Огонь луны

Мэгги кивнула. Она должна забыть, что за двадцать четыре часа все ее мечты пошли прахом, и взять себя в руки. Если она не получит это место, то ей, возможно, придется закончить посудомойкой. Или того хуже.

— Да, сэр, объяснила.

— Я вдовец, мисс Чемберлен, — продолжил мистер Кирк. — Моим сыновьям семь и десять лет, и я боюсь, что они страдают от отсутствия материнской опеки. Я, разумеется, большую часть времени чрезвычайно занят и все никак не решусь послать маленьких бездельников в школу, где за ними будут как следует надзирать и где они смогут получить первоклассное образование.

Мэгги потеплела к мистеру Кирку: ее тронула его забота о детях, судя по тому, как он говорил.

— Малышам тяжело находиться вдали от дома и семьи, — согласилась она, вспомнив как сама периодически была сиротой. — Хотя, я заметила, в Англии это уже стало традицией.

Мистер Кирк откинулся в кресле, поигрывая маленькой серебряной линеечкой, которую он вытащил из стола.

— Как вы попали сюда, в Австралию, мисс Чемберлен?

Мэгги уже устала отвечать на этот вопрос, но ей показалось, что в данном случае он вполне резонный. Она снова рассказала про цирк, гибель родителей и свою последующую жизнь в Англии.

— А как вы попали сюда, мистер Кирк? — выпалила она, закончив рассказ.

Будучи пойманным врасплох, мистер Кирк какое-то время смотрел на Мэгги, а потом громко засмеялся.

— Вы освежающе прямолинейны, мисс Чемберлен. Я приехал в Австралию в шестидесятых вместе с отцом. Он был, ну, разочарован что ли, войной между штатами. Он купил шахту, рассчитывая наткнуться на золото, а вместо этого нашел одно из самых больших в мире месторождений опалов.

— Ваша история куда как более захватывающая, чем моя, — простодушно заметила Мэгги.

И снова мистер Кирк засмеялся.

— Интересно, — загадочно сказал он, когда приступ смеха закончился. И их разговор, как шарик ртути, резко изменил направление. — У вас есть какие-нибудь рекомендации, мисс Чемберлен?

Надежды Мэгги найти себе место начали угасать.

— Нет, сэр. Только то, что необходимо для эмиграции в эту страну. Я… я никогда раньше не работала гувернанткой…

Вид у мистера Кирка был тревожно-строгий; линейка уперлась в его квадратный, чисто выбритый подбородок.

— Понимаю. Если вы не были гувернанткой, мисс Чемберлен, то кем же?

Мэгги знала о том, с каким предубеждением относятся некоторые к артистам.

— Я была актрисой, нечто вроде.

Наступило долгое молчание, во время которого Мэгги не удалось прочитать абсолютно ничего на лице мистера Кирка. Потом он спросил:

— Вы собираетесь вернуться к этой профессии?

— Нет, — солгала Мэгги. Ей не хотелось обманывать мистера Кирка, но все дело было в том, что от этого зависела ее судьба. — Я получила хорошее образование, сэр, я умею читать, писать и считаю не хуже других…

— Перестаньте называть меня сэр, — перебил ее мистер Кирк, как-то грубо. — Я не выношу этого.

Мэгги покраснела и опустила глаза. Кажется, сегодня утром она не получит ничего.

Вдруг мистер Кирк встал с кресла и прошел по комнате к одному из книжных шкафов. Он взял книгу из ряда изящных, в кожаном переплете изданий, принес Мэгги и сунув ей в руки.

— Прочитайте вслух один абзац, — повелительно сказал он, поворачиваясь к ней спиной и сцепив пальцы, как школьный учитель, готовый слушать ученика.

Мэгги улыбнулась, увидев знакомое название «Республика» Платона. Она без единой запинки прочла целый абзац и, хлопнув, закрыла книгу. Пока она читала, в ней росло чувство победы: течение беседы обернулось в ее пользу, и она это знала.

— Если вам нужно место, оно ваше, — сказал мистер Кирк, сидевший на краю стола и пристально смотревший на Мэгги, как будто та была загадкой, которую он никак не мог разгадать.

— Благодарю вас, мистер Кирк. Мне бы очень хотелось получить это место.

— Превосходно. Несомненно, леди Косгроув привезет вас в одном из своих экипажей.

Мэгги кивнула и неловко поднялась со стула: мистер Кирк сидел так близко, что она боялась задеть его. Но Мэгги удалось протиснуться так, чтобы избежать неловкой и неуместной близости. Улыбка, дрогнувшая на губах ее нового работодателя, озадачила смутила ее, и Мэгги поспешила уйти.

Кучер леди Косгроув, прождавший слишком долго из-за неофициального визита к мистеру Маккене, был очень сердит.

— Что-то вы долго, — проворчал он.

Мэгги сладко улыбнулась ему и сама открыла дверцу экипажа, так как кучер не побеспокоился слезть с козел и сделать это для нее. Почувствовав себя в безопасности внутри роскошного экипажа, она подумала о бесхребетном Филипе Бригзе и столь же невозможном мистере Риви Маккене и решила, что ненавидит обоих.

Риви был не в настроении — Лоретта заметила это даже на расстоянии. Она отошла от окна гостиной, из которого открывался прекрасный вид на залив, и обратила все внимание на маленькую Элизабет, которая сидела на холодных кирпичах камина, как всегда поглощенная рисованием.

Этот красивый ребенок с почти черными волосами и такими же, как у дяди, сине-зелеными глазами был загадкой для Лоретты. В свои четыре года Элизабет Маккена обладала сверхъестественной способностью передавать на бумаге несколькими линиями и тенями реальную жизнь, но говорила очень редко, да и то только одно слово — «папа».

Риви возил ребенка от одного врача к другому, пытаясь вылечить свою племянницу с таким же упрямством, с каким искал брата Джеми, сосланного в колонию целых двадцать лет назад. Ни в том, ни в другом случае он не добился успеха: врачи говорили, что, с медицинской точки зрения, Элизабет совершенно здорова, что, возможно, она пережила какое-то потрясение, когда мать бросила ее. Что же касается Джеми Маккены, то лучшие детективы Австралии не могли отыскать его следов — за исключением его брошенного ребенка, разумеется, — хотя никогда не забывали требовать неимоверного вознаграждения.

Что же касается Лоретты, то оба предприятия были, по ее мнению, пустой тратой времени и денег. Если Элизабет нравится быть трудным ребенком, то пусть будет. Маленькой бездельнице не о чем было беспокоиться. Ну а Джеми, тот, скорее всего, никогда не преуспевал — если он вообще был жив. Он даже не смог позаботиться о собственной дочери. Элизабет нашли в приюте.

Входная дверь открылась, и лицо Элизабет мгновенно просияло. Она отшвырнула в сторону свои вечные альбом и карандаши, поднялась на ноги и бросилась в прихожую с радостным воплем. Несколько минут спустя в комнату вошел Риви, неся Элизабет, и улыбаясь дурацкой улыбкой, как это было всегда, когда дело касалось этого ребенка. Но, встретив взгляд Лоретты, он сжал зубы, и улыбки сбежала с его лица. Он ласково попросил Элизабет пойти посмотреть, готовит ли кухарка пирог к обеду, как обещала, и опустил ребенка на пол. К скрытому неудовольствию Лоретты, девочка побежала выполнять его просьбу. Лоретта решила, что лучшей защитой будет наступление, и сладким голосом спросила:

— Должна ли я думать, что твое свидание с той американкой зачахло в бутоне, не успев расцвести?

Риви внезапно побледнел, а глаза его злобно загорелись, обжигая Лоретту там, где ее касался их взгляд. Она отвернулась, чтобы налить ему и себе бренди, внутренне подбодряя себя, видя его бешенство.

— Я не собирался сажать Мэгги в золоченую карету и заниматься с ней любовью, Лоретта. Просто я хотел быть уверен, что за ней присмотрят.

Холодное спокойствие в голосе Риви заставило Лоретту содрогнуться. Тем не менее, когда она обернулась, на лице ее сияла улыбка, в руках она держала по рюмке бренди.

— Значит, теперь уже просто Мэгги? — Ока протянула рюмку Риви, но он выбил ее из руки Лоретты, и рюмка вдребезги разбилась о камин. Лоретта отступила на шаг, сделав глоток бренди, чтобы успокоиться, а потом невозмутимо продолжала: — Филип успел вовремя, чтобы все испортить? Как ужасно, если успел.

— Значит, это ты его послала. — Слова были холодными, как лед, и в то же время обжигающими.