Страница 5 из 21
А может, из уважения к старости все-таки воспользоваться случаем и действительно съездить туда, где жила раньше?
Во-первых, интересно увидеть, как там все застроили, во-вторых, это же не в другую страну путешествовать – всего лишь конечная метро и три троллейбусных остановки. Далековато, но время есть.
Разумеется, я не собираюсь заниматься самокопанием, я не мазохистка. Но интерес к своему первому в жизни жилищу время от времени возникает у каждого. И в этом я ничем не отличалась от других. Почему бы не удовлетворить его сегодня?
Как сказала Аделина Пауловна, есть шанс.
Ш-ш-шанс…
А еще есть время и определенное настроение.
Я решительно поднялась и пошла к метро, преодолевая некое сопротивление организма: тревога, свернувшаяся где-то на уровне желудка, шевельнулась, и я почувствовала легкую тошноту. «Дурацкая привычка – не завтракать», – подумала я…
Доехала на метро до нужной станции. Тогда, тридцать лет назад, она была, кажется, конечной, а теперь после нее достроили еще семь. Чуть не проехала. Перешла на троллейбусную остановку. Она осталась на месте. Только теперь к троллейбусу добавились маршрутки. В какую из них садиться, я не знала, поэтому дождалась привычного седьмого маршрута…
Можно было доехать и на такси, но, откровенно говоря, не могла вспомнить название улицы – оно давно уже изменилось.
Одним словом, я вышла на третьей остановке и осмотрелась вокруг. Повсюду возвышались новостройки. Как я и предполагала! Все заасфальтировано, зацементировано, упаковано в пластик и металл.
Современный спальный район для тех, у кого есть машины.
Но увиденное не вызвало никакого оптимизма. Вместо здешних зеленых двориков и трогательных пятиэтажных хрущевок я видела перед собой лысые башни в двадцать этажей, вокруг которых не было ни одного дерева.
И ни одной живой души.
Жара загнала всех под кондиционеры.
Сразу пожалела, что приехала. Решила пройтись немного вперед, припоминая, где бы должен был стоять мой бывший дом, а потом как можно скорее взять такси.
Шла, прищурив глаза, ведь солнце неумолимо слепило даже сквозь «полароиды».
От остановки нужно было пройти немного влево, завернуть за угол, где когда-то росло дерево, под которым стояла скамейка.
Еще не поворачивая, загадала, что дерева за углом не увижу, – здесь вообще не было деревьев, так разве могли оставить моего старикана?
Дорожка была новенькой, только что заасфальтированной, и поэтому я решила закрыть глаза: столкновение с неизвестным объектом в этой урбанистической пустыне мне не грозит, а вот сразу не увидеть дерева было бы обидно.
Хорошее было дерево. Мое…
…Дерево действительно принадлежало ей.
Ей одной.
И больше никому.
Разве что Ярик был причастен к большой тайне: если приложить к стволу ухо, можно было услышать, как внутри звучат голоса, записанные на спиральных полосках, как на виниловых пластинках. Ника представляла, как много этих «пластинок», плотно подогнанных одна к другой, до самой кроны, как смешиваются и сливаются звуки, накладываясь один на другой. Она уверяла Ярика, что может запросто расшифровать их все. Прикладывая ухо к коре, выставляла палец – «Тихо!», – и Ярик нетерпеливо замирал рядом. А она, выдержав паузу, начинала пересказывать множество историй, услышанных изнутри.
Однажды, в конце второго класса, в последний день занятий, им выдали первое в жизни важное удостоверение с золотыми тиснеными буквами на корочке – «Зеленый патруль». Каждый ученик сдал по две копейки первого взноса, учительница поставила свою подпись в графе «Оплачено» и школьную печать.
Это означало, что отныне все они причастны к серьезному обществу защитников природы. Учительница объяснила, что это очень важное дело и теперь они должны защищать все живое от уничтожения или повреждения. А уж самим вырезать ножиком на дереве свои имена, выковыривать улиток из их домиков или вытаптывать траву – не сметь! Более того, имея такое удостоверение, юные защитники природы могут сами брать штраф с вредителей или сразу вызывать милицию. С того времени, страшно гордые своим новым назначением, Ника и Ярик рыскали по окрестностям в надежде разоблачить и обезвредить врагов природы. Как на грех, все враги будто спрятались от бдительного ока защитников: никто не ломал деревьев, не рвал цветов, не мучил ежиков, не вытаптывал палисадников.
Первым вредителей природы заметил Ярик. Это было в воскресенье вечером. Красный как помидор, он, не разуваясь, вбежал в квартиру Ники и закричал страшным голосом: «Нахалыч и другие жгут Твое Дерево!» В руках у него было зеленое удостоверение, которым он размахивал перед носом девочки, как флагом.
Выяснилось, что целая группа злоумышленников во главе с Нахал Нахалычем и тетей Ниной, вооружившись деревянной лестницей и горящими факелами, уже подступают к священному дереву в конце двора с намерением сжечь его. «Хватай удостоверение – и айда! – закричал Ярик. – Будем штрафовать!»
Чтобы подкрепить свое право еще чем-то серьезным, Ника вытащила две металлические папины бляхи-повязки с надписью «ДНД» и отчеканенным на них гербом. Повязки сползали с худых детских рук, поэтому пришлось нацепить их на головы. Так, держа в руках удостоверения и с гербами на лбу, они выбежали во двор. И увидели странную процессию: группа соседей приближалась к дереву при свете факелов. Процессия была похожа на шествие американских куклуксклановцев.
Впереди шел Нахал Нахалыч с длинной лестницей на плечах. Силы были явно не равны.
– Ты их задержи, – прошептал Ярик, – а я сбегаю вызову милицию.
И он помчал к телефонной будке, оставив Нику один на один, а точнее, один на семь с врагом.
– Ты что, деточка? Что такое? – удивилась тетя Нина, лицо которой пестрело красным заревом горящего факела и оттого напоминало лицо туземца-людоеда с какого-нибудь необитаемого острова. Такое же зарево играло на лицах Нахал Нахалыча, дяди Вани-встань-с-диваня, Петра-барахла, который присоединился к ним, и еще нескольких соседей из дома напротив. Все они удивленно уставились на Нику, пытаясь обойти ее раскинутые руки.
Ника размахивала своим первым важным документом и ждала помощи. Та вскоре прибыла в виде милицейского «газика», со свистом и огнями въехавшего во двор.
Соседи оторопели. Даже застыли в воздухе огни факелов.
Ярик удовлетворенно улыбнулся Нике.
– Что здесь происходит? – козырнул сержант замершей толпе.
– Здесь дерево хотят сжечь, – сообщил Ярик.
– Что ты такое несешь, негодник? – вышла вперед мама Ярика. – Тоже мне Павлик Морозов нашелся!
– Мы давно собирались обжечь на дереве коконы. Видите, тут их сколько, – сказала тетя Нина. – А то гусеницы на голову падают! Да и дерево от этого болеет…
Сержант поднял голову на листья, вздохнул, снял и протер платком внутренний ободок фуражки, незлобиво погрозил детям пальцем (как раз в этот момент ему на погоны свалилась мохнатая зеленая гусеница) и полез в машину. Мигая инопланетными огоньками, она отчалила.
А взгляды соседей направились на перепуганных детей. Ника вжала голову как можно глубже в плечи, Ярик вышел вперед, прикрывая ее возможное отступление своей худенькой спиной.
– Держите лестницу снизу, защитники природы! – велел им Нахал Нахалыч и полез наверх с зажженным факелом.
За ним на дерево полезли остальные, распределились по веткам, и – пошла работа!
Ника слышала, как похрустывают охваченные пламенем коконы.
Смотрела вверх на мигающие огни среди раскидистых веток, на черные тени людей, медленно двигающихся вверху, тыкающих этими огнями в белые пушистые шарики, – и вся эта картина навсегда запечатлелась в ее воображении, как таинственный ритуал общего дела, к которому была причастна и она.
«…Зайду за угол и на счет “три” открою глаза», – решила я, заключив сама с собой пари: будет дерево или нет?
Мысленно проговорив «раз» и сделав несколько шагов, я снова почувствовала легкую тошноту. А за ней предательски вспыхнула желудочная колика, с которой у меня обычно начинался приступ моего старого друга со студенческих лет – гастрита. Стало не до пари. Я представила, как падаю среди этого марсианского пейзажа одна-одинешенька и корчусь на сковороде раскаленного асфальта, как червяк. Как кокон, подожженный факелом.