Страница 4 из 12
Еще два хлопка.
Тишина.
2
Мы нашли Карлоса и Молли примерно в восьми километрах от Сололы, в девяноста с лишним километрах от столицы Гватемалы и менее чем в тридцати от места раскопок.
Дождь не прекращался. Наша колонна с трудом двигалась по узкой каменистой тропе, соединявшей край долины с асфальтированной дорогой. Увязла одна машина, за ней другая. Чтобы освободить колеса, потребовались усилия всей команды. Потратив немало сил посреди океана грязи, мы вернулись в авто и поехали дальше, похожие на туземцев Новой Гвинеи в траурной раскраске.
Обычно до асфальта можно было добраться за двадцать минут, но в этот вечер дорога заняла больше часа. Я цеплялась за подлокотник и раскачивалась из стороны в сторону, чувствуя, как внутри все сжимается от тревоги. Меня и Матео мучили одни и те же вопросы, хотя мы о них и не говорили. Что случилось с Молли и Карлосом? Что мы найдем? Почему они так задержались? Действительно ли за ними гнались? Кто? Где теперь их преследователи?
Едва мы выехали на шоссе, сеньор Амадо вышел из джипа, поспешил к своей машине и уехал в ночь. Представитель окружного прокурора явно не испытывал никакого желания задерживаться в нашей компании хоть на мгновение дольше необходимого.
Дождь преследовал нас с самой долины, даже на асфальте было небезопасно. Через пятнадцать минут мы заметили пикап ФСАГ в кювете на противоположной стороне дороги. Фары его горели под косым углом, дверца со стороны водителя была распахнута. Резко развернувшись, Матео затормозил на обочине. Я выскочила из кабины еще до того, как машина полностью остановилась, чувствуя, как тяжелый холодный страх сдавливает внутренности.
Дождь и темнота не помешали мне заметить темные брызги, покрывавшие внешнюю панель со стороны водителя. А увиденное внутри заставило похолодеть.
Карлос лежал за рулем, согнувшись пополам, ногами и головой к открытой дверце, словно его втолкнули снаружи. Волосы на затылке и спина рубашки – цвета дешевого вина. Из сиденья сочилась кровь, стекая в лужу вокруг педалей газа и тормоза. На джинсах и ботинках правозащитника росли чудовищные пятна.
Молли сидела с пассажирской стороны, держась одной рукой за ручку дверцы. Другая ее рука лежала на коленях ладонью вверх. Она обмякла, словно тряпичная кукла, раздвинула ноги и откинула под странным углом голову на спинку сиденья. На ее нейлоновой блузке расползались два грибообразных потека.
Перебежав обочину, я дрожащими пальцами коснулась горла Карлоса. Ничего. Передвинула руку, пытаясь нащупать признаки жизни. Ничего. Проверила запястье. Ничего.
Господи! Сердце отчаянно колотилось в груди.
Подбежал Матео, жестами показывая, чтобы я проверила Молли. Подобравшись к ней, я просунула руку в открытое окно и пощупала пульс. Ничего. Я снова и снова прижимала пальцы к бледной коже на ее горле. Напротив что-то кричал в телефон Матео, повторяя мои лихорадочные попытки.
На четвертый раз я ощутила пульс, слабые и неуверенные толчки. Он едва чувствовался, но был!
– Она жива! – крикнула я.
Рядом оказалась Элена. Блеснули ее широко раскрытые глаза. Женщина открыла дверцу, и я, нагнувшись, подхватила Молли на руки. Усадила ее вертикально и, чувствуя, как дождь жалит шею, расстегнула куртку пострадавшей, задрала свитер – и нашла два источника кровотечения. Расставив для равновесия ноги пошире, я зажала ладонями раны, молясь, чтобы помощь прибыла вовремя.
В ушах стучала собственная кровь. Сто ударов в минуту. Тысяча.
Я тихо шептала на ухо Молли, пыталась ее ободрить, упрашивала остаться со мной. Руки онемели, ноги свело судорогой, спина ныла от напряжения.
Остальные жались друг к другу, обменивались короткими фразами или обнимались. Из проносящихся мимо машин к нам поворачивались любопытные лица, но никто не хотел ввязываться в драму, что разворачивалась на дороге в Сололу.
Лицом Молли напоминала привидение, губы посинели по краям. Я заметила на ней золотую цепочку, крошечный крестик, наручные часы. Стрелки показывали восемь двадцать одну. Поискала мобильный, но его нигде не было видно.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Где-то завыла собака, ей ответила другая. Осторожно пискнула ночная птица, потом еще раз.
Наконец я заметила вдали на шоссе красный огонек.
– Они уже здесь, – прошептала я на ухо Молли. – Держись, девочка. Все будет хорошо.
Я чувствовала, как скользят пальцы. Кровь и пот.
Красный огонек приблизился и разделился надвое. Несколько минут спустя на обочине с визгом затормозили машины «скорой» и полиции, обдав нас гравием и теплым воздухом. Красный пульсирующий свет упал на блестящий асфальт, мокрые от дождя автомобили, бледные лица.
Молли и Карлоса перенесли в «скорую», и она умчалась в сторону Сололы. Элена и Луис поехали следом. После короткого допроса остальным разрешили вернуться в Панахачель, где мы жили, а Матео отправился в управление полиции в Сололе.
Наша команда размещалась в «Санта Розе», недорогом отеле, что спрятался в переулке возле авениды[6] Эль-Фруталь. Войдя в свой номер, я разделась, бросила грязную одежду в угол и приняла душ, благодаря ФСАГ за то, что они дополнительно оплачивали горячую воду. Хотя после бутерброда с сыром и яблока в полдень у меня не было во рту ни крошки, страх и усталость отбили всяческое желание есть. Я рухнула на постель, не в силах избавиться от мыслей о жертвах в колодце в Чупан-Я и в ужасе думая о Молли и Карлосе.
Ночью меня мучили кошмары. Осколки младенческого черепа. Невидящие глазницы. Кости рук, замотанные в истлевший гюипиль[7]. Забрызганный кровью пикап.
Казалось, что гибели не избежать – ни днем, ни ночью, ни в прошлом, ни в настоящем.
Я проснулась от крика попугаев. Сквозь ставни сочился слабый серый утренний свет солнца. Случилось нечто ужасное. Но что?
Холодной волной нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере. Подтянув колени к груди, я полежала несколько минут, боясь новостей, – но знать было необходимо.
Откинув лоскутное одеяло, я проделала укороченный утренний ритуал, после чего надела джинсы, футболку, свитер, куртку и кепи.
Матео и Элена пили кофе за столом во дворе, на фоне оранжево-розовых стен. Я присоединилась к ним. Сеньора Саминес поставила передо мной кофе, а затем принесла остальным по тарелке с huevos rancheros[8], черной фасолью, картошкой и сыром.
– ¿Desayuno? – спросила она. – Завтрак?
– Sí, gracias[9].
Добавив сливок в кофе, я посмотрела на Матео.
Он заговорил по-английски:
– Карлос получил пулю в голову и еще одну в шею. Он мертв.
Кофе у меня во рту превратился в кислоту.
– Молли дважды выстрелили в грудь. Она пережила операцию, но сейчас в коме.
Я взглянула на Элену. Глаза ее покраснели, под ними проступили синяки.
– Как это случилось? – спросила я, снова поворачиваясь к Матео.
– Предполагают, что Карлос сопротивлялся. В него стреляли с близкого расстояния, не внутри пикапа.
– Вскрытие будет?
Матео встретился со мной взглядом, но промолчал.
– Мотивы?
– Ограбление.
– Ограбление?
– На этом участке дороги постоянные проблемы с бандитами.
– Молли говорила, что их преследовали от самой столицы.
– Я об этом сказал.
– И?
– У Молли каштановые волосы, светлая кожа – явная гринго. Копы полагают, что, похоже, их взяли на прицел еще в столице, как пару туристов, а потом сели на хвост, пока машина не оказалась в подходящем для засады месте.
– У всех на виду, на главном шоссе?
Матео промолчал.
– На Молли остались драгоценности и наручные часы, – сказала я.
– Полицейские не смогли найти их паспортов и бумажников.
6
Широкая, засаженная деревьями улица, проспект в городах латиноамериканских стран.
7
Национальная одежда индейцев Центральной Америки. – Прим. перев.
8
Яичница с тортильей и соусом сальса. – Прим. перев.
9
Да, спасибо (исп.). – Прим. перев.