Страница 44 из 87
— Как удивительно слышать такое от мужчины.
— Все мужчины это знают. Хотя бы те, кто не слеп, — простодушно признался Бальзак. — Что такое брак, если не попытка мужчины обуздать эту огромную любовь ради своих нужд, ради своей собственной пользы?
— Да, — согласилась Мара, и тут ее вдруг осенило. — Господин Бальзак, — продолжала она, — вы как никто знаете Париж и парижан. Как вы думаете, принцу было бы дозволено привезти свою любовницу, ну скажем, на бал виконтессы Бозире?
— Неужели вам хочется туда попасть? Это собрание обещает быть смертельно скучным.
— Я говорю серьезно.
— Вот как. — Он понимающе кивнул, доел свой апельсин, вытер руки носовым платком и сел рядом с ней на кушетку. — Должен вас огорчить, это не мой круг. У меня, конечно, есть друзья среди аристократов, но я не вращаюсь в этих сферах. Вы разочарованы?
Мара пропустила вопрос мимо ушей.
— Но вы пишете о них с таким же знанием дела, как и о беднейших жителях Парижа. Вы должны знать, что разрешено, что считается приличным.
— Аристократы, бесспорно, позволяют себе куда больше свободы действий, чем буржуазия. Третье сословие всегда действует с оглядкой на общественное мнение.
— Это не ответ, — строго заметила Мара, не сводя с него глаз.
Он вздохнул.
— Вы трудная женщина. Да, я полагаю, принц мог бы взять вас с собой, если бы захотел. Ведь вы не знаменитая куртизанка. Он с легкостью мог бы выдать вас за дальнюю родственницу, если бы возникла необходимость представить вас, например, королю.
— Боже упаси! — воскликнула Мара.
— Такой риск есть. — Бальзак пожал массивными плечами. — Но почему вы задаете такой вопрос мне? Почему не хотите спросить самого принца?
— Мне не хотелось беспокоить его попусту. Я хотела сначала узнать, возможно ли это.
Бальзак взял ее руку и поднес к губам.
— Я уверен, он не сочтет любую вашу просьбу беспокойством, мадемуазель. Неужели вы думаете, что он мог бы вам отказать?
— Запросто, — сухо ответила Мара.
— Вы его боитесь? — хмурясь, спросил Бальзак.
— Нет-нет. Но трудно бывает просить о чем-то для себя важном, вы не находите?
Она сказала слишком много и поняла это в ту же минуту, как слова сорвались с ее губ. Но, может быть, он не придаст этому значения?
— Вам не хочется, чтобы это выглядело так, будто вы оказываете свои милости в обмен на… привилегии.
— Я знала, что вы поймете, — кивнула Мара, стараясь говорить беспечно, но тут же изменила тему разговора, не дав ему развить свою мысль.
Они говорили о самых разных вещах, время летело незаметно. Один за другим вернулись все гвардейцы, а вслед за ними и Джулиана. Она выглядела сногсшибательно в костюме для верховой езды, состоявшем из черной юбки со шлейфом и черной бархатной блузы с серым крестом, вышитым на груди тесьмой, в стиле черных и серых мушкетеров Людовика XVIII. Поверх блузы был надет красный жакет, а на голове у принцессы красовалась шляпка с перьями, сделанная в форме скакового шлема. Ее сопровождали два поэта, чьи имена потонули в общем шуме, и разобиженный на весь белый свет граф, ходивший за ней повсюду с видом пса, охраняющего от посягательств особенно лакомую сахарную косточку. А еще через несколько минут в гостиную вошел Родерик. Он улыбнулся Маре с другого конца комнаты и отсалютовал ей бокалом вина, который поднес ему слуга.
Мара была рада, что он не сделал попытки подойти к ней. Она не видела его с раннего утра; она спала, когда он оставил ее. Что ему сказать, когда они сойдутся лицом к лицу, она представить себе не могла.
После ночи, проведенной с принцем, Мара чувствовала себя внутренне изменившейся. Были и физические перемены — тут и там болело, ныло, саднило, — но она не обращала на это внимания. То, что с ней произошло, казалось таким естественным, таким правильным, совсем непохожим на ужасное испытание, которого она ожидала, основываясь на подслушанных в детстве разговорах и на собственном неприятном опыте с Деннисом. И все же она чувствовала себя изменившейся, в каком-то смысле даже запятнанной. Она стала любовницей принца. Многие подозревали это, теперь это стало правдой. Никогда она не думала, что станет чьей бы то ни было любовницей.
Прибыли новые гости, в гостиной собралась целая толпа. Помня о своих обязанностях домоправительницы и хозяйки салона, Мара позаботилась о прохладительном и закусках для всех. Джулиана, демонстрируя истинно королевскую воспитанность, ходила по гостиной, обмениваясь любезностями с визитерами. Точно так же вел себя и Родерик.
Затем, словно повинуясь какому-то невидимому сигналу, гости начали расходиться: час утренних визитов подошел к концу. Бальзак попрощался, следом за ним ушли оба поэта и граф. Гвардия отступила в длинную галерею, которую считала своей резиденцией. В гостиной осталась одна только Джулиана, когда Родерик опустился на кушетку рядом с Марой.
— До моего сведения дошло, — начал он, — что больше всего на свете ты мечтаешь посетить бал виконтессы.
Мара бросила на него быстрый взгляд, чувствуя, как предательская краска заливает щеки. Она была совершенно не готова к этому разговору.
— Я… полагаю, тебе сказал мсье Бальзак.
— Это было весьма любезно с его стороны. Но он почему-то был уверен, что я буду рад услышать, как наилучшим образом доставить тебе удовольствие.
— Он, разумеется, ошибся.
— Ну почему ты так решила? Даже валаамова ослица однажды изрекла истину. Я считаю, что он был совершенно прав, хотя и не понимаю, с какой стати я должен выслушивать проповеди о тонкой женской натуре и о священной обязанности мужчин исполнять заветные женские желания. Не понимаю, почему о твоих желаниях я должен узнавать от него. — Откинувшись на спинку кушетки, Родерик вытянул перед собой длинные ноги и скрестил руки на груди. — Почему ты сама не могла мне сказать?
— Я… даже не знала, что это возможно.
— Оноре мне так и сказал. Вопрос в другом: почему этот бал кажется тебе таким привлекательным?
Мара беспомощно развела руками:
— Это будет великолепный придворный бал.
Тут к ним подошла Джулиана и села, широким жестом расправив шлейф своей амазонки.
— Разумеется, бал кажется Шери привлекательным! А почему бы и нет? Там будет король и все сиятельные лица Парижа. К тому же с тех самых пор, как ты подобрал Шери на обочине проселочной дороги, она только и делала, что ишачила на тебя. Неудивительно, что ей захотелось развлечься.
— Какая жалость, — вздохнул Родерик, бросив убийственный взгляд на сестру, — что Луи Филипп в прошлом году уже устроил брак между герцогом Монпансье и инфантой Марией Луизой! Монпансье был бы как раз подходящим женихом для тебя. Впрочем, граф Парижский тоже подойдет. Правда, он несколько молод, ему всего семь лет, но зато он наследный принц, и это искупает все остальные недостатки. Надо будет переговорить с отцом: для тебя это будет блестящая партия. После отъезда Эрвина тебе нечем заняться, вот ты и вмешиваешься в разговоры, которые тебя не касаются.
Джулиана воинственно подняла бровь.
— На твоем месте я бы поостереглась заговаривать с отцом о браках. Как бы он не начал сватать подходящую принцессу для тебя.
— Этот дамоклов меч несколько заржавел. Отец составляет список невест для меня с тех самых пор, как я появился на свет.
— До сих пор тебе удавалось избежать династического брака без любви, удела всех принцев, но эта участь тебя еще настигнет. Как и этот бедный малыш граф Парижский, ты тоже наследный принц.
— Твоя забота меня просто подкупает. Может быть, ты все-таки соизволишь оставить нас и дашь мне тихо и мирно побеседовать с Шери?
— Чтобы ты убедил ее, что поездка на бал ей вовсе не нужна? Не надейся. Мне самой что-то вдруг захотелось музыки и танцев. Тут у вас слишком скучно. Я уверена, что выход в свет пойдет на пользу Шери, и — кто знает? — вдруг на балу будет кто-то, способный разрешить для тебя загадку дамы без имени.
— Предел моих мечтаний, — ответил ее брат самым бесстрастным тоном.