Страница 58 из 73
— Прошу вас, присаживайтесь, — пригласил Роулинг, словно это была его собственная гостиная, а Патрик находится здесь лишь постольку, поскольку его пригласили.
Гордыня капитана не позволила ему среагировать на приглашение, и он остался стоять. Снизойдя взором до сидящего перед ним тщедушного мужчины, он всем своим видом дал понять, что весьма разгневан.
— Стало быть, вы — упрямец! — с улыбкой, словно про себя, констатировал Роулинг. Благодаря ею чистому английскому произношению даже самые простые слова в его устах звучали более привлекательно. Патрик от всей души надеялся на то, что у Шарлотты хватит ума не придавить слишком большого значения такой ерунде, как его американский акцент.
— У меня мало времени, — напомнил он. Возможно, из-за посетивших его сейчас мыслей собственные слова показались ему режущими слух. Да, — вздохнул священник. — Ну что ж, не будем тянуть кота за хвост, так говорят? Вы бессовестно воспользовались доверчивостью наивной юной особы, капитан Треваррен, и я как служитель Господа считаю нужным заявить свой протест.
— Вы имеете в виду Шарлотту?
Патрик отскочил от двери с таким чувством, словно его отхлестали по физиономии. Он прекрасно понимал, что его вопрос звучит весьма глупо, но выпад Роулинга был столь неожидан, что капитан не успел собраться с мыслями.
— Да, прелестная особа, не так ли? Продолжайте, ваше преподобие. — Патрик живо представил прелести Шарлотты, услаждавшие eго каждую ночь, и мрачно кивнул. — Я не могу торчать здесь с вами целый день.
— Вы дали ей повод считать себя вашей супругой. — Улыбка Роулинга оставалась неизменной, однако она не скрывала сожаления, явно читавшеюся в его взоре. — После чего сумели наградить ее ребенком. Это так?
— Это все не так просто, — наконец выдавил из себя Патрик. Он чувствовал себя захваченным врасплох, как школьник, не выучивший урока.
— Затем, — продолжал Роулинг, так как Патрик не нашелся сказать ничего больше, — вы совершили процедуру развода. Я правильно излагаю ход событий?
— Это был языческий обряд — как свадьбы, так и развода, — попытался оправдаться Патрик.
— Для вас, но не для Шарлотты, — возразил Роулинг. — А теперь есть еще и ребенок.
— Да, — подтвердил Патрик, все больше утомляясь от этого разговора.
Возведенная им вокруг собственного сердца стена стала давать трещины. Он был в отчаянии. Он искренне желал бы спать таким человеком, который всю свою жизнь проводит на твердой земле, в стенах собственного дома и в объятиях единственной женщины. Но для него это невозможно. Его тяга к приключениям была столь же неотъемлемой его чертой, как синие глаза или кудрявые волосы.
— Я предложил ей выйти замуж за меня, — продолжал миссионер. — Конечно, в нашем союзе не может быть и речи о любви, но, по крайней мере, будет спасена ее честь, а у малютки будет незапятнанное имя.
Воображение безжалостно нарисовало Патрику Шарлотту, лежащую в постели с этим мужчиной, выгибающуюся в ответ на напористые движения его бедер, с кожей, покрывшейся испариной в порыве страсти, с ее чудесными локонами, разметавшимися по подушке. Он словно наяву услышал ее стоны наслаждения, и эта картина доставила ему такую боль, что он постарался подумать о чем-нибудь другом. И тут же ему представилась маленькая девчушка, милейшая миниатюрная копия Шарлотты, бегущая вприпрыжку по зеленой лужайке прямиком в объятия Роулинга с неповторимым мелодичным смехом и криком: «Папа!» Патрик закрыл глаза.
— Шарлотта приняла предложение? — с трудом выговорил он.
— Пока нет, — отвечал Роулинг, но Патрику совсем не стало от этого легче. В тоне этого человека звучала явная уверенность в том, что Шарлотта в итоге примет его предложение, и в самом ближайшем будущем.
— Но?
— Но я полагаю, что у нее не будет выбора, коль скоро станет явным ее положение. Даже на гаком уединенном острове, капитан Треваррен, беременность уничтожает репутацию женщины, не имеющей мужа. — Роулинг задумался, потеребив бороду. Следующая его фраза взорвалась в комнате, словно удар бомбы: — Поскольку вы, сэр, официально являетесь капитаном корабля, у вас имеется моральное и законное право для совершения брачного обряда. Я хотел бы, чтобы мы с Шарлоттой соединились узами супружества по всем правилам, конечно, как только она согласится с моими доводами,
Патрик чувствовал себя так, словно его пригвоздили к полу раскаленным стержнем. Его голос сорвался до шипения, словно у угасающего гейзера:
— А поди-ка ты к дьяволу!
— Да, капитан, вы имеете все задатки к тому, чтобы кончить свои дни в обществе этого малоприятного джентльмена, — рассмеялся в ответ Роулинг. — Но я могу уверить вас со всей определенностью, что вам не посчастливится встретить там меня! — Он на мгновение замолк, следя за тем, как воспринимает его слова Патрик. — Шарлотта непременно будет моей женой. Я дам ее ребенку свое имя и буду любить его как своего собственного.
— Уж слишком вы самоуверенны, — проворчал Патрик. Он был вынужден пересечь комнату, заглянуть в отделанный тиковым деревом соседний кабинет и выпить там основательную порцию бренди, прежде чем смог снова говорить. — Но вы совсем забыли, что все заперты на этом острове до тех пор, пока сюда не зайдет какой-нибудь корабль. А этого дня придется ждать месяцы, а может, и годы.
— Всевышний призвал меня нести его свет в Австралию, — сказал Роулинг, глядя Патрику в глаза, — и я отвечу на Его зов. Я уже вознес молитвы о судне, которое доставило бы меня туда, и вскорости одно из них посетит нас.
— Вы вознесли молитвы… — в изумлении пробормотал Патрик.
— Да, — довольно самоуверенно перебил его Роулинг. — И Господь учитывает мои смиренные просьбы, за редким исключением.
— А за свою утонувшую жену вы не успели помолиться, — в запальчивости вскричал Патрик, лишь потом осознав всю жестокость и несправедливость своего выпада, — или это явилось тем «редким исключением», которое вы упомянули?
Лицо Роулинга смертельно побледнело, но он моментально взял себя в руки. Дух его был силен, в этом Патрик вынужден был отдать ему должное.
— В своей непостижимой мудрости Господь счел Сусанну исполнившей свое земное предназначение и призвал ее на небеса.
Патрик отвел глаза. Язвительные выражения так и рвались наружу, но он подавил их в зародыше. Роулинг же продолжал потеплевшим голосом:
— Я думаю, что из Шарлотты выйдет замечательная миссионерша.
Не требовалось иметь богословского образования, чтобы понять, что Патрика простили, причем весьма великодушно, и это еще больше разозлило его. Он с грохотом разбил об пол стакан с бренди, который держал в руке, и осколки стекла с грохотом разлетелись по всей гостиной.
— Довольно! — прорычал он, не в состоянии переносить дальнейшие разглагольствования Роулинга на предмет достоинств Шарлотты в качестве служительницы Господней.
— Я в чем-то ошибся, капитан? — спросил священник все с той же мудрой и благородной улыбкой, приводившей Патрика в ярость.
— Вы чертовски нравы: кое в чем вы ошиблись! — Голос Патрика срывался на визг. — Шарлотта моя, и она останется моей!
— Тогда вам лучше всего жениться на ней подобающим образом, капитан, — рассудительно отвечал Роулинг с непоколебимым достоинством.
— Не она ли надоумила вас на этот разговор? — прищурив глаза, с подозрением спросил Треваррен.
— Шарлотта поделилась со мной своими горестями, вот и все, — ответил священник. — Мне показалось весьма практичным предложить ей руку и сердце — с моим обручальным кольцом на пальце она избежит скандала, а я буду избавлен от разрушительного одиночества. Поверьте мне, капитан, что, стоит мне возжаждать этого всей душой и как следует об этом помолиться, колесо рематической фортуны повернется в мою сторону, я не сомневаюсь.
Ну и наглец этот британский святоша, считающий себя в столь панибратских отношениях с Всевышним?! Он что, возомнил себя Моисеем? Давидом?
— И вы меня называем заносчивым?
— Молитва за правое дело высоко ценится, все с той же проклятой улыбкой доверительно сообщил Патрику Роулинг. — А я буду молиться за правое дело! Если я попрошу благодати для Шарлотты, Господь непременно ниспошлет ее, капитан.