Скрипач не нужен?

Кирилл, уже успевший занять кресло и повернуть его так, чтобы видеть пальцы скрипача с наилучшей позиции, снова кивнул. Олег медленно поднял смычок, еще раз проверил строй, замер на секунду, вглядываясь в ноты и, наконец, заиграл. Из чистого пижонства, он взял концертный темп и, слава богу, умудрился его выдержать. Вообще, этот сельский учитель в кресле, оказывается, действует благотворно – мало того, что сыграл чисто, даже мелькнула какая-то, незаконченная правда, мысль. Довольный Олег опустил смычок и посмотрел на Кирилла, ожидая увидеть положенное восхищение на его лице.

Странно. Была задумчивость, сомнение, даже робость какая-то просвечивала, но восхищения не было.

– А если попробовать, – осторожно сказал Кирилл, – первый пассаж сыграть чуть побыстрее?

– Побыстрее? – он что, с ума сошел? Олег и так пальцы себе чуть не повыламывал, куда же быстрее?

– Чуть-чуть, – подтвердил Кирилл. – А потом крохотную паузу, только чтобы отбивку сделать и второй пассаж. Закрутить, закрутить, все громче, перейти на крик, и захлебнуться… а?

Олег, не отвечая, смотрел на него круглыми глазами.

– Попробуйте, – жалобно попросил Кирилл. – Это должно прозвучать, я знаю, но я не могу сыграть, так как слышу. А у вас получится.

– Вскрикнуть и захлебнуться, – Олег неуверенно повел пальцем по нотной строке.

– Вы только представьте, это же все выстраивает! Извините, но вы же к следующему пункту никак не подходите, он необоснован, а так…

– Захлебнуться, – повторил Олег.

– Ну да! А потом пауза, длинная, чтобы все услышали тишину. И из этой тишины, рождается тончайший, нежный, вибрирующий звук. Пианиссимо! И он нарастает медленно-медленно… попробуйте!

– Да-да, сейчас, – Олег, наконец, поднял смычок. – Только я на пару строк раньше начну, для разгона.

Он заиграл. То ли благодаря разгону, то ли, действительно, присутствие Кирилла помогало, но пассаж в ускоренном темпе проскочил сам собой. Второй пассаж, вскрик! Ух ты, даже мороз по коже!

– Еще раз, – жестко потребовал Кирилл. – паузу четче, си-бемоль короче!

Олег послушно повторил, замер, вопросительно глядя на него.

– И-и-и дальше, – пропел Кирилл, – после паузы нежненько… нежнее, мягче… еще раз!

Олег сыграл еще раз. Кирилл привстал с кресла:

– Почти то, что нужно! Ты слышал? Еще раз, и держи темп!

Пассаж, еще пассаж! Олег смахнул пот со лба, снова повторил. Кирилл наклонился вперед, вслушиваясь, отбивая каблуком такт, давая указания. Еще раз и еще…

Получилось! Олег сыграл еще несколько раз, закрепляя результат, потом опустил смычок. Уставился на Кирилла, почти с суеверным восторгом:

– Старик, ты гений!

Тот помотал головой:

– Нет, это ты гений! Если бы ты знал, сколько я бился, но у меня ничего подобного, даже близко… а ты – раз, и сыграл!

– Это точно – раз, и сыграл, – нервно рассмеялся Олег, укладывая скрипку в футляр. – Пошли.

Кирилл поднялся, словно лунатик, двинулся за хозяином на кухню. Олег достал из шкафчика початую бутылку конька, рюмки. Открыл холодильник, выгреб оттуда все содержимое: пластиковую ванночку с сыром «Виола» и половинку малогабаритной буханочки «бородинского». Пояснил извиняющимся голосом:

– Мы ведь сегодня уезжать собирались, так что продуктами я не запасался.

– Да что нам, – рассеянно отмахнулся Кирилл. Потом взгляд его упал на бутылку и немного прояснился. – Ого! Хеннеси! Кучеряво живешь.

Тернов тут же достал из шкафчика вторую, полную, и протянул Кириллу:

– Твоя.

– Ты что их там разводишь? – изумился тот.

– Да это все подарки, – улыбнулся Олег, ловко свинчивая крышку. – Сделай пока бутерброды. Я как-то сболтнул в интервью, что предпочитаю «Хеннеси», вот поклонники и стараются. Ну, за нас, за гениев!

Выпили, заели тонко нарезанными ломтиками черного хлеба с размазанной «Виолой». Олег поморщился:

– Может за приличной закуской сбегать?

– Вот еще, – отказался Кирилл, – людям и хуже, бывало, приходилось.

– Хуже? – Олег с сомнением поднял второй бутерброд, осмотрел его.

– Гораздо. Я сам читал воспоминания какого-то писателя, фамилию не помню, но из наших, из советских классиков, – он замолчал на секунду, глядя, как Олег наливает по второй, – так они с приятелями как-то летом в самую жару пили пиво и заедали его мятными леденцами… в парке культуры и отдыха было дело.

– Бр-р-р, – Олега передернуло. – Чтоб нам никогда так не привелось…

Съели еще по бутерброду. Олег поставил локти на стол, переплел пальцы, опустил на них подбородок:

– Ну Кирилл, ты зверь! Ты меня за полчаса занятия вымотал, как… как я не знаю, что! Поработаешь со мной еще?

– Тебе это дорого обойдется, – важно ответил тот.

– Сколько? – деловито спросил Олег.

– Еще один концерт, для учеников и преподавателей школы, и мастер класс, – быстро, словно у него все уже было продумано, сказал Кирилл.

– Заметано, – еще быстрее согласился Олег.

– Наливай!

Бутерброды закончились.

– Надо было на этом приеме впрок наедаться, – вздохнул Кирилл.

Олег хлопнул себя по лбу и убежал в комнату. Вернулся он с полурасплавившейся шоколадкой:

– В спальне на подоконнике лежала, – похвастался он, – на самом солнышке! Я ее вчера хотел в чемодан сунуть, а телефон зазвонил и…

– Телефон! – Кирилл вскочил. – Меня же Светка ждет! Слушай, если я не позвоню, она меня убьет!

– О чем речь? – сделал широкий жест Олег, – звони!

Кирилл достал сотовый и пропел:

– Светочка?

В ответ раздалось невнятное верещание.

– Да нет, ничего подобного… мы обсуждаем… ну конечно, куда же я денусь? Ну, может, часок… хорошо… хорошо… пока. – Кирилл убрал трубку. – Уф-ф-ф! Братский долг выполнен.

Вернулись на кухню, снова плеснули коньячку.

– За сестер! – торжественно провозгласил Кирилл, поднимая свою рюмку. – У тебя сестра есть?

– В жизни ничего такого не было, – признался Олег, – даже двоюродных! – он выпил и совсем пригорюнился, – один, как перст.

– Это ты зря, – Кирилл с неожиданной лихостью опрокинул рюмку. – Много в жизни потерял. Хотя, с другой стороны, иметь старшую сестру – это очень утомительно, можешь мне поверить. Забота из них, ну просто непрерывно, фонтаном бьет. – Он развернул шоколадку, посмотрел на нее и сказал глубокомысленно:

– Еще немного подогреть и можно будет не закусывать, а запивать.

Шоколадку, в результате, съели чайными ложками. Коньяк тоже допили, незаметно, под разговор о музыке. На более молодого и менее привычного Кирилла, алкоголь подействовал сильнее. Он заметно клевал носом, говорил все реже и все менее осмысленно, а часа через полтора, оживленная, поначалу, беседа, превратилась в монолог Олега. Он как раз излагал принципы, которыми руководствовался в подборе произведений для задуманной программы «Классика двадцатого века», когда его собеседник покачнулся и всхрапнул.

– Кирилл, – Олег потряс его за плечо. Реакции не последовало. – Кирюша! М-да-а… какая неприятность.

Олег тоже чувствовал, что малость перебрал, но был уверен, что действительность воспринимает вполне адекватно. Вот перед ним сидит в дым пьяный его лучший друг, гениальный, несмотря на свой сопливый возраст и, просто неприличное для упоминания в порядочном обществе, место работы, педагог. Какая, интересно, сволочь, его до такого состояния напоила? А, это они вместе пили… тогда ладно. Тогда еще ничего, тогда все нормально. Он не даст другу пропасть, он его сейчас уложит спать, места, слава богу, навалом… протянет руку помощи…

Олег поднялся, постоял немного, придерживаясь рукой за стол, и громко продекламировал пришедший в голову афоризм:

– Протягивая руку помощи, надо особо следить, чтобы самому не звездануться! – и сам же его оценил: – По-моему, гениально. Жаль, что завтра не вспомню. Ладно, приступим. Кирюшка! Ты встать можешь?!

Кирилл снова всхрапнул и попробовал прилечь на стол.

– Эй, ты куда? Нет, ты давай, поднимайся, – потянул его вверх Олег. – Вот так, вот так, на ножки… ну-ка… ух, да откуда же в тебе такая тяжесть?