Огонь луны

— Все еще сердишься, любимая? — сладко спросил он. — Или это намек на то, что тебе хочется повторить брачную ночь?

Что-то тяжелое ударилось в дверь, и Риви вздрогнул.

— Ну, незачем так злиться, Янки. Я пришел, чтобы сказать, что я извиняюсь.

Молчание. Успокоилась эта мерзавка или готовит новый снаряд?

— Мэгги?

Молчание.

— Как только я вошел в гостиницу, — ухмыляясь, продолжал он, — Элеанор Килгор попыталась затащить меня в постель.

Послышались шаги, и дверь открылась. На пороге стояла Мэгги, сердито глядя на него. Под ногами у нее валялись осколки разбитой миски.

— Правда?

Риви угрюмо кивнул и поднял Мэгги на руки.

— Порежешь ноги, — побранил он ее, осторожно положил на кровать и постарался собрать с пола осколки. — Нужно что-то делать с твоими нервишками, Янки. Для человека, который так много вкалывает, твои фокусы невыносимы.

Риви чувствовал ее любопытство, ее нетерпение, ее ярость. Так как Мэгги не могла видеть его лица, он ухмыльнулся.

— Не обращай внимания на мои нервы. Чего эта потаскушка хотела от тебя?

Риви продолжал собирать осколки.

— Затащила меня в комнату, сказав, что Дункан болен и все такое. Приходим туда, никакого Дункана. Она на меня набросилась.

— Я с нее шкуру спущу, с этой шлюхи! — зарычала Мэгги.

Риви осторожно сложил кусочки фаянса на крышку бюро и направился к двери.

— Пойду вниз за щеткой. Посиди на кровати, Мэгги, или обуйся: на полу могут быть осколки.

Мэгги сидела на коленях посреди кровати. В своей розовой ночной рубашке она была очень привлекательна.

— Я хочу, чтобы ты отвез меня в эту гостиницу, и я бы выдрала этой женщине ее космы. Немедленно!

Риви покачал головой и засмеялся, а когда он вернулся через несколько минут со щеткой, Мэгги, уставившись в потолок, лежала на постели.

— Ты просто выдумал всю эту историю, Риви Маккена, чтобы заставить меня ревновать.

Риви пожал плечами. Может, и лучше, что она не поверила. Ему не хотелось, чтобы Мэгги ввязывалась в драку с этой женщиной, и ей досталось.

— Ну, как скажешь, — ответил он.

— Полагаю, ты слишком устал, чтобы заниматься со мной любовью, — рискнула сказать Мэгги, пока Риви подметал пол. Он собрал маленькие кусочки фаянса и отнес их в мусорную корзину, стоявшую в углу у камина.

— Сегодня мне скорее следует высечь тебя, чем заниматься с тобой любовью.

Мэгги выпятила нижнюю губу.

— Тогда расскажи мне легенду про «Семь Сестер». Ты обещал мне еще в тот день, когда мы приехали, но так и не рассказал.

— Мне нужно вымыться, Мэгги. Кала согрела мне воду на кухне.

Мэгги упрямо молчала.

Риви в грязной одежде присел на край кровати и вздохнул.

— Однажды жили семь сестер эму…

— Эму?

— Такие большие птицы, — терпеливо напомнил он. — Ты должно быть видела их в зоопарке.

— А-а, — Мэгги кивнула, ожидая продолжения.

— Ну, — покорно продолжал Риви, — мужчины динго хотели взять их в жены. Сестры спрятались среди гигантской груды валунов, но их ухажеры оказались хитрее и сложили костер, чтобы выкурить сестер. У эму выросли длинные ноги, так что они очень быстро бегали, но они не смогли убежать от динго, которые преследовали их. Наконец они поднялись в небо и превратились в созвездие, которое теперь называют Семь Сестер.

Мэгги зевнула.

— А что случилось с динго? Они сдались?

Риви улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

— И посрамили бы свой род? Конечно, нет. Они тоже поднялись в небо и стали Орионом.

— Бог мой, — сказала Мэгги, закрыв глаза.

— Я люблю тебя, — сказал ей Риви. Глаза его странно затуманились, а в горле запершило. Порой его переполняло чувство нежности к этой беспокойной женщине-ребенку.

— Угу, — отозвалась Мэгги, уткнувшись в подушку.

Риви поцеловал ее в щеку и тихо спустился вниз, прошел через двор в кухню, где его ожидала ванна. Он прогнал Добродетель и Милосердие, снял с себя одежду и залез в корыто. Пока он мылся, ему вспомнились события этого дня. Интересно, подумал он, правду ли говорила Элеанор Килгор, заявляя, что знает Джеми. У него еще будет время узнать это; теперь, когда его жизнь была наполненной, он уже не был так одержим стремлением отыскать брата. Он вспомнил о фаянсовой миске, разбившейся о дверь спальни, и ухмыльнулся. Ага, его жизнь была наполненной.

Глава 24

Запах дыма горящего сахарного тростника забивал ноздри Мэгги с утра до вечера в течение многих дней и недель, пока плантации тростника методично выжигались, чтобы подготовить их для будущего урожая. Почва в Куинсленде была так плодородна, что, если дожди шли регулярно, с полей можно было снимать по два урожая за сезон, а если к тому же у аборигенов было настроение работать, то удача была на стороне плантаторов.

Если Риви и предпочел бы, чтобы его жена сидела за вышиванием в ожидании рождения ребенка, то сама Мэгги ежедневно проводила на кухне много часов, помогая Кале готовить еду для работников. Добродетель и Милосердие работали рядом, скорее путались под ногами, но Мэгги терпела их присутствие. Совсем другое дело была Элеанор Килгор. Она явилась как-то поутру, когда тростник все еще выжигали, вместе с Дунканом и работниками, которых ему удалось собрать. Прошествовав на кухню с таким видом, словно это было ее привычным занятием, Элеанор взяла передник и завязала его вокруг своей тонкой талии. Мэгги, которая чистила картошку и уже изнемогала от жары, хотя было еще только полшестого, прервалась и прямо спросила:

— Что вам здесь нужно?

Элеанор, которая, как и предсказывала, немедленно после ухода из «Семи Сестер» стала экономкой у Дункана, улыбнулась и ответила:

— Я часть договоренности между мистером Кирком и мистером Маккеной. Они вместе наняли работников для уборки урожая, а я и есть работник.

— Вы не нужны нам, — надменно сказала Мэгги. Живот у нее уже заметно округлился, а Риви по вечерам обычно валился в постель, слишком изможденный, чтобы заниматься с ней любовью. Неожиданное появление Элеанор, которая, разумеется, была, как всегда, подтянутой, было желательным менее всего.

— Может, вам и не нужна, — весело отозвалась Элеанор и принялась чистить морковь, и Мэгги ничего не оставалось, кроме как вышвырнуть ее отсюда, чего сделать она не могла.

Мэгги, закипая, повернулась снова к горе картошки. Она знала, что Дункан с Риви разработали какое-то джентльменское соглашение, но ей и в голову не приходило, что оно касалось и Элеанор.

В полдень в душной кухне появился Риви. Он никогда не делал этого прежде, насколько Мэгги могла припомнить, и пришел в ярость, увидев там жену. Почерневший с головы до ног от копоти горящего тростника, он схватил Мэгги за локоть и вытащил ее во дворик. Кроме всего прочего, Элеанор изобразила на лице миленькую улыбочку.

— Пусти меня, — прошептала Мэгги, отдергивая руку. Где-то рядом захихикали Добродетель и Милосердие.

— Мне что, отослать тебя в Сидней? — спросил Риви хриплым от постоянного вдыхания дыма голосом. — Мне так нужно поступить, женщина, чтобы ты не лезла на рожон?»

— Я и не лезу! — крикнула Мэгги. Если Риви отошлет ее или хотя бы просто запрет в доме, она умрет от скуки и отчаяния. — Я просто помогаю в работе!

— К черту эту работу! Я не хочу, чтобы из-за твоей глупой американской гордости мы потеряли ребенка, которого ты носишь!

— Риви…

— Если я снова застану тебя здесь, Мэгги, я сам отвезу тебя в Сидней, помяни мое слово.

Глаза Мэгги наполнились слезами. Спорить с этим человеком было бесполезно, но она попыталась.

— Риви, я прекрасно себя чувствую, правда… Зловеще молчаливо, он поднял черную от дыма руку и указал в сторону дома, как будто разговаривая с Элизабет. Мэгги пришла в ярость. Покраснев до корней волос, она сложила руки на груди и задрала нос.

— Мне надоело, что мной командуют, Риви Маккена! Я взрослая женщина, и если мне хочется чистить картошку, я буду чистить картошку!