Рыцарь или трус

— Нет, не совсем так, — ответила Анамара.

— Хорошо. Тогда я осмелюсь просить у вас знака благосклонности, чтобы надеть его завтра на турнир.

— Я… я о таком и не думала. Может, вот это подойдет? — Откуда-то из-под плаща она достала комочек слегка помятого голубого шелка — розу, которую он подарил ей в саду тем самым морозным утром.

Рохан взял шелковую розу и поднес к лицу. Да, она благоухала теплой, нежной кожей девушки…

— Буду с гордостью носить ее, а потом подарю вам еще одну. А хотите — и все десять.

Анамара открыла было рот и снова сомкнула губы.

— Берегите себя, — чуть помедлив, прошептала она.

Он встряхнул рукой, и роза развернулась, превратившись в шарф.

— Это хороший знак, на который все остальные будут смотреть в восхищении и изумлении, — сказал он. — И не бойтесь — я поберегу себя и навсегда останусь вашим защитником, если вы того пожелаете.

Она не ответила, только отвернулась и еще глубже натянула на голову капюшон.

Рохан, хотя и был сбит с толку, счел возвращение шелковой розы добрым знаком. Потом он выяснит, почему девушка так сторонится его, и, если сможет, устранит причину.

День турнира очень кстати выдался холодным и ясным. Дыхание воинов стояло в воздухе облачками пара, пар вылетал из ноздрей нетерпеливых боевых коней. Копыта стучали по замерзшей земле, словно сталь билась о сталь.

Большой крытый помост для зрителей был возведен в конце ристалища, разбитого прямо у городских стен, и королевскую ложу укрыли затейливо вышитым королевскими гербами сукном. Несколько ступеней вели от нее вниз к небольшому возвышению, приподнятому над ристалищем. Отсюда король, юный Перес, будет вручать призы. Сегодня старая вдова скроется в тени Переса, а Ясенка с Горином будут сидеть рядом с его матерью, Раннорой.

Нет, поправил себя Рохан. Только Ясенка. Горин примет участие в состязаниях, спешно назначенных для высшей знати — как только стало понятно, что старики хотят и сами поразмяться, а не просто любоваться на подвиги молодежи. Турнир станет воистину Большим Турниром. Горин даже послал за своим любимым боевым конем, огромным гнедым жеребцом по кличке Ноготок. Как успел узнать Рохан, нордорнцы имели обыкновение давать своим бешеным боевым коням милые, кроткие имена — чем злее жеребец, тем ласковей и невиннее имя. Ноготок был на редкость страшным зверюгой, и никто, кроме Горина, на нем ездить не мог. Когда Ноготок шел рысью, он высоко поднимал передние копыта, горделиво пританцовывая, а когда несся галопом, сносил на своем пути все.

Рохан надеялся увидеть Горина, прежде чем нарочно полетит из седла на землю. Ему придется выбыть из состязаний, чтобы наблюдать за тем, что творится вокруг. Рохан понимал, что если будет занят в турнире, то ничего не сможет предпринять.

Первыми были назначены схватки один на один — начиная с молодых бойцов. Затем должны были сразиться старшие дворяне и победители среди молодых, а потом уже закаленные воины станут состязаться на копьях и мечах перед большой рукопашной схваткой, в которой могли участвовать все желающие.

Рохан шел третьим в списке, и предстояло ему сражаться с победителем из первой пары, кем бы тот ни оказался. Он намеревался заставить Айронфута свернуть в последнее мгновение, чтобы упасть и таким образом выбыть из поединка без славы, но и без позора. И тогда он сможет присоединиться к зрителям, вместо того чтобы сражаться с новыми и новыми противниками, пока не определится окончательный победитель.

Рохан вошел в один из шатров, разбитых неподалеку от ристалища для молодых дворян. Пологи шатров были откинуты, так что можно было без труда наблюдать за происходящим. Помосты для зрителей быстро заполнялись. Пестрели яркие платья дам, сверкали драгоценные украшения. Многие из дам смело сбрасывали меховые капюшоны, демонстрируя холодному солнцу свою красоту и изящество.

Обе вдовствующие королевы уже заняли свои места. Иса улыбалась и кивала толпе, но Раннора казалась задумчивой, даже озабоченной, словно королю Пересу грозила некая опасность. Ясенка взяла ее за руку и что-то сказала.

Себастьян, стоявший возле одного из столов, установленных на козлах, окликнул друга, и Рохан подошел к нему.

— Выпей горячего вина, — сказал Себастьян, протягивая ему кувшин, — и хлеба поешь. На голодный желудок драться плохо.

— Спасибо за заботу, друг, но я не хочу есть, да и ясную голову хотелось бы сохранить. Может попозже.

— Какой ты по списку?

— Третий.

— А-а-а. Я-то сильно внизу, так что любой хмель успеет выветриться, пока подойдет мой черед.

— Удачи. Пусть тебе повезет.

— И тебе тоже. Может, еще встретимся на поле.

Рохан ответил на добрые пожелания друга кивком головы. «Конечно, мне бы удалось победить, если бы я этого хотел, — думал он. — Но разоблачить колдунью — или мага, женщину или мужчину, кем бы она ни решила сегодня быть, — куда важнее». У Рохана шевелились волосы на затылке, он нервничал так, будто ставкой в поединке была его жизнь или будто ему предстояло встретиться с очень сильным и знаменитым противником.

«Я поставил на смелость и риск, — напомнил он себе. — Так что будем смелыми и рискнем». Чтобы успокоиться, он стал навязывать голубой шарф на шлем. Но ему никак не удавалось его закрепить. Веточки и травы, подаренные Зазар, скользили и не могли удержать легкий шелк. Нужны были шнурок или полоска кожи. Рохан снял с шеи серебряный амулет с узором в виде волн. Шелковый шнур, на котором он висел, как раз подходил для дела. Рохан быстро обмотал шнуром шелк и привязал к веткам. На сей раз все встало на свои места, словно так и было задумано, но, к некоторому удивлению Рохана, амулет как бы сам собой вдруг спрятался с глаз подальше в пучке трав. Как Рохан ни старался вытащить его наружу, он тотчас снова куда-то проваливался.

Трубы возвестили о прибытии короля и его свиты, и Рохан прекратил безуспешные попытки. В конце концов, решил он, главное — что знак его дамы хорошо виден. Трубы пропели снова, возвещая о начале турнира.

Рохан пустил Айронфута рысью к хрупкому барьеру, разделявшему бойцов. Амулет легонько позвякивал по шлему, успокаивая юношу. Он взял одно из тупых копий и поднял его, подъезжая к одной стороне барьера в ожидании своей очереди.

Первую пару составили Гидон из Билфа и Николос из Граттенбора. Нехорошее совпадение, подумал Рохан, ведь их лорды, Гаттор и Ройанс, в последнее время враждуют. Рохан с острым любопытством наблюдал за поединком. Гидон уверенным ударом выбросил Николоса из седла, повергнув противника на мерзлую землю. Николос встал, показал, что не ранен, и толпа разразилась рукоплесканиями. Затем он повернулся к Гидону и в холодном воздухе отчетливо прозвучали слова:

— Еще встретимся.

— Жду с нетерпением, — ответил Гидон. Он осадил коня к стартовой позиции, поменял копье. Рохан выехал вперед.

«Хорошо, — подумал он. — Гидон мой друг. И с копьем он управляется куда лучше, чем я, так что даже не надо пытаться отвернуть Айронфута в сторону». Он отсалютовал Гидону, и когда тот ответил тем же, толпа снова зааплодировала.

По сигналу оба пустили своих коней тяжелым галопом. Рохан только и успел отметить прекрасную посадку Гидона и то, что тот уверенно держит копье, как случилось немыслимое.

Не Айронфут, а жеребец Гидона сбился с шага и чуть поскользнулся на комке заледеневшей земли, выбитой во время первой сшибки. При обычных условиях это никак не повлияло бы на атаку Гидона, и Рохан сумел бы промахнуться и вылететь из седла, но Айронфут как раз в это мгновение сделал рывок. Копье Рохана попало точно в середину нагрудной пластины Гидона, и тот полетел на землю. Толпа взревела.

— Отлично, друг! — воскликнул Гидон, вставая на ноги. — Удачи тебе!

Немного раздосадованный неожиданной победой, Рохан повернул Айронфута и возвратился к исходной позиции. Оруженосец взял у него копье, дал другое, проверил, не ослабла ли подпруга. На сей раз Рохану предстояла схватка с Джабезом из Мимона, который владел копьем еще хуже, чем он сам, если такое вообще было возможно.