Страница 12 из 14
– Не стану прикидываться, – улыбнувшись, сказал он. – Я почти ничего не знаю об археологах, разве что, если человек еще что-то помнит из греческого, это говорит о том, что он изучает старину.
– Да, – не особо приветливо ответил Хэддоу. – Археолог – это человек, который, изучая старые вещи, обнаруживает, что они новые.
Крейн, внимательно посмотрев на него, снова улыбнулся.
– Можно ли из этого сделать вывод, – сказал он, – что что-то из того, о чем мы говорили, относится именно к той категории древностей, которые на самом деле не так уж стары?
Его компаньон немного помолчал, и улыбка на его грубоватом лице слегка потускнела, когда он спокойным голосом ответил:
– Стена вокруг парка действительно очень старая. Ворота в ней выполнены в готическом стиле, и я не заметил следов ни разрушения, ни реставрации. Но сам дом и поместье в целом… Короче говоря, вся та романтика, которой наделяют это место, на самом деле имеет намного больше общего с современной романтикой, едва ли не с романтикой пользующихся нынче спросом дешевых романов. Ну вот, например, само название поместья, «Приоров парк». Тот, кто его слышит, тут же воображает себе мрачное средневековое аббатство, освещенное призрачным лунным светом. Не побоюсь предположить, что кто-то из спиритуалистов уже успел обнаружить здесь призрак какого-нибудь монаха. Но, согласно единственному достоверному источнику, который мне удалось разыскать, место это было названо «Приоровым» по той же причине, по которой какое-нибудь другое деревенское поместье называется, скажем, «Поджеровым» или «Смитсоновым». Когда-то здесь стоял дом некоего мистера Приора, возможно, обычная ферма, которая служила ориентиром для местных жителей. И таких примеров великое множество как здесь, так и в любом другом месте. Взять хотя бы наш пригород. Когда-то это была деревня, и из-за того, что многие произносили ее название невнятно и смазано, вместо «Холинуолл» – «Холиуэлл», нашлись такие романтично настроенные поэты средней руки, которые превратили его в Холи Уэлл, то есть Священный Кладезь (Holy Well), с колдовством, чарами, феями и так далее, придав привкус кельтской мифологии всей округе. В то время как любой знакомый с фактами человек знает, что Холинуолл – это всего лишь Хоул-ин-уолл, то есть Дыра в стене (Hole in Wall), и название это своим появлением, скорее всего, обязано какому-нибудь пустяковому происшествию. Это я и имею в виду, когда говорю, что мы чаще обнаруживаем не старые вещи, а новые.
Однако Крейн, кажется, уже несколько утратил интерес к этой небольшой лекции о старине и новизне, и причина его невнимательности вскоре стала понятна, вернее даже очевидна. Сестра лорда Балмера, Джулиет Брэй, медленно направлялась через лужайку к дому. Рядом с ней шел некий джентльмен, за ними следовали еще двое. Надо сказать, что юный архитектор в ту минуту пребывал в том не поддающемся логическому анализу состоянии, когда трое ему были предпочтительнее, чем один.
Мужчина, идущий рядом с леди, был не кем иным, как знаменитым князем Бородино, слава которого была, по крайней мере, не меньше той, которую положено иметь любому высокопоставленному дипломату, действующему в интересах того, что именуется «тайной дипломатией». Сейчас он объезжал различные английские поместья, и что именно делал он для дипломатии в «Приоровом парке», было покрыто такой тайной, что ему позавидовал бы любой дипломат. Первое и самое очевидное, что можно сказать о его внешности: он выглядел бы настоящим красавцем, если бы не был совершенно лысым. Впрочем, утверждение это тоже можно назвать чересчур прямолинейным. Ибо, как фантастически это ни звучит, правильнее сказать, что видеть растущие волосы на его голове было бы не менее удивительно, чем видеть их на бюсте какого-нибудь римского императора. Он был высок и одет согласно моде на зауженные талии, что в значительной степени подчеркивало его склонность к полноте. В петлицу у него был вставлен красный цветок. О двух джентльменах, идущих позади, можно сказать, что один из них тоже был лысым, хоть облысение его было не таким полным и более ранним, поскольку вислые усы его еще сохранили пшеничную желтизну, а взгляд, если и казался тяжелым, причиной тому была не старость, а некоторая апатия. Это был Хорн Фишер, и, как обычно, на любые темы он разговаривал спокойно и даже лениво. Его спутник являл собою фигуру более яркую, и даже более зловещую, и весу ему придавало то, что он был самым старым и самым близким другом лорда Балмера. Все называли его просто мистер Брэйн, но за этой суровой простотой крылось осознание того немаловажного факта, что некогда он служил судьей и полицейским чиновником в Индии и что у него имелись враги, которые те меры, которыми он боролся с преступностью, ставили в один ряд с самими преступлениями. Внешне он походил на обтянутый коричневой кожей скелет, с темными глубоко посаженными глазами и черными усами, скрывавшими выражение рта. Хоть он и производил впечатление человека, окончательно лишенного здоровья какой-нибудь страшной тропической болезнью, движения его были намного более оживленными, чем у его вялого спутника.
– Решено! – с великим воодушевлением объявила леди, едва приблизившись на расстояние достаточно близкое, чтобы слова ее были услышаны. – Всем нужно быть в маскарадных костюмах и на коньках, хоть князь и говорит, что одно с другим не вяжется. Но ничего. Скоро начнется мороз, а у нас в Англии это редкость, так что такой шанс упускать нельзя.
– Мы в Индии тоже не круглый год на коньках катаемся, – заметил мистер Брэйн.
– Да и Италия как-то не наводит на мысль о морозах, – сказал итальянец.
– Италия в первую очередь наводит на мысль о морозах, – возразил мистер Хорн Фишер. – Я имею в виду мороженщиков. В нашей стране большинство считает, что вся Италия населена одними мороженщиками да шарманщиками. У нас их и в самом деле очень много. Может, это войско, вторгшееся к нам в такой маскировке?
– А что, если это хорошо организованная тайная сеть наших лазутчиков? – с несколько презрительной улыбкой произнес князь. – Представьте, целая армия шарманщиков ходит с механическими органами по всей стране и собирает информацию. Что уж и говорить об их обезьянках, те не только информацию соберут.
– Вообще-то шарманщики действительно хорошо организованы, – с легкой улыбкой отозвался мистер Хорн Фишер. – Мне, к слову, приходилось страдать от холода в Италии, и даже в Индии на гималайских склонах. По сравнению с ними наш маленький замерзший пруд будет выглядеть очень даже удобной площадкой.
Джулиет Брэй была красивой молодой брюнеткой с темными бровями и беспокойными глазами. В ее довольно властной манере разговаривать проскальзывали нотки добродушия и даже великодушия. Почти во всем она помыкала своим братом, хотя этот аристократ, как и многие другие люди туманных убеждений, мог встать на дыбы, когда его припирали к стенке. Разумеется, она помыкала и своими гостями, причем настолько, что сумела убедить их принять участие в своем средневековом маскараде, даже самых почтенных из них и тех, кто противился этому более всего. Создавалось даже впечатление, что ей, как какой-нибудь ведьме, были подвластны и силы природы, ибо мороз стал стремительно крепчать, и уже вечером озеро покрылось льдом, сверкающим в лунном свете, точь-в-точь как мраморный пол, и прежде чем наступила ночь, они танцевали и катались по нему на коньках.
«Приоров парк» или, что более правильно, весь окружающий его Холинуолл, некогда был единым поместьем, но со временем превратился в пригород Лондона. Если раньше он был всего лишь зависимой деревушкой, то теперь под каждым его окном можно было увидеть признаки приближения великого города. Впрочем, мистеру Хэддоу, занимавшемуся историческими исследованиями как в библиотечной тиши, так и, скажем, в полевых условиях, от этого не было никакой пользы. Благодаря сохранившимся документам он уже знал, что «Приоров парк» изначально был чем-то вроде фермы Приора, названной по имени кого-то из здешних жителей, но новые социальные условия не позволяли ему проследить историю по местным традициям. Если бы до этих дней дожил хоть один настоящий сельский житель, он бы мог рассчитывать услышать от него какую-нибудь старую легенду о мистере Приоре, в каком бы отдаленном прошлом тот ни жил. Но населявшее эти места нынешнее племя кочевников, состоящее из всевозможных мелких служащих и ремесленников, постоянно переезжающих из одного пригорода в другой и переводящих своих детей из школы в школу, не могло сформировать целостное общество, помнящее свои корни. Все они обладали той забывчивостью по отношению к истории, которая повсеместно распространяется вместе с образованием.