Страница 14 из 89
Более интересным был разговор с учительницей 76-й московской школы. Директором этой школы был Алферов.
В кабинет несмело вошла, поздоровалась и села на краешек стула молодая, с правильными чертами лица женщина. Ее туго заплетенная коса спускалась через левое плечо на бюст.
— Мне, Юлия Павловна, — начал Менжинский, — известно, что вы были у Феликса Эдмундовича. Моя покорнейшая просьба к вам повторить то, что вы ему рассказывали.
— Может быть, — смущаясь начала учительница, — я излишне недоверчиво отношусь к нашему директору. Но мне кажутся подозрительными постоянные посещения его какими-то людьми в военной форме. Может, мои подозрения и не имеют основания. Известно, что Дмитрий Яковлевич любит выпить, поиграть в карты. Особенно часты эти посещения стали с начала августа.
— Скажите, пожалуйста, — спросил Менжинский, — не встречали ли вы кого-либо из людей, посещающих Алферова, в другом месте.
— Несколько дней назад вечером я встретила молодого человека в военной форме, и мне показалось… Но я просто даже не задумалась над тем, где я его видела, — еще больше смущаясь, сказала учительница.
— Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, для нас это очень важно. Очень, очень важно, — повторил Вячеслав Рудольфович.
Глядя своими ясно-голубыми глазами на Менжинского, Юлия Павловна прониклась еще неосознанным доверием к этому располагающему к откровенности человеку, прятавшему теплую человеческую улыбку в большие черные усы. Поблескивавшие за стеклами очков в золотой оправе лучистые глаза как бы вновь повторяли: постарайтесь вспомнить, для нас это очень важно. И она вспомнила.
Теплый августовский вечер. Сад «Эрмитаж». Концерт. В перерыве между первым и вторым отделением она, задумавшись, идет по дорожке сада, и навстречу — высокий, стройный, подтянутый военный. Ему очень идет военная форма. Заглядевшись, она встретилась сначала с безразличным, а затем нагловатым взглядом его мутно-серых глаз.
— Этот человек был один? — спросил Менжинский.
— Нет, он разговаривал, видимо, с хорошо знакомыми ему людьми — интеллигентной дамой лет пятидесяти и пожилым мужчиной.
— Почему вы думаете, что с хорошо знакомыми людьми?
— Они так непринужденно разговаривали между собой.
— О чем?
— Я не прислушивалась. Была под впечатлением концерта, а кроме того, какой мне интерес до чужих разговоров.
— Может быть, они как-либо называли друг друга?
— Вспоминаю, что при встрече дама сказала: «А, Серж, здравствуй. Где ты пропадаешь?»
Стремясь помочь молодой женщине быстрее преодолеть смущение, Менжинский спросил, не называли ли мужчины свою даму по имени. И как выглядел спутник этой дамы.
— Как он выглядит, не могу сказать. Я слышала, как кто-то из мужчин произнес имя Натали.
Но говорили ли это спутники этой дамы и относится ли это имя к ней, Юлия Павловна утверждать определенно не могла.
Поблагодарив за беседу и извинившись, Вячеслав Рудольфович попросил собеседницу не отказать в любезности вновь прийти в ВЧК, если в этом будет необходимость.
После ухода учительницы на чистом листе бумаги, который Менжинский достал из стола, появились написанные его характерным, прямым, почти без округлостей, почерком слова:
«Алферов. Сад «Эрмитаж». 2-я половина августа. Серж. Натали».
Была ли это случайная встреча, не имеющая отношения к делу, или встреча, дающая ниточку к новым именам заговорщиков, Менжинский тогда не знал.
Перед тем как пойти пообедать, Вячеслав Рудольфович познакомился с показаниями Мартынова, протокол допроса которого принес Артузов. Из них становилось ясно, что военную организацию «Национальный центр» получил в наследство от правого центра, разгромленною ВЧК летом 1918 года. В связи с наступлением Колчака ее деятельность вновь оживилась, и она развернулась в глубоко законспирированную организацию с центральным руководством, получившим название «Штаб добровольческой армии Московского района». Возглавил организацию генерал Стогов, после ареста которого его место занял полковник Ступин.
Итак, главную роль играют Миллер, Алферов, Ступин.
Вывод: искать к ним подходы с целью вскрыть всю организацию.
В тот же день, когда Менжинский беседовал с врачом и учительницей, Дзержинский, по договоренности с ответственными руководителями Реввоенсовета и от их имени, направил в распоряжение Миллера мотоцикл и мотоциклиста, чекиста Горячего, который во всех последующих оперативных и следственных документах фигурировал под именем Кудеяра.
Товарищ Горячий, он же Кудеяр, явившись к Миллеру, доложил, что прибыл по распоряжению Реввоенсовета. Миллер расплылся в самодовольной улыбке.
Миллер сразу же отправился на мотоцикле навестить своих знакомых, в том числе и своего родственника — Сучкова. Горячий слышал, как Миллер в разговоре требовал от Сучкова доставить к нему оружие.
Поездки Миллера продолжались и в последующие дни. Горячий ухитрялся во время поездок записывать номера домов и даже квартир, которые посещал Миллер. Под предлогом заправки мотоцикла в гараже Реввоенсовета Горячий уезжал в город и добытые сведения о квартирах передавал в ВЧК. Так стали известны точные адреса некоторых заговорщиков, в том числе членов штаба Тихомирова и Ступина. На квартире Ступина был произведен обыск, во время которого были найдены важные документы, уличающие заговорщиков, в том числе «Приказ № 1» и «Воззвание».
На совещании у Дзержинского был рассмотрен и утвержден план операции, составленный Менжинским и Артузовым. Операцию было решено провести в ночь на 20 сентября.
Вечером 19 сентября в кабинете Дзержинского собрались члены президиума и комиссары ВЧК (так тогда называли оперативных работников) — руководители оперативных групп. Во дворе дома ВЧК сосредоточились подразделения войск ВЧК, в условленных местах на сборных пунктах собрались подразделения ЧОНа — отряды вооруженных московских коммунистов.
— Товарищи! — обратился Дзержинский к собравшимся. — В то время как Советская Республика бьется на всех фронтах, окруженная с суши и с моря ратью бесчисленных врагов, предатели народа, наемники английского капитала точат в тылу нож людоеда, чтобы зарезать пролетариат, погубить его вождей. Они хотят напасть на нас сзади, захватить нас врасплох. Сейчас, когда орды Деникина рвутся к центру России, агенты Антанты, шпионы казацкого генерала готовят восстание в Москве, чтобы открыть врагу ворота на Москву. Они очень торопятся, эти негодяи. Они уже подготовили «Приказ № 1» и «Воззвание к населению Москвы». Послушайте, что они пишут, что они готовят: «Все борющиеся с оружием в руках или каким-либо другим способом против отрядов, застав или дозоров добровольческой армии подлежат немедленному расстрелу; не сдавшихся в начале столкновения или после соответствующего предупреждения — в плен не брать». Так начинается приказ, — говорил в полной тишине Дзержинский. — А в «Воззвании № 1» они угрожают рабочим и красноармейцам, что всякое сопротивление добровольческой армии будет беспощадно наказано. По данным, которыми мы располагаем, выступление мятежников намечается на 22 сентября.
Среди присутствующих в кабинете произошло легкое движение.
— Мы обязаны упредить врага, — продолжал Дзержинский, — обезглавить его организацию, выявить и арестовать всех участников заговора, деникинских шпионов, предателей, продажных слуг английского банка. Товарищи! От вас, от бойцов отрядов ВЧК, рабочих-чоновцев, которые пойдут с вами, требуется смелость, выдержка и бдительность. Помните: враг хитер и коварен, он способен на все. С планом операции и заданием каждой группы вас познакомит товарищ Менжинский.
— Товарищ Линде, — обратился Менжинский к уже немолодому, но по-военному подтянутому комиссару. — С вами идут товарищи Казанин и Светлов. Задача — арестовать полковника Ступина, начальника штаба добровольческой армии. Адрес — Поварская, двадцать шесть, квартира десять. Может случиться, что Ступина дома не будет. В этом случае Казанину и Светлову остаться в засаде, а вам искать Ступина.