Мой разбойник

– Ты обещал занять свое законное место в Трипл Кей, когда подписывал бумаги в конторе Райерсона, – напомнил Уилл, беря под уздцы и любовно похлопывая Дестри.

Дерби выхватил у него свою шляпу и швырнул ее на землю. Если бы он этого не сделал, то, наверное, не сдержался бы и ударил Уилла за очередное напоминание о том, о чем предпочел бы забыть.

– Черт возьми, Уилл, я знаю, – огрызнулся он.– И нет необходимости выводить меня из себя напоминанием!

Уилл несколько секунд молча смотрел на него. В его обычно веселых глазах промелькнула искорка гнева – единственный признак того, что он расстроен. Вероятно, подумал Дерби, криво усмехнувшись про себя, он не был единственным, кто хотел поколотить кого-нибудь, у брата явно тоже чесались кулаки.

– Ангус тебя ждет не дождется, – уже спокойно сказал Уилл.

На его лице лучилась неизменная улыбка, но глаза оставались строгими.

– Ему не долго осталось, – продолжил он.– Клянусь Богом, Дерби, ты придешь к нему, даже если мне придется свить веревку из твоих внутренностей и приволочь тебя, обвязав ею.

Дерби горько усмехнулся.

– Ты красиво изъясняешься, брат.

– Это значит, что меня волнует то, о чем я говорю, – ответил Уилл.

Он говорил сейчас не хуже Саймона, и Дерби подумал, что, пожалуй, недооценивал его.

– Не беспокойся, этот конь даст надеть на себя седло, – вмешался Финн.

Финн был знатоком во многих областях, но правила хорошего тона не входили в их число.

Ему было наплевать, что Уилл и Дерби уже забыли о его присутствии.

– Бедная старая доходяга эта твоя Рэгбоун, – не унимался он.– Такое место, как Трипл Кей, не для нее. Она умрет от стыда среди прекрасных жеребцов, что стоят в конюшне ранчо.

– Оседлай ее, – упрямо сказал Дерби. После схватки с Дестри, которая была лишь первой, но не последней, он с большим удовольствием снова сел бы на свою старую клячу. «И пусть она будет выглядеть в Трипл Кей как чертополох среди роз – тем лучше», – подумал Дерби.

Фини, недовольно ворча, пошел в конюшню.

– Ты говоришь, Ангус ждет меня, – продолжил разговор Дерби, когда они снова остались одни.– Почему старик никогда не отступается от своего?

– Этот же вопрос я мог бы задать и тебе. Мы все хотим, чтобы ты получил то, что принадлежит тебе по праву. А, глядя на тебя можно подумать, что мы пытаемся загнать тебя в гроб с какой-нибудь безобразной бабой и поскорее заколотить крышку.

Несмотря на все увещевания брата, Дерби не мог перешагнуть через свою уязвленную гордость. Переезд к Ангусу теперь, после всех этих лет, когда он очень хотел, чтобы отец признал его законнорожденным, казался низкопоклонством.

– Я никогда не нуждался ни в его милости, ни в твоей, – ответил он подчеркнуто сухо.

– Брось! – Уилл начал терять терпение, и его глаза снова вспыхнули.– Сколько я могу тебе объяснять?

Дерби стало смешно при мысли о том, как доходчиво умеет объяснять Уилл, кладезь мудрости и прямо-таки сама рассудительность. На самом деле эти качества всегда принадлежали Саймону, но уж никак не Уиллу. Дерби похлопал брата по плечу, а Фини уже выводил из конюшни оседланную лошадь.

Рэгбоун действительно выглядела ужасно. Уилл окинул ее печальным взглядом.

– Имей сердце, братец! Как только доберемся до Трипл Кей, отпусти это жалкое создание на подножный корм и никогда не утруждай перевозкой более тяжелого груза, чем одна или две мухи.

У Дерби было сердце, хотя он часто хотел, чтобы его не было. Снова посмотрев на Рэгбоун, он решил, что Уилл прав.

– Лучше дай мне все-таки другую лошадь, – обратился он к Фини.

Ворча, что сразу не прислушались к его словам, Фини поплелся обратно в конюшню. Толпа зевак уже разошлась к тому времени. Дерби аккуратно снял со старой лошади седло и ждал возвращения конюха. Уилл, со свойственной ему добротой и мягкостью, похлопывал Рэгбоун по бокам своей большой рукой и обещал ей луга сладкой травы, овес и горы сахара – в общем, все, о чем только могла мечтать лошадь.

Это и развеселило и тронуло Дерби, хотя он, конечно, не подал вида.

– Как дела у Бетси? – спросил он.

– Сам увидишь. Она ждет тебя к нам сегодня на ужин.

– Зная тебя, можно предположить, что она, вероятно, ждет чего-то еще?– намекнул Дерби.

Простодушное лицо Уилла засияло.

– Должна родить в феврале, – радостно сообщил он.

Благодаря Уиллу у состояния Каванагов не было недостатка в наследниках, по последнему подсчету у них с Бетси было четыре сына. Дочка Саймона, Этта Ли, должна была унаследовать равную с ними долю. Не в первый раз Дерби спрашивал себя, почему все так беспокоились о нем, что за сомнительное потомство мог произвести на свет такой непутевый тип, как он. Он с удовольствием уехал бы подальше от Редемпшна, но его не отпускала надежда на возвращение Кейли, и, кроме того, на нем лежала ответственность за судьбу Орэли и других девочек. Он должен был постараться уберечь их от опасности быть вовлеченными в мир, еще более ужасный, чем тот, который они уже знали.

Дерби сдался уговорам Уилла и отправился с ним в Трипл Кей, ведя позади себя Рэгбоун.

– Я думаю, тебе лучше провести ночь здесь, – сказала Франсин.– Ты сейчас явно не в себе. К тому же мне ужасно не хватает женского общества. Кроме тебя, мне даже не с кем поговорить, не считая плотников и водопроводчиков.

Кейли улыбнулась дрожащими губами. Ей никогда не было страшно в огромном бабушкином доме. Но сейчас она была раздавлена горем, а присутствие Франсин ободряло ее.

– Если это не создаст тебе неудобств...– пробормотала она.

– Какие неудобства это может создать? – поспешила успокоить ее Франсин.– Пойдем, я покажу тебе твою комнату, а потом мы слегка перекусим. После этого я предлагаю отдохнуть на веранде. Рабочие стучат сегодня в другой части дома.

Кейли, шатаясь, поднялась с кресла. То, старое, приводящее в замешательство, ощущение вернулось. Она чувствовала слабость, невесомость своего тела, как будто была только тенью самой себя, собственным бесплотным отражением. Несмотря на все жизненные невзгоды, Кейли всегда была сильной и духовно и физически, и эта укоренившаяся в ней в последнее время слабость беспокоила ее.

– Что тебе действительно нужно, – говорила Франсин, чуть вскинув бровь, когда они поднимались по лестнице, – так это на время выбросить из головы все мысли, связанные с путешествиями во времени. Можешь не сомневаться, твое подсознание попытается разобраться во всем этом без участия измученного и сбитого с толку сознания.

Кейли поднесла руку ко лбу; она почувствовала головокружение, словно она растворялась и была одновременно в двух местах, оставив лучшую Часть себя где-то далеко отсюда. Было слишком тяжело постичь, как человек может проникнуть через зеркало в другое время, или в другое измерение, или в другую сферу сознания. Мысли бешеным галопом проносились у нее в голове.

Франсин схватила ее за руку, чтобы поддержать.

– Кейли, ты в порядке? – встревожилась она.

Кейли сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух. Веранда, вопреки предположению Франсин, оказалась занята рабочими.

Миновав холл, они вошли в комнату, расположенную справа по коридору, просторную, но не слишком большую. Что-то в этой комнате показалось Кейли знакомым, какой-то нюанс, который в момент оживил забытые ощущения. Она подняла голову, огляделась, ничего не узнавая, но интуитивно чувствуя, что с этим местом связано что-то важное.

– Может, ты хочешь уйти?– спросила Франсин, внимательно следившая за ней.– Господи, Кейли, ты выглядишь ужасно. У тебя в лице ни кровинки!

– Эта комната?..– только и смогла вымолвить Кейли.

– Я знаю о ней совсем немного, – задумчиво сказала Франсин.– Большая анфилада с видом на луг принадлежала Ангусу Каванагу. А в этой комнате должно быть жил кто-то из его сыновей или, возможно, здесь останавливались гости. Раньше люди не часто ездили по гостям, но если уж приезжали, то оставались на несколько месяцев или даже лет.