Рыцарь или трус

Королева заговорила первой, хотя, по существу, она не имела голоса в Совете:

— Я одобряю это решение. И вы тоже его одобрите.

Гаттор тут же кивнул, за ним и Уиттерн. Ройанс твердо сказал «да». Королева посмотрела на Харуза. Неохотно, словно ему больно было шевелиться, и после долгого молчания тот кивнул. Вдовствующая королева повернулась к сыну:

— Ты видишь, как обстоят дела. Мы можем сейчас обойтись и без твоего согласия, но лучше бы ты согласился.

Флориан нетерпеливо махнул рукой:

— Да ладно, ладно. Я даже предлагаю сыграть свадьбу в замке. Только не совсем сразу после моей.

— Решено, — сказал Ройанс. Он повернулся к Ясенке и Оберну, который теперь крепко держал девушку за руку. — Четыре раза по семь дней после нынешнего. За это время успеем все приготовить. Надеюсь, мне будет доверена честь первым поцеловать будущую невесту?

Дни для Ясенки летели стрелой. Прежде, когда готовились к королевской свадьбе, она считала, что занята дальше некуда, хотя тогда была лишь второстепенным участником. Сейчас, хотя свадьба предполагалась отнюдь не такой пышной, почти все ее время было занято всякими мелочами. Если бы ей не удавалось каждый день на часок-другой улизнуть в покой тайной библиотеки, она бы наверняка сошла с ума. Радость Эйфер от того, что ее госпожа вернулась целой и невредимой, тоже поубавилась, потому что теперь горничной приходилось заниматься всем, что не требовало личного вмешательства Ясенки.

Поначалу невеста хотела одеться в голубое, цвет Дома Ясеня, но приличия повелевали, чтобы она не носила того платья, которое подарил ей Харуз, когда привез ее из Зловещих Болот. Но она решила надеть ожерелье Дома Ясеня с гербом ее рода — тоже подаренное Харузом. Она немного опасалась реакции Харуза на ее решение выйти замуж за Оберна, но, похоже, тот принял неизбежное достаточно снисходительно. Лорд Ройанс все объяснил ей.

— Лорд-маршал слишком амбициозен, — сказал он. — Когда-нибудь это погубит его, но благодаря Оберну такого не случилось прямо сейчас. Мне нравится твой мальчик. Он оказался достаточно умен и повернул неприятную ситуацию так, чтобы король сумел сохранить свое достоинство. Могу лишь надеяться, что у короля хватит разума понять и запомнить, что Оберн для него сделал.

Ройанс также сказал ей, что в главном здании замка для нее приготовлены апартаменты.

— Они теперь навсегда ваши, — сказал он, — в любой момент, как вы приедете в город. Они на том же этаже, что короля и королевы-матери, но в другом крыле.

Ясенка кивнула. Она была в смятении. Ей хотелось бы жить подальше от Исы и ее сынка, но Ройанс заверил ее, что если она откажется, то тем самым нарушит правила этикета. К тому же Оберн ее защитит. Ясенка все больше понимала, что приняла верное решение, согласившись выйти за него замуж. Однако не раз ей хотелось, чтобы они могли просто пойти вдвоем в Великий Собор, и отец Эсандер произнес бы над ними слова обряда, и все бы закончилось.

Оберн, как она поняла, был того же мнения.

— Но это плата за женитьбу на знатной леди, — рассмеялся он. — А за это я все готов отдать!

Он также получил передышку от суеты подготовки ко второй за год королевской свадьбе, съездив вместе с Морскими Бродягами — и Латромом, уволившимся из королевской гвардии и ставшим ближайшим его соратником, — в Зловещие Болота. Там, следуя смутным воспоминаниям и с помощью весьма приблизительной карты, которую дала ему Ясенка, они нашли руины Галинфа и меч Оберна работы Ринбелла. Как и следовало ожидать, болотные люди заметили иноземцев и тут же напали на них. Морские Бродяги без особых потерь отбились от нападавших, и потом, слушая этот рассказ, Ясенка с удивлением обнаружила, что ее сердце колотится в горле при мысли, что Оберн мог быть ранен или даже убит.

«Наверное, я все же хотя бы немножечко его люблю, — подумала она, — иначе не ощутила бы ничего подобного». И девушка занялась подготовкой к свадьбе с удвоенной энергией. Смутно чувствуя, что так она почтит мужество Оберна, Ясенка решила носить мерцающий каменный браслет, снятый с руки мертвого воина, оставшегося непогребенным в развалинах Галинфа.

Никого не удивило, что виновника похищения Ясенки так и не нашли, и она решила забыть об этом прискорбном случае, понимая, что загадка никогда не будет разгадана. С этого момента ее защищал Оберн. Другие новости практически не привлекали ее внимания. Она отметила, что человек, который должен был стать ее свекром, Снолли, остался в Ренделшаме, не желая дважды за короткое время предпринимать трудную поездку. Когда ее представили, он поначалу просто смерил ее взглядом.

— Я тебя помню, — сказал он вместо приветствия. — Видел, как тебя забирали с Болот. Ты тогда была худая да бледная, да и сейчас лучше не стала. Но Оберн тебя хочет, значит, и я противиться не стану. — Затем он обнял Ясенку так, что у нее ребра затрещали, и ушел.

Маленький человечек, Касаи, был немного более учтив.

— Мы, понимаешь ли, следили за Оберном и увидели, как болотные напали на него и как вас обоих увезли. Нам пришлось добить выживших. — Он усмехнулся. — Хочешь, загляну в будущее для тебя?

Ясенка подумала, понимая, что подобное так просто не предлагают. Наконец она покачала головой:

— Лучше не знать, что ждет впереди. Если бы я могла это изменить, я изменила бы, и кто знает, что будет нарушено такой переменой? А если я не смогу ничего изменить, а в будущем меня ждет беда, то я стану куда более несчастной, чем если бы не знала. Но спасибо за предложение.

— Умная женщина. Я такое не часто говорю. — Касаи поклонился и пошел следом за вождем.

Грубые манеры Морских Бродяг не оскорбляли Ясенку, поскольку она выросла в Зловещей Трясине, где такое поведение сочли бы всего лишь пустым бахвальством. На самом деле в их обществе ей было куда уютнее, чем с ренделцами, хотя ей и понравился столичный образ жизни. Однако ее тревожило то, что Оберн стал по-другому относиться к ней, оказавшись среди сородичей. Морские Бродяги, как догадывалась Ясенка, считали, что мужчина не должен показывать открыто своей привязанности к женщине. Но, думала она, возможно, все это лишь внешнее? Конечно, наедине он будет с ней другим, куда теплее и нежнее.

Приезжали в замок и другие люди, включая посла с дальнего севера. Его звали Горин, и, как говорили, он был сыном другого посла, графа Бжодена, который не вернулся из поездки в Рендел. Ясенка не стала слишком задумываться об этом, считая, что все это случилось задолго до того, как она оказалась в этом городе. Может, она встретится с ним на свадьбе, может, нет.

Прежде чем Ясенка осознала, что уже прошло четыре раза по семь дней, положенных Ройансом, они с Оберном оказались перед священником Великого Собора Света — не Эсандером, но куда более высокого ранга. Она стояла в каком-то оцепенении, отстраненно следя за церемонией и повторяя венчальные клятвы. Она чувствовала, что Оберн дрожит, и понимала, что и с ним происходит то же самое. Затем все кончилось, и свадебная процессия покинула Собор, пересекла замковый двор и отправилась в Большой Зал, где был приготовлен для гостей пир — куда более скромный, чем для Флориана, но все равно весьма пышный, дабы почтить его сестру. Ясенка надеялась, что хоть кто-то из всех этих гостей пришел сюда для того, чтобы действительно почтить ее и ее мужа, а не в надежде просто хорошенько поесть на пиру, поскольку в стране с едой было туговато.

Ну, хоть погода немного смилостивилась над ними. Пусть все равно было слишком холодно для позднего лета, но воздух немного прогрелся и не был так пронзительно холоден, так что поверх белого, вышитого голубым платья не нужно было надевать подбитый мехом плащ — если, конечно, не оставаться слишком долго вне помещения. Темно-зеленый дублет Оберна был оторочен мехом у горловины и по рукавам и расшит золотом и серебром. В памяти Ясенки всплыло давнее воспоминание. Дублет был зеленым, как наполовину забытый зеленый цвет нитки, которую когда-то показала ей Зазар в той, другой жизни… Меч Ринбелла висел у Оберна на бедре. Ясенка шла рука об руку с мужем, и они с улыбкой переглядывались.