Последний Закат

— Тогда я не стану тебя задерживать, — грустно отозвалась она.

— Я люблю тебя, мама, — я крепко зажмурила глаза, сдерживая слезы.

— Я тоже очень сильно люблю тебя, моя девочка, — пророкотала она, и мое сердце сжалось от дикой и душераздирающей боли. — И обязательно позвони мне, когда вы будете возвращаться.

— Обещаю, — я моргнула, и пару слезинок упали на мою дрожащую руку. — Передай папе, что я скучаю по нему.

— Хорошо, Мия.

— Пока.

И я отключилась.

Было так трудно сказать ей “пока”. Я попрощалась с ней — теперь уже навсегда.

Но как же это объяснить сердцу? Что я больше никогда не увижу своих любящих родителей?

— Не плачь, — раздался успокаивающий шепот Дэниэла рядом.

Я прижалась к нему и зарыдала.

— Я больше не увижу их, Дэниэл... — плакала я, слабо сжимая кулаки. — Никогда...

— Ты еще встретишься с ними, любимая, — его рука нежно гладила меня по голове.

— Нет...

— Я поклялся, что сделаю все, чтобы спасти тебя, — он взял в руки мое лицо и приблизил к своему. Его глаза были так близко, что у меня захватило дыхание. — И я не дам тебе умереть. Не дам...

Прошло еще три дня.

Боль настолько атаковала меня, что я не могла встать с постели. Мне с огромным трудом удавалось говорить, точнее, отвечать изредка на вопрос, как я себя чувствую. Это коматозное состояние было для меня хуже смерти. Я ничего не могла делать... Ничего...

Каждый взгляд Дэниэла, наполненный болью и безнадежностью, оставлял в моем сердце рану. Вероятно, на нем не осталось живого места. Он знал, что любая минута может стать последней, и старался не оставлять меня. Он боялся. Это было видно в его глазах — родных и любимых.

Древние Духи Лугару ничего не смогли сказать Алексу про планы Бессмертных, и все словно остались без глаз — неизвестность лишь усугубила и без того ужасное положение. Да и все не очень-то обращали внимание на Мэйсона и всю заварушку.

Эпицентром всех событий была я. Все каждый раз с жалостью смотрели на меня, и от этого мне становилось только хуже. Они всем своим видом давали мне понять, что конец совсем близок.

Доминик и Саймон, воспользовавшись тем случаем, что пока ничего неизвестно о Бессмертных, и поэтому нам всем не потребуется придумывать план действий, больше не приходили. Алекс и Эрик остались в доме, чтобы поддерживать меня своим присутствием. Дэниэл ни на секунду не отходил от меня. Впрочем, как и остальные. И все вампиры были голодны. Только это волновало меня в последнюю очередь.

К сожалению, или к счастью, я не доживу до того дня, когда Бессмертные решат напасть на нас. Я не смогу узнать, чем все закончится. Я не смогу узнать, кто победит.

Я всем своим существом чувствовала приближение гибели. И это ощущение не оставляло меня в покое.

Да, я боялась конца — очень сильно. Я боялась, что перед самой смертью мне вновь будет очень больно. Наверное, было бы хорошо, если бы последние минуты своей жизни я провела без боли, без горести и сожаления. Для меня было мечтой, если бы я просто уснула. Уснула навсегда.

Я в тайне ото всех попросила Мэри пойти к моим родителям и стереть из их памяти то, что у них была я — их единственная дочь. Чтобы обо мне не осталось никаких воспоминаний, совместных фотографий, и прочего. Я хотела, чтобы она внушила им, чтобы они всегда любили друг друга и были счастливы в браке. Это все, что было в моих силах. Она не понимала, что на самом деле владело мною, что доводило меня до безумия. А мне всего лишь хотелось привести дела в порядок, пока я не... попрощалась с жизнью.

Очередной день выдался, на удивление, довольно хорошим. Я попросила Дэниэла отнести меня в гостиную — мне не хотелось вновь проваляться целый день на кровати в спальне Дэниэла, отрешенной от общества. На улице была просто прекрасная погода. Светило лучезарное солнце, озаряя небольшую лужайку во дворе дома своим теплом, ветер колыхал сочно-зеленую траву, на закате небо окрасилось в нежную палитру оттенков: нежно-голубые, бледно-розовые полосы рассекали небосвод. Все было замечательно, даже более чем.

— Как ты, любимая? — раздался над ухом сладостный голос моего Дэниэла.

Я, не поднимая головы, улыбнулась.

— Хорошо, — очень тихо ответила я.

Я говорила правду. Мне было хорошо. Впервые за эти дни с тех пор, как я узнала, что обречена на смерть.

— Тебе нужно что-нибудь? — мягкий голос Дэниэла ласкал мой слух.

— Нет, — выдохнула я. — Просто будь рядом.

— Ты же знаешь, я никогда не оставлю тебя.

Я улыбнулась шире.

Руки Дэниэла обвили меня за плечи, я приложила голову к его холодной твердой груди. Мой взгляд устремился на окно. Это был последний закат — последний закат моей жизни, который мне удостоилось видеть.

Внезапно мне вспомнилось жаркое солнце, мягкий теплый песок, бескрайнее синее море... Наша первая ночь с Дэниэлом... Безмятежные лица моих родителей...

Я отвела взгляд от окна и медленно посмотрела на лица Виктора, Элизабет, Мэри — тех, кто стал для меня второй семьей.

Я с глубокой нежностью взглянула на Дэниэла, и словно в первый раз увидела, какие золотые, цвета спелой ржи, у него волосы, какая любовь таится в его прозрачно-голубых глазах, как гордо сидит голова на обнаженной шее, какого великого благородства и достоинства исполнена его стройная фигура.

Я чувствовала это — чувствовала неизбежность, которая уже так близко подкралась ко мне. Она наполнил меня от макушки головы до кончиков пальцев ног. Я не боялась. Не ощущала боли и дискомфорта. Ничего, кроме душевного спокойствия.

— Дэниэл? — легко дыша, позвала я его.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Я люблю тебя, — на выдохе проговорила я.

— И я люблю тебя, — эти слова он произнес с невероятной сладостью, которая наполнила мое сердце.

Как же мне было важно слышать эти слова напоследок.

Я все смотрела на него, чувствуя, как жизнь покидает меня, как замедляет свой ход мое слабое сердце.

Мой вампир с непониманием смотрел на меня, а я улыбнулась.

Все было идеально. Хорошо. Спокойно и свободно.

Я просто сделала последний вдох, наполнив свои легкие прекрасным запахом кожи Дэниэла.

Темнота стала давить на глаза, и я из последних сил боролась с ней, чтобы хоть на секунду задержать свой взгляд на божественно-красивом лице моей единственной и неповторимой любви.

Я видела, как Дэниэл начинает что-то говорить, и его глаза наливаются непониманием. Но его бархатный и нежный голос больше не доходил до меня.

Все меркло.

Я медленно закрыла глаза.

Вместо эпилога

От лица Дэниэла

Нет.

Это был не кошмар. Хотя, я бы отдал все, чтобы это оказалось сном.

Моя Мия... Моя любимая Мия... Она лежала в моих руках, совершенно обездвиженная.

Ее сердце не билось. И уже никогда не забьется.

Я смотрел на ее спокойное лицо и не понимал, что она больше никогда не откроет глаза, она никогда не скажет, что любит меня. Я больше не почувствую ее тепла, ее любви, ее поцелуя на своих губах.

Ее хрупкое тело обмякло.

— Нет... — вырвалось у меня.

Все вокруг исчезло, померкло.

Моя душа — а я верил, что она существовала — наполнилась отчаянием, и ледяное сердце очень медленно и мучительно разрывалось на части. Я крепко сжимал Мию в руках, не сводя пристального и немного дикого взгляда. Мысли о голоде и жжение в горле мгновенно исчезли.

Если бы вампиры умели плакать — я бы давно залился горькими слезами.

Но мое каменное лицо не выражало никаких эмоций, изнутри меня пожирала невыносимая боль.

Почему? Почему именно сейчас? Мне не оставили возможность в последний раз увидеть ее живой, улыбающейся. Это так... неожиданно... Ну за что небеса так не справедливы?! Почему они отбирают у нас тех, кого мы так сильно и всецело любим?

— Дэниэл, — я и не заметил, как Виктор подошел ко мне.