Ссылка

Анна устроила отцу постель и сказала, что пойдет к сельчанам, рассказать последние новости. Уваров еще в задумчивости сидел, осмысливая прошедшие события, затем улегся на свое место и закрыл глаза.

Поезд мерно стучал колесами по рельсовым стыкам, и под редкие паровозные гудки, катил и катил вперед, унося подневольных пассажиров в неведомое. В вагоне утомленные люди засыпали беспокойным сном.

Уваров проснулся от легкой прохлады. Поезд стоял на месте. В узкое зарешеченное окошко, пробивался утренний свет. Снаружи слышались какие‑то голоса, раздавались отрывистые команды. Загремели засовы и дверь вагона медленно пошла в сторону. В проеме показалась голова милиционера и прокричала:

– Эй, пару человек за водой и дровами, один выносит нечистоты. Будем стоять часа два.

Люди ждали стоянки. Хотелось глотнуть свежего воздуха, размяться, запастись водой и дровами. Желающие выполнить команду, нашлись быстро. Остальным под неусыпным наблюдением конвоя, партиями в несколько человек, разрешалось выходить из вагона по нужде. Мужикам в одну сторону, бабам в другую. Дрова находились на платформе в голове поезда. Там же на другой платформе стояла цистерна с водой.

Уваров с Анной тоже собирались выйти из вагона, когда неожиданно в вагон поднялся комендант Силин. Он хозяйским взглядом обежал присутствующих и спросил:

– Кто здесь фельдшер?

– Я, – выступил вперед Уваров.

Анна тоже шагнула вместе с отцом. Силин, увидев ее, поздоровался.

– Здравствуйте, Анна Семеновна.

– Здравствуйте, гражданин комендант.

– Ну, зачем так официально? – усмехнулся Силин – вы едите добровольно, Советской власти вы не враг, так что можете звать меня Николай Кузьмич или просто товарищ Силин.

Анна промолчала. Сегодня Силин выглядел франтовато. Сапоги почищены до блеска, лицо гладко выбрито, кожаная куртка перетянута портупеей, фуражка чуть сдвинута набекрень.

Силину было лет тридцать, внешность носила черты некой привлекательности, но эти черты смазывались нахальным и самоуверенным выражением глаз.

Уже обращаясь к Уварову, Силин сказал:

– Там в соседнем вагоне, просят вас посмотреть больного. Так что возьмите что надо и ступайте. Времени вам дается полчаса.

Уваров стал собираться. Анна помогла ему одеться и подала саквояж с лекарствами. Затем она вдруг решительно выступила вперед и обратилась к Силину:

– Можно мне идти с фельдшером?

– Зачем это вам? – удивился Силин.

Тут подошел уже одетый Уваров и, вмешавшись в их разговор, сказал, о чем потом долго жалел:

– Это моя дочь, а там, в соседнем вагоне, куда я пойду, у нее жених Колосов Алексей. Давно не виделись. Свадьба должна была бы быть, да пока не получилось.

Лицо у Силина изменилось, глаза сузились, губы сжались. Он пристально взглянул на Анну и отрывисто бросил:

– Нет нельзя. Перемещение по вагонам посторонним строго запрещено.

Круто повернувшись, Силин пошел к дверям. Уже спускаясь по лестнице, он остановился и обернулся к Уварову:

– Прошу вас не задерживаться, – и уже обращаясь к Анне, стоящей рядом с отцом, сказал – а вам надо соблюдать правила для ссыльных на всем пути следования для ссыльных, и не забывать, что вы следуете в спец. поезде. Этого требуют соответствующие инструкции.

Не оборачиваясь, Силин спустился, подождал Уварова и проводил его до соседнего вагона.

Уже потом Силин, достанет список ссыльных, найдет фамилию Алексея Колосова и против нее поставит жирную галочку.

В соседнем вагоне Уварова уже ждали. Ему помогли подняться, сняли телогрейку и полили на руки. Вытирая полотенцем руки. Уваров оглядывал внутренности вагона. Здесь все было так же как у них. Те же нары, та же «буржуйка», тот же запах людского бытия.

Алексей проводил Уварова к месту больного отца. Тот поднял голову, глаза его лихорадочно блестели.

– Не велел я тебя беспокоить, Семен Николаевич. – почти шепотом сказал Степан. – Все одно мне теперь. Испортился механизм внутри, не поправить теперь.

– Ну, Степан Павлович. – стараясь придан, своему голосу бодрости, сказал Уваров. – Механизм у тебя еще крепкий. А вот подлечить его надо.

Он тщательно прослушал в трубочку больного и смерил температуру. Алексей с нетерпением следил за действиями фельдшера.

Уваров поправил рубаху у Степана, внимательно посмотрел на него и сказал:

– По правде, в больницу бы тебя надо. Условия здесь не те. Я еще раз поговорю с комендантом. Попрошу его.

Степан натужено закашлял, обхватил руками подушку и уткнулся в нее. Через пару минут кашель у него прошел. Степан повернулся к Уварову.

– Ради Бога не надо, Семен Николаевич. Выживу, так выживу, а не выживу, так хоть сын с сельчанами похоронят, будут знать, хоть где могилка моя. А так в больнице загнусь, закопают где‑нибудь и никто и знать не будет.

Алексей вдруг резко отвернулся и отвернул голову. Плечи его несколько раз дернулись.

Уваров понял его состояние и замолчал. Степан опять закашлял, но вскоре перестал и сказал, вытирая рукой лоб:

– Людям вот только своим кашлем мешаю. Ничего не могу поделать. Замучил проклятый.

– Сейчас я тебе тут лекарство оставлю – Уваров раскрыл саквояж и начал перебирать пакетики, – И расскажу Алексею, что тебе давать и когда. Обязательно принимай.

Алексей тем временем справился с собой, и Уваров, выложив на стол пакетики с лекарствами, тщательно объяснил, как и что давать отцу.

Затем Уваров отвел Алексея в сторону и сказал ему:

– Надо бы отца определить в больницу.

– Да я говорил коменданту. Ни в какую. Я, говорит, обязан доставить всех но списку на место, а там как хотите. Да и отец умоляет не оставлять его одного. Что делать и не знаю. – Алексей обречено развел руками.

Снаружи раздался голос конвоира:

– Фельдшеру велено на место. Скоро будем трогаться.

Уваров накинул телогрейку, еще раз огляделся в сторону больного и направился к дверям.

Алексей проводил его и уже у самих дверей спросил:

– Люди передали, что Анна у вас в вагоне.

– Да. вот, как снег на голову свалилась. Ни чего не мог поделать. Поеду, говорит, с вами и все тут.

– Это на нее похоже, – голос Алексея чуть потеплел – Привет ей передавайте.

– Обязательно передам. Хотела она со мной идти, да комендант неразрешил.

Они попрощались и Уваров стал спускаться но лесенке. Население вагона, сгрудившись у дверей, проводили его добрыми напутствиями и пожеланиями.

Едва Уваров поднялся в свой вагон, как дверь за ним задвинули, запоры щелкнули и поезд двинулся дальше.

Последующие долгие дни были похожи, как близнецы. Путь лежал дальше на Север. Люди с нетерпением ждали конца вынужденного путешествия. Где‑то на железнодорожном полустанке похоронили Степана Колосова, еще раньше тетку Пелагею и еще несколько человек из других вагонов. Было два случая попытка побега. Одного парня ранили при погоне, второй бросился к подножке встречного поезда, не смог взобраться, сорвался и попал под колеса.

Комендант Силин в те дни ходил злой и лишил всех выхода из вагонов. С пропитанием стало хуже, дрова спит строго но выдаче.

Все это Уваров переживал снова и снова, лежа в вагоне на нарах, на какой‑то неведомой ему станции Котлас, на слиянии северных рек Двины и Вычегды.

Начало светать, и надо было собирать вещи.

IX

В помещении дежурного по станции Котлас собрались: уполномоченный котласского ОГПУ Сочнев, начальник милиции Земцов, его заместитель Попов и комендант поезда Силин. Они обсуждали план отправки ссыльных вниз по Северной Двине и Вычегде.

Попов только что вернулся с пристани и доложил, что баржи уже готовы. Он их проверил. Пароходы стояли под парами и к отплытию были готовы. Сочнев и Силин еще раз проверили списки ссыльных. Отдельно были списки на тех, кого отправить вниз по Двине и на тех, кого отправит вверх по Вычегде. Уполномоченный ОГПУ своей рукой утвердил списки и комендант поезда Силин, спрятав в воротник куртки улыбку, остался доволен. Его план удавался. Фельдшер с дочкой дальше следовали с ним по Двине, а Колосов Алексей отправился с другой группой вверх по Вычегде.