Четвертый Рим

—Господин учитель, — сказал Луций, потягивая сладкий, чуть горчащий чай и наблюдая за Линой, которая, казалось, была поражена тирадой Пузанского и тихо прихлебывала из своей чашки, — мы только сегодня по-настоящему познакомились. Да и согласитесь, как-то это мудрено все, что вы говорите. Я не силен в философских и исторических определениях любви, но понимаю только одно: если мне человек нравится, то это происходит сразу, а если я к нему безразличен, то пусть он хоть разорвется на сто частей, я все равно не сумею себя переменить.

—И много раз ты проверял свою теорию? — хитро осведомился Пузанский.

"Ни разу", — честно хотелось ответить студенту, но присутствие Лины сдерживало его. — Проверял, — ответил он уклончиво, будто не желая повествовать о многочисленных своих победах.

Педагог рассмеялся, но ничего не сказал, а девчонка нашла в темноте ногу Луция и пребольно надавила на носок своим острым каблучком.

—Пошли, — шепнула Лина ему на ухо. — Я хочу посмотреть, как ты живешь, — и она неодобрительно обвела взглядом громадную пустую залу Пузанского.

Оттого что потолки и стены были выбелены, все пространство расширялось и еще более скудной и нелепой казалась обстановка: два обшарпанных кресла и журнальный столик в одном углу да обеденный стол, за которым они сидели, в другом. Кроме этого во всю длину комнаты тянулся стеллаж с книгами. Лицей когда-то, в легендарные годы, был дворцом великого князя то ли Николая, то ли Михаила. Поэтому до сих пор, многократно изуродованный снаружи, он сохранял внутри монументальность и основательность древних строек. На лестничных клетках пустовали выемки гигантских стенных зеркал, где-то еще горели мозаичные непроницаемые окна, остатки фресок, невыскобленных временем и произволом новых хозяев, проглядывали на почти соборной высоте, под потолком.

Открывая свою многострадальную келью, Луций взглянул на нее как бы чужими глазами и удивительным образом получил удовлетворение. Несколько узкая комната была достаточно длинна, и окно во всю стену от пола до потолка гармонично расширяло ее. Особенно смотрелся высокий камин с деревянными резными обводами и мраморной облицовкой.

Перед тем как отправиться в экспедицию за братом, Луций провел в комнате полную уборку, и яркое сияние старинной латунной лампы это подчеркивало. Оказалось, что оба путешественника, Василий и Никодим, не дождавшись их прихода, мирно спали одетые поперек кровати, что еще больше подчеркивало ее ширину и основательность. Не желая их будить, вошедшие сели за стол поближе друг к другу и стали говорить шепотом, что волей-неволей их как-то сближало. Лина с большим любопытством осматривала комнату. Взгляд ее блуждал от одной стенки к другой, пока не остановился на книжном шкафу, к которому она спорхнула со своего стула.

—Рим, Рим, Рим... — бубнила она, перекладывая книги, потом, не взяв ни одной, вернулась к столу. — Что это у тебя одна история? — удивилась девочка, неодобрительно посмотрев на Луция прямым взглядом светло-серых глаз.

—Из нас готовят специалистов по римской истории, — попытался объяснить ей Луций на самом деле и для него необъяснимое. — Мы должны стать такими же, как древние римляне: смелыми и воинственными, чтобы отвоевать обратно всю страну.

—Какую страну? — удивилась Лина. — Мы разве не в своей стране живем?

—Это очень долго объяснять, — сказал Луций. — Ты в школе-то географию учишь?

—Да ну ее, — отмахнулась девочка. — У нас школа закрыта полгода, учителя бастуют. А до них бастовали строители, которые обещали сделать ремонт. Так что даже если учителя и вернутся на занятия, нам еще ремонтироваться до зимы. Смутное время на Руси? — догадалась она тем не менее. — Когда от союза каких-то стран остались ножки да рожки. И все друг на друга войной пошли. Мне отец много про эти годы рассказывал. Он говорит, что для его работы это было самое счастливое событие, — но тут же она перескочила к более близкой для нее теме. — Что-то я не заметила особой мужественности в твоем дружке, когда Серега его над землей держал.

—Он у нас не учится, — почему-то стал оправдываться Луций. — Это мой друг самый закадычный. Он ко мне в гости пришел.

—Я его где-то видела, — задумчиво сказала Лина. — По-моему, у него какие-то дела с нашими были. Ты вообще с ним осторожнее. У него слишком морда гладкая.

Луций с удивлением и невольным уважением посмотрел на Лину. Правильное лицо Никодима с блестящими от избытка внутренних сил глазами и жесткой линией губ и подбородка, казалось, должно нравиться женщинам. Правда, женщинам, а не девочкам вроде той, которая сейчас сидела рядом с ним. Девочка в самом деле, видимо, забыла о Никодиме и своем отношении к нему. Она в упор смотрела на Луция, скрестив руки на груди, потом положила оба кулачка под подбородок и спросила:

—Почему ты меня не поцелуешь? — Луций от изумления смог только пожать плечами.

Он поднялся и пробурчал нечто невнятное, одинаково смахивающее на "если хочешь, поцелую" или "отстань к черту".

Возмущенная девочка встала, обошла стол и молча направилась к двери. Луций поспешил за ней, но она остановила его сердитым взглядом и так шваркнула дверью, что от грохота проснулся Василий. Не обращая на него внимания, Луций выскочил вслед за быстро уходившей по длинному коридору Линой. Однако, прежде чем он успел ее догнать, открылась одна из студенческих дверей и рыжий педель вышел из нее. Столкнувшись лицом к лицу в седьмом часу утра со свободно разгуливавшей по коридору сверхмодной девицей в туфлях на каблуках, он от неожиданности попятился и встал как вкопанный у стены. Девочка прошла мимо, не заметив его. Тогда педель опомнился и бросился за ней.

—Стой, — закричал он громко, так что, наверно, разбудил весь четвертый этаж и половину третьего, — ты что тут шляешься, шлюха!

При слове "шлюха" Лина остановилась, резко повернулась назад и молча пошла на него. Торжествующий педель, абсолютно не понимая ситуации, как-то не придал значения поведению девочки, которую, как ему казалось, он застукал за платной работой. Мысли о повышении по службе на должность инспектора старших классов, а то и завуча застили перед ним лицо юной девушки.

Луций прибавил шаг. Он не знал, за кого больше боится: за девочку или за педеля, который играл с огнем, сам абсолютно этого не зная. Но он запаздывал, а Лина, подойдя вплотную к воспитателю, абсолютно не задумываясь, высоко подняла вверх правую руку и с силой опустила ее на рыжую голову. Раздался щелчок, напоминающий удар мяча о стенку. Педель отшатнулся, но в следующую минуту схватил Лину за плечо, оттолкнул грубо к стене и ударил кулаком в грудь. В это время Луций добежал до них.

Лина стояла у стены, прижав руки к груди и пытаясь что-то выкрикнуть. Рыжий педель, сбросив с девочки боа, схватил ее за ворот свитера и подтянул к себе.

—Нападение на педагога, — заорал он счастливо. — Будешь в тюрьме ночевать, стерва!

Луций встал между ними и попытался оттолкнуть педеля, но тот, увидев кавалера, ловко вывернул ему руку и повернул к стене, не выпуская при этом девочки.

—К директору пойдем. Он покажет тебе, как баб водить. Грубейшее нарушение лицейского распорядка, караемое отчислением с волчьим паспортом, — злорадствовал рыжий. — Да ты не вертись. От меня не уйдешь.

Пользуясь тем, что внимание педеля было отвлечено, Лина крутанулась и выскочила из свитера, оставшись в одном лифчике, через который просвечивала ее маленькая грудь. Педель бросился за ней, но она вдруг поднесла обе руки к губам и пронзительно засвистела.

Превозмогая боль в вывернутой руке, Луций все же двинулся за рыжим крепышом и настиг его. Когда, растопырив руки, тот навис над девочкой, юноша, подойдя со спины, присел на корточки и рубанул здоровой рукой педеля под коленки. Нелепо замахав руками, рыжий умудрился уцепиться за Лину и, сползая, рванул бретельки лифчика, оголяя грудь. Девочка обернулась и ударила его сжатым кулачком в нос.