Сага об Эрлинге

– Истинно, святой отец, – сказал Кольбейн. – Видит Бог, я и мой сын Тородд раскаялись в своем грехе сразу же, как только его совершили. Но так же верно и то, что жизнь здесь, в Вестрибюгде, не будет спокойной, пока мы не помиримся со скрелингами.

– Чего же ты хочешь? – спросил Паль.

– Было бы хорошо, если бы ты снарядил и возглавил плавание на север, в страну скрелингов. Нужно заплатить им выкуп за тот ущерб, который мы им причинили, и заключить мир. Тогда все бонды Западного поселения вздохнут спокойно.

Паль сказал:

– Это дельный совет. Мне и самому такая мысль нередко приходила в голову. Вот как мы поступим: летом сюда придет корабль из Норвегии, и я поплыву на нем в селение скрелингов и постараюсь положить конец этой распре. И я хотел бы, чтобы ты и твой сын приняли участие в походе.

– Это неразумно, святой отец, – сказал Кольбейн. – Скрелинги могут узнать нас, и тогда уж мы вряд ли сумеем добиться примирения. Я думаю, будет лучше, если с тобой поедет Одд, сын Торкеля, и другие знатные люди.

Так они и порешили. Кольбейн и Тородд гостили у Паля три или четыре дня. Все это время Кольбейн был молчалив и как будто чем‑то озабочен. Когда гости уже собирались отправиться восвояси, Паль сказал Кольбейну:

– Сдается мне, что у тебя есть еще какое‑то дело, но ты не решаешься его высказать. Оставь свои тревоги и говори все, как есть. Ты человек разумный, и я уверен, что нам будет нетрудно столковаться. Кольбейн сказал:

– Известно ли тебе, к кому перешло поместье Сигхвата после смерти хозяина?

Паль сказал: – Я слышал, что там осталась одна молодая служанка по имени Тордис. Она поддерживает хозяйство и говорит, что будет сохранять все в полном порядке до тех пор, пока не вернутся законные наследники.

– Навряд ли они вернутся, – сказал Кольбейн. – Никто не видел Эрлинга и Торбьёрг с той ночи, когда скрелинги устроили побоище в Бьёрнарстадире. Только глупцы могут верить, что дети Сигхвата живы. Нехорошо, если такое богатое поместье окажется без хозяина.

Паль сказал:

– Видимо, у тебя или у Тородда есть какие‑то права на Бьёрнарстадир, иначе ты не стал бы беспокоиться. Какие же это права?

– Торбьёрг была невестой моего сына. К несчастью, они не успели обвенчаться, но мне кажется, что это не так уж важно, если хозяйство попадет в надежные руки.

– Боюсь, этого недостаточно, чтобы законным образом вступить во владение усадьбой. Есть и еще одна трудность: Торд, сын Йона, тоже претендует на поместье Сигхвата, и дело его куда вернее, чем у тебя: его сестра Гудрид была женой прежнего хозяина.

Кольбейн сказал:

– Все это верно, но ведь законы составляются людьми, а люди порой ошибаются. К тому же я должен сказать, что у меня есть два отличных быка английской породы, и я дал обет подарить их тому, кто окажет мне поддержку в этом деле.

– Хорошо, сын мой, – сказал Паль. – Я подумаю над твоими словами и, возможно, постараюсь помочь тебе, чем сумею.

Они попрощались, и Кольбейн с Тороддом вернулись к себе домой на Люсу‑фьорд. Паль священник сделал все, как обещал, и вскоре Бьёрнарстадир перешел к Тородду, сыну Кольбейна, вместе со всеми землями и тем добром, которое там осталось после набега скрелингов. В начале лета Тородд со своими людьми приехал в Бьёрнарстадир. Тордис, служанка Сигхвата, не хотела пускать их в дом. Она сказала, что это поместье принадлежит Торбьёрг и Эрлингу, и ей нет дела до того, что там решили судьи и чего желает епископ в Гардаре. [23] Тогда Тородд приказал выломать дверь.

– Вышвырните из моего дома эту потаскуху, и пусть она убирается к скрелингам искать своих хозяев, или же прямо на тот свет, там она их вернее всего и найдет.

Люди Тородда выбили дверь и хотели схватить Тордис, но она вырвалась и сама вышла во двор. Там она обернулась и сказала:

– Ты, Тородд, выглядишь сейчас таким грозным и разгневанным, что тебя можно даже принять за храбреца. И я не удивлюсь, если ты вытащишь меч и попытаешься меня зарубить. Только смотри, не ошибись, когда будешь это делать: слышала я, что ты сам не знаешь, где у тебя меч, то ли в ножнах, то ли в штанах.

После этого Тордис ушла из Бьёрнарстадира и поселилась в Исабьёрге у Торда, сына Йона.

Тородду захотелось узнать, что хранили прежние хозяева Бьёрнарстадира в своем Тайнике, но он нигде не мог найти ключа. Тогда он приказал сломать замок. Как только это было сделано, все здание обрушилось, и двоих людей Тородда задавило обломками. Тородд сказал:

– Верно говорили люди, что на Бьёрновом Тайнике лежит заклятие. Не будем раскапывать эти развалины; засыпем все землей и позовем священника, чтобы он освятил это место.

Все было сделано, как велел Тородд.

V

В середине лета в Вестрибюгд пришел корабль из Норвегии. Этот корабль назывался Трещотка и должен был, согласно повелению конунга, каждое лето привозить товары в Гренландию, однако на деле часто случалось так, что гренландцы не видели Трещотки по четыре, а то и по пять лет. Всем же прочим кораблям запрещалось ходить в гренландские воды. [24]

И вот норвежские купцы, как обычно, снесли свои товары на берег и начали торговлю. Тем временем Паль священник поднялся на корабль и спросил, кто здесь главный. Ему ответили, что правит кораблем Торстейн, сын Эйрика, конунгов дружинник. Тогда Паль пошел к Торстейну и рассказал о своем деле.

– Жизнь в Вестрибюгде стала неспокойной из‑за язычников, которых здесь называют скрелингами, – сказал Паль. – Этой зимой они разграбили одну усадьбу и убили двадцать человек. Поэтому мы хотели бы воспользоваться вашим кораблем и поплыть в страну скрелингов, чтобы заключить с ними мир.

Торстейн сказал:

– По‑моему, вы вернее сбережете свое добро, если перебьете этих язычников или изгоните их из Гренландии. У меня на корабле пятнадцать латников и много оружия. Соберите еще тридцать человек, и мы расправимся со скрелингами без всякого труда.

Паль сказал:

– Плохой это совет. Ведь скрелингов куда больше, чем гренландцев, и они очень воинственны. Если мы разрушим одно или два селения и перебьем там людей, остальные будут нам мстить, и дело кончится тем, что все христиане в Гренландии погибнут. Вряд ли это понравится конунгу.

Торстейн сказал, что Паль может поступать, как считает нужным. Через неделю Паль загрузил корабль товарами, которые бонды Вестрибюгда собрали в подарок скрелингам, и вышел в море. Вместе с Палем поехали Одд, сын Торкеля, Торд, сын Йона, и многие другие знатные люди. Два дня они плыли на север и на третий заметили селение скрелингов. Гренландцы бросили якорь, перенесли все товары в лодку и сошли на берег. У самого селения они остановились и не знали, что делать дальше.

Нанук, конунг скрелингов, вышел им навстречу с несколькими воинами. Нанук крикнул Палю что‑то на своем языке, а Паль ответил на своем, и ни один из них не понял другого. Тогда Нанук приказал привести Эрлинга и Торбьёрг. Люди Паля тем временем сложили все подарки к ногам конунга. Там было много оружия, мехов и красивой одежды. Инуиты были очень довольны. Они бросились разглядывать товары, вырывали их друг у друга и громко кричали, пока Нанук не приказал им угомониться. На берегу уже собралась большая толпа инуитов, и они обступили гренландцев со всех сторон.

Тут привели детей Сигхвата. Четверо сильных воинов крепко держали их за одежду, чтобы они не сбежали. Торбьёрг увидела среди приехавших Торда, своего родича, и сказала ему:

– Верно ли я поняла, дядюшка, что вы привезли скрелингам все это добро, чтобы выкупить нас из плена?

– Это не совсем так, – сказал Торд. – По правде говоря, мы считали вас мертвыми. Но теперь‑то мы, конечно, сделаем все возможное, чтобы вызволить вас.

Вот Нанук конунг поднял руку, и все замолчали. Конунг велел детям Сигхвата переводить его слова и сказал:

– Нанук, великий конунг народа Каладлок, [25] принимает дары тунитов. Мне нравятся эти меха и железное оружие. Можно считать, что вы сполна заплатили за тот разбой, который учинили здесь прошлой осенью. Однако если туниты еще раз нападут на нас, Нанук уже не будет так милостив. Инуиты наколют тунитов на гарпуны, как лососей, и перестреляют, как куропаток. А теперь туниты могут уходить.