Рыцарь или трус

— Оставайтесь здесь, — приказал он Эйфер, — и пытайтесь вести себя так, будто ничего не произошло, словно ваша госпожа где-то развлекается на пиру. Я вернусь, как только смогу.

— О, спасибо, сударь, спасибо! — Эйфер с усилием взяла себя в руки, хотя ее и трясло. — Моя леди часто говорила о вас. И если кто и сможет ее вернуть, то это вы, сударь.

Подавив желание узнать от Эйфер, что именно говорила о нем ее госпожа, Оберн отправился искать главу Совета регентов.

Он довольно быстро нашел Ройанса в Большом Зале. Ройанс что-то серьезно обсуждал с группой немолодых вельмож, среди которых был и дед невесты. Оберн понимал, что сам, без позволения, он к этой группе присоединиться не может, но вот слуга вправе подойти к знатным… Он подозвал одного из лакеев и попросил его передать Ройансу, что просит у него несколько минут для частного разговора, и для пущей верности добавил, что дело срочное.

Он увидел, как слуга что-то шепчет Ройансу на ухо. Седой придворный поднял взгляд, и Оберн кивнул. Ройанс кивнул в ответ, и слуга вернулся к Оберну.

— Лорд Ройанс велел мне проводить вас в его кабинет, — сказал он. — Он скоро придет.

— Благодарю.

Оберн пошел следом за слугой по лестнице наверх. Через несколько пролетов они оказались у двери, которую его провожатый отворил, впуская Морского Бродягу в большую, внушителъную комнату, за которой находилась другая, поменьше.

— Чего-нибудь принести вам, сударь?

— То, чего может пожелать лорд Ройанс, — ответил Оберн. — А мне ничего не надо. — Он подумал, что зря тратит здесь время, когда Ясенка в опасности, и гнев в его сердце разгорелся еще сильнее.

Слуга поклонился. Дверь еще не успела закрыться за ним, как вошел Ройанс. К облегчению Оберна, вид у него не был раздраженным, хотя движения казались резкими.

— Ну, в чем срочность? — сказал Ройанс. — Мы уже заключили соглашение с вашим народом. Или у вас есть еще требования?

Оберн понятия не имел, о чем речь. Гнев подстегивал его, и он разом выложил свое известие, как и подобает Морскому Бродяге.

— Дело касается Ясенки, сударь. Леди Ясенки. Ее похитили, и, судя по тому, что видела свидетельница, это сделали люди короля!

Седые брови Ройанса поползли вверх. Он указал Оберну на кресло у очага.

— Это что еще за чушь, сынок? — дверь отворилась, и снова вошел слуга с подносом, на котором стояли кувшин и два кубка. — О, чудесно. Горячее вино. Хорошее — не та бурда, что пьют там, внизу. Тебе понравится. — Ройанс жестом отпустил слугу и налил вина в оба кубка.

Оберн неохотно взял из рук придворного кубок и сделал глоток. Ройанс был прав. Горячий напиток растопил тот ледяной осколок, что вонзился в сердце Оберна, когда он услышал рассказ горничной. Он взял себя в руки, постарался отбросить в сторону и свой гнев, и свой страх.

— Благодарю вас, сударь. Простите мне мою неотесанность, но вы знаете, что я в Ренделе недавно…

— Да-да, я все знаю. А теперь рассказывайте. Вы говорите, леди Ясенку похитили. Причем виновен в этом король. Что это за история?

Оберн повторил рассказ горничной, упомянув, что похитители носили королевские ливреи.

— Вы уверены в том, что это правда? — резко спросил пожилой вельможа.

— Девушка была весьма в этом уверена, сударь. Королевскую ливрею вряд ли с чем спутаешь.

Это было действительно так; разве что слепой смог бы ошибиться. Форма королевских слуг была ярко-красной, с гербом в виде медведя на задних лапах на фоне дубовых листьев, с девизом — «Сила побеждает». Оберн поерзал в кресле, борясь с отчаянным желанием что-нибудь сделать прямо сейчас. Ройанс просто попусту теряет время на бесполезные расспросы…

— Вся дворцовая стража и слуги так одеты, — задумчиво сказал, словно бы самому себе, Ройанс. Оберна просто бесило, что Ройанс — насколько Оберн понимал — вовсе не был встревожен. — Значит, говоришь, пятеро?

— Так сказала горничная. Она очень испугалась за свою госпожу.

Ройанс молчал довольно долго — Оберн успел осушить свой кубок. Затем старик пошевелился.

— Хорошо, что ты пришел ко мне, Оберн.

— Когда я впервые встретился с вами в замке графа Харуза в ночь смерти старого короля, я понял, что вы — человек чести, — сказал Оберн. Он все еще горел желанием что-нибудь сделать. Человеку действия трудно держать себя в руках в присутствии слишком спокойных внешне, вышколенных придворных.

— Да. Честь обязывает, и, боюсь, ты принес мне весть о делах менее чем благородных. Король здесь, вместе с невестой красуется на виду у всех. Однако это не может помешать ему отдать приказ относительно своей соперницы, — Ройанс сделал небольшой, но явный упор на последнее слово, — чтобы ее похитили и тайно увезли, дабы он мог разобраться с ней позднее.

Оберн снова потянулся к мечу. Он не осмелился спросить, что значит «разобраться». Вместо этого он поставил кубок на поднос и собрался с духом. Уверенность снова возвращалась к нему.

— Тогда мы должны вернуть ее, — сказал он. — То есть я должен вернуть ее. Я понимаю, что вы, глава Совета, не можете позволить себе влезать в такую петлю.

— У тебя умная голова, юный Оберн. Да не могу, поскольку мое влияние основано на моем невмешательстве во что бы то ни было. Я не могу помочь тебе в открытую. Но я догадываюсь о том, куда ее увезли.

— Только намекните, и я ее найду. — Дайте только начать!

Он хоть сейчас был готов в седло.

— Думаю, что, скорее всего, Флориан приказал увезти ее в какой-нибудь дальний замок, подальше от всех известных его убежищ. Конечно, не в пустую Крепость Дуба. Скорее всего, в охотничий домик, где, если верить слухам, он и в прошлом развлекался.

Оберн сглотнул комок в горле, боясь задать следующий вопрос. Но он должен был спросить.

— Вы думаете… думаете, с ней что-то сделают?

— Вряд ли она в непосредственной опасности, — ответил Ройанс. Но, несмотря на свою уверенность, он слегка нахмурился. — Насколько я знаю нашего молодого короля — а я его знаю с младенчества, — он еще ничего насчет нее не решил, только хочет убрать с глаз долой и подальше от двора. Он не может обесчестить ее, если ты этого боишься. В конце концов, она ему сестра, пусть и сводная. Если бы он хотел ее убить, он нанял бы убийцу, а не пятерых громил — многовато для одной слабой девушки. Значит, даже если он желает, чтобы ее убили или обесчестили, он хочет сам быть тому свидетелем. Нет, леди Ясенка пока в относительной безопасности. Но я бы на твоем месте не стал медлить.

Оберн был уже на ногах.

— Как только найду лошадь, сразу и отправлюсь.

Ройанс впервые чуть заметно улыбнулся:

— Сначала я бы переоделся.

Оберн посмотрел на свадебные парчу и бархат и покраснел.

— Да, я и забыл. То есть я так… — Он смешался и замолчал.

Ройанс расплылся в откровенной улыбке.

— Ничего, юный Оберн. Верь — не верь, и я был некогда влюблен. Ладно. Карту читать умеешь?

— Да. Как и все Морские Бродяги.

— Хорошо. Я покажу тебе карту — дать ее не могу, сам понимаешь, — на которой указано местоположение самого тайного убежища короля. Тебе придется все запомнить и рассказать своим спутникам. О да, — Ройанс поднял руку, пресекая возможные возражения, — ты должен взять с собой по меньшей мере столько же людей, сколько было похитителей леди Ясенки. Конечно, в одиночку пускаться в погоню — это весьма героично и романтично, но и глупо донельзя. Тут нужны верный план и помощь друзей.

Оберн еле удержался от резкого ответа. Но старый царедворец был прав.

— Вы очень мудры, — сказал Оберн. — Да, я и правда хотел ворваться туда и спасти Ясенку…

— И увезти ее на луке седла, — с кривой усмешкой закончил Ройанс. — Поверь, юный Оберн, она будет очень рада, если тебя во время этого героического деяния не убьют. Слушай и вникай.

— Да.

Ройанс поднялся и достал из длинного сундука карту Рендела. Он разложил ее перед Оберном.

— Вот, — сказал он, показывая на точку в складках гор. — Отсюда наш покойный король обычно отправлялся на охоту или рыбалку на ближайшие реки. Потом Флориан стал тут скрываться, чтобы побыть наедине с очередной любовницей. Там такие места… если выставить снаружи стражу, уединение обеспечено.