Мороженщик

— Нет, милый, конечно нет.

— Подумай как следует, детка. Может, кому-то называла мое имя — хозяйке этого домика, когда платила за аренду, или на старой квартире, или на работе? Вспомни хорошенько. Ты никому не называла моего имени? У моей бывшей жены грамотные и серьезные адвокаты. А я хочу, чтобы у нас остались деньги, когда мы поженимся, понимаешь?

— Клянусь, я никогда никому не называла твоего имени. Дейдра и Сандра очень интересовались, с кем я встречаюсь, но я — твоя послушная девочка. Никто ничего не знает о моем поклоннике.

Он горячо поцеловал ее и сказал:

— Ты чудная малышка, — а про себя подумал: «Ты глупая шлюха!» — и начал расстегивать ширинку.

— Я так хочу тебе нравиться, — застенчиво сказала она.

— Я знаю, какой сладкой ты можешь быть, — жарко шепнул он и наклонил ее. — Возьми его в рот, любимая, — говорил он, а сам вталкивал, втискивал и извивался, схватив ее за волосы затянутой в перчатку рукой.

Ей удалось на мгновение освободиться, и она сказала неуверенно:

— Он такой большой.

Но он опять потянул ее вниз.

"О, если бы только я мог уверовать в Сатану! — вихрем летело у него в голове. — Если бы я только мог произнести Его имя, воззвать к нему сейчас, я бы закричал: «Хвала тебе, Сатана!»

Но он с раннего детства не верил ни в Бога, ни в черта и часто насмехался над ними, стоя во время грозы под открытым небом, призывая Бога поразить его и обещая дьяволу отдать свою бессмертную душу Его Сатанинскому величеству за выполнение его желаний. Все это сказки для быдла. Высшей властью обладает он сам. Это он — дьявол, который приходит в ночи, чтобы уничтожать всякую дрянь. И заклание каждой жертвы приносит ему внутреннее очищение.

Наконец он кончил ей в рот, и пальцы в перчатках сомкнулись вокруг ее горла, выдавливая мерзкую жизнь из грязной отвратительной, никчемной суки. Его всемогущие пальцы перекрыли ей воздух и лишили жизни ее запястья, плечи, шею, мышцы, помогавшие его безжизненным ногам сотни раз. Она неподвижно застыла в стальных обручах неодолимой силы. Его мускулы заставили и эту шлюху молча задыхаться, жизнь уходила из нее. Жертва тщетно пыталась вырваться, а он снова содрогался, трепетал, чувствовал озноб и наполнялся новым желанием. Последнее, что она почувствовала, был металл, пронзающий ее мозг.

Бакхедское управление

Эйхорд нажал на перемотку — никакой реакции. Кажется, он уже перепробовал все способы оживить этот чертов механизм. Он включал воспроизведение, проверял переключатель, контакты. Бесполезно. Воткнул получше микрофон в гнездо и снова нажал на воспроизведение. Ничего. Решив, что надо попробовать, не сели ли батарейки, он заменил их свежими. Техника немедленно заработала. Эйхорд облегченно вздохнул: хоть эта проблема с плеч долой. И как только мир жил до создания радиоаппаратуры?

— ...домой после долгого отсутствия, — звучал женский голос. Затем треск помех и мужской голос: — Раз, два, три, четыре, пять. — Пауза и щелчок.

Гарри Веллес считался одним из лучших полицейских в аппарате шерифа округа Мосс-Гров. Его голос смахивал на звук работающей сенокосилки.

— Назовите ваше полное имя.

— Бонни Луиза Джонсон.

— Адрес.

Дальше следовали ответы на остальные пункты анкеты. В округе Бакхеда, как и в Мосс-Гров, давно не было без вести пропавших. Но теперь Гарри Веллес слушал женщину, которая рассказывала о своей подруге, тридцатилетней служащей банка, Диане Талувера, которая однажды уехала из дома и не вернулась.

Бонни Луиза приехала в Мосс-Гров из Лаудердейла штата Флорида четыре года назад, после развода. Сразу по окончании школы в семнадцать лет ей удалось найти работу контролера в телефонной компании Лаудердейла. В Бакхеде ей нашли четырехчасовое ночное дежурство. В первую же неделю пребывания в городе она познакомилась с Дианой Талувера, которая только что поступила на работу в банк. Они сразу понравились друг другу и отправились в парк перекусить. Бонни жалела о том, что ей пришлось оставить полюбившиеся компьютеры, а Диана переживала, что гробится на работе бухгалтера. Они нашли общий язык и очень подружились.

Спустя некоторое время у Дианы появился приятель, с которым она познакомилась в банке. Этот таинственный Принц Очарование, как она его называла, не показывался с ней в обществе и, конечно, по мнению Бонни, имел семью. Трудно было иначе объяснить тайны, которыми окружил себя этот мужчина, тем более что он совершенно подчинил себе Диану, буквально вил из нее веревки. Он и его так называемая «личная секретарша».

Материал набирался веселенький.

Он пригласил ее в Калифорнию. Бонни получила из Лос-Анджелеса написанную рукой Дианы открытку, но выглядела она очень подозрительно. Эйхорд слушал запись и читал фотокопию открытки: «Дорогая Бонни! Это наконец случилось. Принц Очарование забирает меня. Мы уезжаем вместе. Бон, я так волнуюсь. Сейчас быстренько уложусь, и мы выедем сегодня вечером. Отправлю эту открытку, когда мы прибудем в Л.А. Я начинаю новую, совсем новую жизнь, Бон, поэтому не удивляйся, если долго не буду писать. Люблю. Диана». (Со всеми точками над i и сердечком в конце.) Маленькие, аккуратные, круглые буквы.

Похождения таинственного мистера Эла заинтересовали Эйхорда. Когда пленка кончилась, он перемотал ее и прослушал снова. Потом перечитал небольшую колонку:

"Тревожный сигнал

Заявление об исчезновении

Рассылка фотографии Дианы Талувера по всей территории от Калифорнии до Нью-Йорка

Написанная от руки открытка подруге

Разговор с сотрудниками банка

Копия открытки, присланной в банк из Калифорнии

Заявление об увольнении в четыре строки".

В том месте бланка, где Гарри Веллес написал «Возможные варианты», Эйхорд обвел кружком слово «варианты» и напечатал «Расследование».

Он позвонил в банк. Через некоторое время его соединили с управляющей. В обычном учреждении ему достаточно было бы прочесть список интересующих его вопросов, чтобы получить исчерпывающие ответы, но банк — финансовое предприятие, а они, как юридические фирмы и больницы, с неохотой делились информацией даже с полицией. Он представился и задал первый вопрос:

— Как вы относитесь к длительному отсутствию Дианы Талувера?

— Мы, естественно, очень обеспокоены, но вынуждены довольствоваться только открыткой от нее. — Он отметил в ее голосе некоторое раздражение.

— Вы знали мисс Талувера с самого начала ее работы в банке?

— Нет, я служу здесь всего около года. Вы желаете побеседовать с теми, кто знает ее дольше?

— Нет, мадам. Год — достаточный срок, чтобы узнать служащего. Вы не могли бы объяснить, с чем связано ее внезапное решение оставить работу?

— Трудно сказать. Правда, она намекала, что собирается выйти замуж, а люди склонны иногда попробовать, смогут ли они жить вместе. — Она усмехнулась. — Я совершенно уверена, что эти открытки написаны рукой Дианы.

— Вам известен один из клиентов банка Алан Скамвей, торговец машинами?

— Да, разумеется. У нас с мистером Скамвеем деловые отношения. Я не очень в курсе, как обстоят его финансовые дела, но вы можете спросить об этом мистера Эштона — президента банка.

— Вы не знаете, были у Дианы Талувера личные отношения с мистером Скамвеем?

— Это меня не касается. Я не интересуюсь личной жизнью служащих. Незамужняя женщина не обязана... Видите ли, в банке не принято много разговаривать, работа не позволяет. Так что больше мне нечего сказать.

— Но она знала мистера Скамвея?

— Да, конечно. Он часто приезжает в банк. Это наш постоянный клиент. Я повторяю, что мистер Эштон может рассказать вам об этом лучше, чем я.

— Хорошо, я обязательно поговорю с ним. Не хочу отнимать у вас много времени, еще всего пара вопросов. Мог кто-нибудь из сотрудников банка знать или догадываться, с кем встречается Диана Талувера?

— Нет, не думаю. Мы в последнее время много говорили о ней и поняли, как мало ее знаем. Мне кажется, она очень оберегала свою личную жизнь от посторонних глаз.