Мороженщик

Я утомлен, как изнемогший обнаженный маори. Человек без имени. Я убил девять мусульман в Майами. Человек без имени. Я очищаю мир от смрада. Зеркало, зеркало на стене. Кто самый трудолюбивый коп?

Эйхорд улыбнулся. Развлекаются ребятки.

По пути в Бакхед-Спрингз он снова начал анализировать приватные беседы с господами Денненмюллером, Фрейдрихсом и Скамвеем. Его мучила необычность их реакции. Ни один из трех не удивился и нисколько не встревожился, даже не поинтересовался, почему вдруг полиция обращается именно к нему в связи с преступлением. Словно убийство — самое обычное явление и в мире, и в их жизни.

Разве нормальный человек не должен был бы выразить ужас, негодование, возмущение при попытке вовлечения его в дело об убийстве, хотя бы чисто внешне? Ведь обычная реакция: почему я? А эти шуты с бесстрастными, почти как у мудрецов, лицами сидят в своих раковинах, от которых отскакивают любые вопросы. Для них разговор со следователем — досадная мелочь в дневной скачке с препятствиями: что здесь вынюхивает этот коп? Нет ни малейшего гнева или ощущения оскорбленности. Только легкое пожатие плеч: пожалуйста, спрашивайте, о чем хотите, изучайте мое лицо. Очень странно. Но сколько Эйхорд ни пытался выудить жемчужину истины из своих размышлений, ему это не удавалось.

Бакхед

Бетти Байлос — приятельница Кейта Фрейдрихса согласилась на встречу с Эйхордом. Она гораздо больше заинтересовалась расследованием, чем любой из допрашиваемых мужчин. Лишь у Фрейдрихса, единственного из группы подозреваемых, тайно сняли отпечатки пальцев и записали голос на пленку. По штатам Невада и Техас полиция разослала свежие фотографии подозреваемых.

Байлос оказалась миловидной оживленной дамой немногим более тридцати. Она была одета и вела себя как девчонка-подросток, обожающая джаз.

— Каким же образом вы собираетесь все это раскрутить? — спросила она Эйхорда раз пятнадцать, пока он заполнял на нее стандартную анкету. Он предполагал, что наибольшие трудности возникнут с вопросами по поводу сексуальных пристрастий Фрейдрихса, однако эта тема закрылась кратким: — Это совсем не ваше дело!

Правда, когда Джек легонько намекнул, что это могло бы помочь Кейту, и тра-ля-ля, принес извинения, что вынужден вторгаться в их интимную жизнь, она просто пожала плечами и согласилась осчастливить его ультраподробными откровениями. Через десять минут Эйхорда уже тошнило, но он был вынужден снова спрашивать и снова слушать.

Во время беседы он понял, чем в сексуальном плане притягательны калеки. Из того, что рассказала Бетти Байлос, если считать ее реакцию типичной, ему стало ясно, что красивый, элегантный мужчина в инвалидном кресле вполне мог привлекать женщину, возбуждать ее желание узнать, как калека получает удовольствие, и испытать, каков он в любви.

Для женщин любопытство вообще часто является толчком к началу интимных отношений и с совершенно здоровым партнером, но интерес, да и привязанность усиливаются у них именно в данной ситуации. Неудачный ребенок матери дороже.

Его короткая встреча с Дженет Харнер также оказалась полезной. Она работала сиделкой у Алана Скамвея.

— Благодарю вас за готовность оказать мне помощь, Дженет, — сказал он. — Я могу называть вас просто по имени? — Надо создать приятную непринужденную атмосферу. — Расскажите мне немного, если можно, о ваших отношениях с мистером Скамвеем.

— Каких? — уточнила она, — личных или служебных?

— И тех, и других.

— Два месяца я была его физиотерапевтом. И два раза уходила.

У нее была любопытная внешность. Очарования в лице не было, кожа словно побита струёй воздуха с песком, но великолепные глаза и естественность делали ее в глазах Эйхорда очень привлекательной.

— У Алана неприятности? — тихо спросила она.

— Да, в общем, нет, — ответил Эйхорд и запустил свою стандартную вопросную чечетку.

Несмотря на то, что красивой Дженет назвать было нельзя, в ее присутствии представитель сильного пола немедленно начинал остро ощущать свое мужское начало. Ее фигура явно не была порождением хитроумных создателей женского белья. Под одеждой чувствовалось великолепное тело. Двигалась она с удивительной естественностью и грацией.

— Что же вы делали как физиотерапевт? Чем занимались?

— Обычно его ногами. Вы, видимо, знаете, что он ими не владеет. Поэтому мы делали вихревые и грязевые ванны, массаж и некоторые другие процедуры.

Приятельница Кейта рассказывала, что у ее друга «ноги ужасно тонкие». Эйхорд использовал эти слова в беседе с Дженет Харнер.

— Можете ли вы сказать, что его ноги тонкие, иссохшие?

— Конечно могу. Они действительно тонкие. Но если принять во внимание, как давно он прикован к креслу, они в хорошем состоянии.

— Возможно ли, чтобы он снова начал ходить?

— Основываясь на своем медицинском опыте, я сомневаюсь в этом. Все, конечно, может быть, но при полном параличе, как у него, едва ли.

— Вам известно, что в настоящее время он не ходит. Может он дурачить всех?

— Конечно нет, — сказала она, взглянув на Эйхорда. На лит у нее было написано: «Ты не свихнулся?»

— Почему у некоторых пациентов конечности имеют приличный вид, а у других — слабые, иссохшие?

— Я не знаю. — Она передернула плечами. — Никто в точности не знает, какие мышцы больного атрофированы. Почти все инвалиды такого типа имеют атрофированные конечности вне зависимости от лечения.

— Тогда для чего они проходят курс лечения?

— Причины разные. Некоторые люди борются, некоторые нет. Кроме того, у них разные диагнозы. Может появиться возможность выздоровления. Многие не верят, что парализованы навсегда. Или им кажется, что они смогут поддерживать мышцы с помощью терапии.

— А можете вы определенно сказать, что у Алана Скамвея устойчивое атрофирование конечностей, что он не мог двигать ногами в последние годы?

— Безусловно. У него до болезни была хорошо развитая мускулатура, поэтому до сих пор его ноги сохранили приличный вид, но они неподвижны.

— Я должен еще спросить вас, Дженет, и это не любопытство. Заранее прошу прощения за вторжение в личную жизнь. Но мне необходимо знать, как выглядели ваши интимные отношения с мистером Скамвеем. — Он постарался вложить в голос максимум мягкости и уважительности. — Это были нормальные половые отношения?

— Нет, — ответила она, в раздражении буквально отчеканив это слово.

— Видите ли, у нас сложный случай убийства, — он тяжело вздохнул, — поэтому мне необходима особая точность. Пожалуйста, — добавил он кротко.

— Я предоставляла ему рот. Вас устраивает мой ответ?

Точно так же, как подружка Фрейдрихса! Устраивает. Меня устраивает, Дженет. Он кивнул, опустил глаза в служебные бумаги. В его практике бывали случаи, когда ему приходилось вытягивать подробности, но сейчас и того, что она сообщила, было достаточно.

— Когда...

Она прервала его.

— Я полагаю, нам надо закончить этот разговор. Это было пару раз. Он предлагал еще кое-что, но я не занимаюсь извращениями, как некоторые другие.

— Именно это он хотел от вас?

Она кивнула.

— Когда в последний раз вы его видели?

— Месяца два назад, я думаю.

— Сейчас у него есть терапевт или еще какой-нибудь личный медперсонал?

— Я полагаю, его регулярно посещает врач, но кто — я не знаю. Не думаю, что у него есть другой физиотерапевт.

— Между вами произошло что-то особенное, после чего он отказался от ваших услуг?

— Да. — Она вся передернулась. — Наши отношения только начались. Вы понимаете. У него возникли личные проблемы. Он... — Она остановилась.

— Что вы думаете о нем, Дженет?

— Вы когда-нибудь видели его по телевизору?

— Естественно.

— Это и есть Алан. Вы знаете, какой он, если смотрите коммерческий канал ТВ. Он настоящий кобель.

Джек улыбнулся этим словам и отпустил ее.

Миссия

Он любил ощущение власти. Не просто ощущение физической силы, но прежде всего — психического и интеллектуального превосходства. Жесткую, полную, устрашающую власть. Он покинул свою тайную комнату с предвкушением счастья от многообещающей ночи и с чувством радости бытия. Оно всегда приходило к нему, когда он избавлял мир от очередной суки.