Страница 10 из 29
Когда Эрлинг кончил говорить эту речь, в его войске поднялся большой шум. Во многих воинов вселились духи, и они метались, кусали свои щиты и едва не начали сражаться друг с другом, словно все они в один миг стали берсерками. [40] А надо сказать, что берсерков в Гренландии прежде никогда не бывало.
Эрлинг вытянул вперед правую руку и произнес заклинание на языке скрелингов. Все сразу успокоились и затихли.
Тогда Бьёрн, сын Торда, сказал:
– Ты, Эрлинг, велел каждому из нас выбирать свой путь. По‑моему, тут нечего долго раздумывать. Мы все пойдем за тобой, куда бы ты ни повел нас, и будем вместе до самой смерти.
Все согласились с Бьёрном, и ни один из воинов не покинул Эрлинга. Те, у кого были с собой кресты и распятия, побросали их в кучу и сожгли.
Вечером следующего дня Эрлинг спустился в селение с дюжиной своих лучших воинов. Они пришли на мыс Стейненснес и ворвались в здание у церкви, где жил Паль священник. Паль был дома, и с ним десять человек в полном вооружении.
Когда Паль увидел Эрлинга, он сильно побледнел и сказал:
– Не думал я, что в Вестрибюгде найдется столько людей, готовых поднять руку на святую церковь. Давно надо было мне отказаться от этого прихода.
Эрлинг сказал:
– А по‑моему, это место очень тебе подходит. Ведь ты так хорошо умеешь ладить с язычниками.
Тогда Паль приказал своим людям убить Эрлинга. Те ринулись в бой, а Паль попытался улизнуть через запасную дверь. Но Торфинн, сын Одда, схватил его за рясу, втащил обратно в дом и привязал к столбу. Там он и простоял, пока продолжалась схватка. Эрлинг убил двух врагов, а Эндриди и Бьёрн – по одному. Тут остальные увидели, что дело плохо, и решили сдаться. Эрлинг отобрал у них оружие и отпустил по домам. Никто из нападавших не был ранен.
Эрлинг сказал:
– Теперь надо решить, что делать с попом. Думаю, в самый раз будет принести его в жертву Одину. Повесьте‑ка его на потолочной балке. Он любит язычников, и такая смерть должна прийтись ему по нраву.
Люди Эрлинга сделали, как он сказал. Потом они пошли к церкви. У нее было каменное основание и деревянный верх.
– Хорошо бы ее сжечь, – сказал Бьёрн. Эрлинг ответил, что не стоит губить понапрасну столько хорошего леса.
– С лесом у нас туговато, а он еще может нам понадобиться.
Тогда они разбили и сожгли всю церковную утварь и все распятия. Торфинн отыскал в кладовой у Паля кожаный мешок, полный золотых монет.
Он принес золото Эрлингу и сказал:
– Гляди‑ка, что я нашел у попа в тайнике. Видно, святая церковь недурно платила Палю за его труды. Не удивительно, что он так старался.
Эрлинг взял у Торфинна мешок, заглянул в него и сказал:
– Это большое богатство.
Потом Эрлинг поднял мешок и забросил его далеко в море.
– Ни к чему нам эти кругляшки, – сказал Эрлинг. – Если мы начнем охотиться за ними, то очень скоро не захотим ничего другого и погубим и себя, и то дело, которое начали.
После этого Эрлинг и его люди возвратились в свое тайное убежище на леднике. Эрлинг сложил песнь об убийстве Паля священника. Там были такие слова:
Кресты обратились в прах.
Героям не ведом страх.
Язычником поп сражен,
Их мертвых не встанет он. [41]
Битва пьяней вина.
Я рассчитался сполна
С тем, кто предать посмел
Тополя бури стрел. [42]
IX
Жил человек по имени Халльвард. Его двор назывался Хольт и находился прямо напротив острова Херьольвсей на Ранга‑фьорде. Одд, сын Торкеля, посылал к Халльварду своих людей, когда им нужно было пополнить запасы пищи и корма для лошадей. Все кладовые на острове давно опустели, потому что более ста человек безвыездно находились там все лето, а покинуть остров и отправиться на промысел никто из них не решался.
Вскоре после убийства Паля священника Эрлинг позвал Атангана и Инапалука и сказал:
– Что‑то давно мы не получали вестей о тех храбрецах, что укрылись от нас на острове Херьольвсей. Отправляйтесь‑ка в Вестрибюгд и попробуйте разузнать о них что‑нибудь новое. Было бы хорошо, если бы вам удалось захватить кого‑то из них живьем.
В тот же день Атанган и Инапалук спускаются к Ранга‑фьорду и идут на запад вдоль побережья. Они прокрадываются во все усадьбы, и везде, где могут, подслушивают разговоры. Так они добираются до Хольта. Инуиты притаились под окном, как обычно, и вскоре услышали, как Халльвард говорит своим людям: "Приготовьте товары, которые я купил для Одда, сына Торкеля. Завтра с утра я ожидаю гостей с острова."
Атанган и Инапалук пошли на берег и спрятались среди больших каменных глыб, которые лежали там повсюду. Они просидели в своем укрытии всю ночь. Утром к берегу причалила лодка с пятью воинами с острова Херьольвсей. Едва они ступили на землю, Атанган и Инапалук вышли из укрытия и метнули в них копья. Один из врагов был убит, а другому копье воткнулось в ногу, так что он упал и не мог подняться. Остальные трое прыгнули в лодку, оттолкнули ее и принялись грести прочь от берега. Инуиты стали стрелять в них из луков и убили двоих, а третьего ранили. Тогда Атанган и Инапалук вплавь догнали лодку и вскочили в нее. Они подплыли к берегу, связали обоих раненых и положили их на дно лодки. После этого инуиты поплыли на восток, к вершине фьорда. Здесь они оставили лодку, взвалили пленников на спины и принесли их Эрлингу. Пленники так ослабели от ран, что не могли говорить.
Эрлинг позвал Торбьёрг и сказал:
– Никто в Гренландии не умеет так хорошо врачевать раны, как ты, сестра. Сейчас нам не обойтись без твоего искусства. Постарайся сделать так, чтобы я мог уже сегодня допросить этих пленников.
Торбьёрг сказала:
– Сначала пускай их обыщут и посмотрят, нет ли у них крестов или распятий, а потом отнесут в отдельное иглу.
Все было тотчас же исполнено. Торбьёрг промыла раны пленников и перевязала их. Потом она спела колдовскую песнь, которая называется Вардлок, и совершила над ранеными языческий обряд, которому научил ее Сигхват, сын Бьёрна. после этого Торбьёрг пришла к Эрлингу и сказала, что сделано все необходимое, и вскоре пленники смогут говорить. Вечером оба раненых встали со своего ложа и сами вышли из иглу. Все были очень удивлены и хвалили искусство Торбьёрг. Пленников привели к Эрлингу. Тот принял их так, словно это были его друзья, и не насмехался над ними, как это обычно делают с пленными врагами.
Он сказал:
– Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете о войске Одда, сына Торкеля. Ничего не бойтесь и говорите все, как есть. Пусть вам будет известно, что я не люблю проливать кровь и убиваю только тех, с кем невозможно договориться по‑хорошему.
Пленники сказали, что их зовут Гуннбьёрн и Снорри, и что оба они работники Одда и с малых лет живут на Херьольвсее.
– Сейчас на острове сотня и две дюжины воинов, – сказал Снорри. Одд приказал всем держаться вместе и запретил отлучаться с острова даже на короткое время. По берегу днем и ночью ходят часовые, потому что Одд опасается внезапного нападения. Все люди на Херьольвсее пребывают в большом страхе и мечтают только об одном: как бы продержаться до осени. Осенью сюда должно прийти войско скрелингов, и Одд надеется, что они сумеют разыскать тебя и перебить твою дружину. Сами же островитяне и не помышляют о вылазках. Многим в войске Одда совсем не нравится положение, в которое они попали, и про них не скажешь, что они рвутся в бой. Думаю, на Херьольвсее найдется немало таких, кто был бы рад перейти на твою сторону. Если бы островитяне знали, где ты скрываешься, у тебя очень скоро стало бы больше людей, чем у Одда.
Эрлинг поблагодарил пленников и сказал, что отпускает их и они могут идти, куда хотят. Гуннбьёрн и Снорри сказали, что предпочли бы остаться с Эрлингом.
– Вы, наверно, не знаете, что я и все мои люди оставили христианство и приняли веру предков, – сказал Эрлинг. – Если это вас не остановит, то я буду рад принять вас обоих в свою дружину.
Гуннбьёрн и Снорри сказали, что их никогда особенно не заботили вопросы веры и им все равно, каким богам поклоняться. После этого они поклялись верно служить Эрлингу и стали его дружинниками. Утром Эрлинг велел своим людям готовиться к походу.