянка камарадинцев.
Над знакомым нам раненым в предплечье с большой родинкой на щеке юношей склонились его соотечественники, пытаясь того привести в чувство. Однако напрасно: тот едва шевелит губами и, что‑то сказав невнятное, умирает. Тотчас происходит нечто, характерное шамано – мусульманским обычаям: причитания и т.п…
9
Но вот среди скорбящих камарадинцев определилась группа людей – предводителей. Среди них – один или двое юношей. На почетном месте‑ старец…
‑ Что успел сказать умирающий мусульманин? – спрашивает один из них.
‑ Ничего, – следует ответ.
‑ Ни слова?
‑ Это барласовцы! Это их рук дело…
‑ Барласовцы…. барласовцы, вам нечего больше сказать… – старец явно недоволен. – И безмозглая женщина скажет – не уйдет далеко от истины – барласовцы! И все‑таки, укажет, кто из них…
‑Имя его… что‑то на «Т», – вставляет один.
‑ И на «Д», – поспешно добавляет другой.
И снова воцаряется пауза, которую нарушает старец:
‑ Ясно: это из тех, кто умеет натянуть тетиву лука… Взрослые мужчины…
‑ Нет! Нет! – вдруг вскакивает с места юноша, который выделяется среди других не только молодостью, но и статью, благородными чертами лица…
Люди медленно оборачиваются к нему…
‑ Ты знаешь кто?
Юноша считает за благо отмолчаться.
10
К вершине медленно поднимаются двое юношей. Один из них тот, с которым мы только что познакомились в предыдущей сцене, у старца.
‑ Ты думаешь, что это сделал Долон? – спрашиает у него товарищ.
‑ Нет, не Долон. Помнишь, скотный базар на окраине Самарканда. Помнишь парня, который глотал слюни при виде игреневого коня?
Товарища наконец‑то осенила догадка:
‑ Ты думаешь, что это дело рук молокососа? Ты этому веришь, Камарадин?
‑ Мы все когда‑то были молокососами, мы все когда‑то держались за сиськи матери.
‑ Но мы тюрки, а не барласовцы! И наш тотем – волк!
‑ Хорошо, пусть будет так – это не имеет большого значения. Барласовец – тот же тюрок! Мусульманин! Он также верен принципам Ислама!