Страница 28 из 31
А затем Ярополк увидел, как поблизости появился всадник в великолепных доспехах и с огромным плюмажем на шлеме. Это был Хейд, он явно что‑то приказывал своим. И натиск врагов вновь окреп. Они теперь пытались оттеснить часть ариев, чтобы…
Ярополк понял – ведь недаром совсем рядом, как обычный витязь, сражался Володар! Хейд снова решился на отчаянный шаг – ослабить ариев убийством их полководца! Битва кипела все яростней, и фанатизма вампиров могло хватить на осуществление задуманного. Володар еще не догадался, что происходит, и продолжал отбиваться от наседающих со всех сторон врагов. Но их становилось все больше. Не рискуя вступить в бой с владыкой Русколани, которого они теперь боялись почти так же, как Хейда, враги в основном пытались достать его копьями. Арии оправились от финального натиска вампиров, но все же завоеватель, казалось, преуспел.
‑Царь! Сзади!
Ярополк погнал коня к Володару, который едва успел отразить удар, направленый в спину. Его и пришедшего на подмогу витязя теперь окружало почти сплошное кольцо копий. Ярополк крикнул через вражеские шлемы остальным витязям, с фантастической быстротой отбивая выпады, грозившие ему самому и Володару:
‑Бояре! Спасай царя!
Привстав в седле, он уже опускал тяжелый клинок на голову ближайшего вампира, как вдруг несколько наконечников уперлось ему в грудь. Доспех не выдержал, острые металлические зубы начали вгрызаться в него, добираясь до плоти… Впрочем, меч витязя все равно располовинил чей‑то шлем. Ярополк заскрипел зубами от боли и, напрягая мышцы, всем телом попытался оттолкнуть копья – от себя и от царя. Позади вражеского кольца уже выросли фигуры конной гвардии, и понимая, что сейчас все будет кончено, вампиры налегли на древки копий. Крик боли слился с общим шумом поля брани…
Царь обернулся, но сделать ничего уже не смог.
…Ярополк медленно отклонился в седле назад и упал. Загремели доспехи, лязгнул выроненный меч. А витязю показалось, что это небо вдруг начало отдаляться от него. Снова грянул гром, и боярин почувствовал на своем лице первые капли дождя. Потом сверкнула одна огромная молния, и мир исчез в сплошном белом сиянии.
О, как ты будешь плакать, Росянушка!
Скифская конница наконец‑то завершила обходной маневр, появившись у самого подножия скалы с замком. Лучники Хейда, стоявшие в последних рядах войска, едва успели развернуться и один раз спустить тетивы. Ливень стрел, разумеется, не остановил скифов. Привычные к битвам с ускоглазыми степными наездниками – лучниками воины Аптархия вырывали стрелы, засевшие в их телах, руками или зубами, даже не вскрикивая от боли, не желая казаться малодушными. За несколько метров до врага к небу взметнулись короткие мечи – акинаки, и в считанные мгновения ряды противника были рассеяны.
Но Володар словно не замечал перелома в битве. Спешившись, царь опустился на колени над витязем, спасшим ему жизнь. Ярополк уже не дышал – его смерть была быстрой. Как вождь, Володар знал о своих боярах все. Знал и о любви Ярополка и Росяны. И то, что случилось, было слишком страшным, чтобы воспринять это как должное! «Лучше бы умер я… – мелькнуло в голове царя – Все равно это ничего бы не изменило.».
И тогда он в который уже раз вспомнил слова волхва Богумила: «Царь не должен быть добр. Царь не должен быть зол. Он должен следовать Правде.» Володар рывком поднялся с колен, вскочил в седло и, собрав вокруг себя конную гвардию, опять повел ее в бой. Царь искал Хейда.
Под стенами Аверона гибли остатки мощи вампиров. Умирали древние, прожившие немало столетий полководцы и графы, таяли под ударами когда‑то непобедимые легионы, падали люди, по той или иной причине последовавшие за Хейдом и предавшие свою расу… Это был конец, агония, кара! Это была расплата.
Дождь хлестал теперь вовсю. Потоки воды смешивались с кровью, уносили ее, словно сама Природа стремилась смыть страшные следы небывалой битвы. Но кровь лилась по‑прежнему, и по‑прежнему кто‑то умирал, хотя исход боя был предрешен. Под дождем поникли знамена, словно скорбя о павших…
Лишь одно знамя, укрепленное на холме, с которого перед боем обращался к воинам Хейд, по‑прежнему трепетало в порывах холодного ветра, не желая покоряться непогоде. Разгоняя взмахами меча врагов, Володар приблизился вплотную к темно‑бордовому полотнищу с черным крестом, нижний конец которого был длиннее остальных, а верхний был изображен в виде петли. Царь решительно схватил вражеское знамя за древко и выдернул его из размякшей почвы.
‑Победа! – крикнул Володар, бросая штандарт на землю. И поле брани отозвалось:
‑УРА!!!
В этот день Империя Хейда перестала существовать, и цитадель ее – замок Аверон – пала без всякого сопротивления. Защищать ее было попросту некому.
Вожди победителей держали совет прямо на тризне по павшим воинам, после всех торжественных обрядов, в которых должны были принимать участие. Это было глубоко символично – ведь победа, купленая кровью множества героев, вновь сплотила родственные племена и должна была стать залогом долгого мира между ними. Теперь вожди сидели прямо на земле, на вершине холма – бывшей ставки Хейда, который был окружен, на сколько хватало глаз, кострами, только уже не погребальными, а праздничными, вокруг которых пировали и состязались в различных умениях воины.
Полководцы – такие же люди. Стрела не пощадила царя скифов Аптархия, и его народ представлял на совете наследник Парфаний. Тяжело раненый чудин Эйтаарс, не смотря на все попытки его отговорить, пришел сам, борясь с дурнотой. Конечно, он не был полноправным членом совета, так‑как представлял народ другой расы, да еще и зависимый от Арьяварты, но все же был уважаем за мужество, и потому к его мнению прислушивались.
Володар встретился глазами с Моррой Линдхольм, и та улыбнулась ему. Все‑таки ее замысел удался, хоть и не так, как она рассчитывала. Ее мужем и соправителем в Галогаланде станет боярин Вратибой, верный соратник царя ариев, а значит – союзу между величайшей морской и величайшей континентальной державой быть на долгие времена! Царь венетам Немир, в свою очередь, брал в жены дочь верховного вождя «Волчьего Ордена», а в планах Володара было способствовать браку между новым царем скифов и какой‑нибудь знатной девой Альбиона. Ясно было, что все эти браки увеличивают и укрепляют влияние Арьяварты на Закате, но все признавали необходимость этого – ведь именно арии освободили своих родичей, сломав хребет Хейду. Воля владык Русколани должна была стать залогом крепкого союза между всеми ветвями белого человечества!
Конечно, теперь предстояла большая работа. Мало было свергнуть тирана и разгромить его полчища – нужно еще искоренить из людских душ укрепившиеся там за века рабства трусость, лживость, неуверенность в своих силах. Нужно научить людей работать ради плодов труда, а не из‑под палки, научить видеть красоту мира вокруг и чувствовать свои корни, уходящие в Родную Землю – то, что было отнято Хейдом у их далеких предков. А это – куда более тяжкий труд, чем борьба с внешними врагами, потому что человек может измениться лишь тогда, когда сам того захочет.
И ведь с победой над Хейдом не исчезла и военная угроза извне! Впереди были долгие войны с чернокожими дикарями Полудня, с семитическими державами, с пришедшими на место погибших вместе с повелителем вампиров из глубин Восходных степей кочевниками – со всеми, кто решит, что долгая война ослабила белые народы, и дерзнет напасть на их земли. Впрочем, вожди поклялись друг другу, что подобное вторжение сразу станет общим делом – как только что окончившееся противостояние.
Но все же что‑то, покуда не осознанное, не давало покоя Володару. Вокруг его ближайшие соратники говорили об эре мира, о вечном братстве их народов… Говорили и о том, что следовало вернуться к заветам свободолюбивых предков – и чтобы высшим Хранителем Правды белого человечества был не один вождь, а совет всех вождей, подобный нынешнему совету. А с равнины вокруг неслись к небесам песни на множестве различных, но неуловимо похожих друг на друга языках – потомках единого, от которого остались лишь только самые могучие заклинания, ведомые волхвам, да имена, которыми нарекают верховных правителей…