Темный принц

— Ты становишься занудой, Грегори, — заметил Михаил, но послушно взял предложенное запястье.

Кровь Грегори была такой же древней, как и его. Ничто другое не могло помочь так быстро. В полном молчании Михаил питался, возмещая потери. Грегори слегка шевельнул запястьем, отнимая его у Михаила, так как понимал: ему потребуются все силы, чтобы излечить и перенести принца в безопасное место.

— Тело священника надо забрать с собой, — повторил Михаил.

По его заледеневшему телу прошла теплая волна, но он все еще был голоден. Его сознание потянулось к Спутнице жизни, страстно желая слиться с ней.

Боль взорвалась в ее голове — в его — такая сильная, что он задохнулся и отпрянул; его черные глаза в агонии встретились с бледными глазами Грегори.

А теперь спи, Михаил. Вскоре мы отправимся на охоту. Но вначале надо позаботиться о твоих ранах.

Грегори отдавал команды своим гипнотическим голосом. На певучем, струящемся древнем языке.

Услышь мои слова и позволь матери-земле обнять тебя. Она исцелит твои раны и успокоит сознание. Спи, Михаил. Моя кровь смешивается с твоей. Почувствуй, как она исцеляет твое тело.

Грегори закрыл глаза, сливаясь с Михаилом, перетекая в него, чтобы излечить каждую рваную рану, вытолкнуть инородные предметы и восстановить повреждения изнутри с точностью опытного хирурга.

Огромный сыч облетел руины и опустился на обломки стены. Крылья медленно сложились, и круглые глаза стали рассматривать сцену, которая разворачивалась внизу. Когти разжались. Грегори поднял голову, возвращаясь в свое тело. Он произнес имя карпатца тихо, с признательностью.

— Эйдан.

Тело совы удлинилось, замерцало, превращаясь в высокого рыжеватого мужчину. Его глаза поблескивали золотистым блеском. Светлые волосы редко встречались у карпатцев. Эйдан приближался почти строевым шагом.

— Кто осмелился на такое? — требовательно спросил он. — Что с Жаком и женщиной Михаила?

Грегори тихо зарычал, резким ударом серебристых глаз останавливая карпатца.

— Принеси свежей земли и подготовь тело священника.

Грегори делал свою работу, когда прибыл Байрон. Неторопливое древнее песнопение заполнило ночь, обещая надежду. Никто бы не поверил, что он собирается закончить работу побыстрее, чтобы Михаил уже этой ночью встал на ноги.

Эйдан принес самой плодородной земли, которую только смог найти, и, отступив назад, стал восхищенно наблюдать за Грегори. Все ингредиенты были тщательно перемешаны и помещены поверх ран. Ветер принес с гор запах пыли, это было предупреждением для карпатцев. Приближался грузовик с двумя людьми.

Байрон опустился на колени рядом с Эдгаром Хаммером, благоговейно проведя рукой по лицу священника и поднимая его безжизненное тело.

— Я похороню его на святой земле, Грегори, а затем уничтожу тела возле хижины.

— Кто это сделал? — повторил свой вопрос Эйдан.

Грегори наполнил сознание Эйдана знанием, не потрудившись вступить в разговор.

— Я был знаком с Андре много веков, — сказал Эйдан. — Он на полвека младше меня. Мы не раз вместе сражались. В последнее время отчаявшихся становится все больше.

Эйдан скользнул взглядом по рухнувшим стенам, его золотистые глаза ярко горели в темноте. Каждый листик на деревьях сверкал серебром в свете луны, но Эйдан давным-давно утратил способность различать цвета. Его мир был темным и серым, и он будет таким до тех пор, пока он не найдет свою Спутницу жизни или не станет искать успокоения на рассвете. Он сделал вдох, улавливая запахи дичи, смерти, человека. Выхлопные газы загрязняли чистый воздух.

Он двинулся сквозь стройные ряды дубов, ведомый холодным, как лед, инстинктом хищника, чтобы отомстить за сделанное с одним из них. Их раса балансировала на краю гибели и могла не пережить очередной охоты на вампиров. Каждый из оставшихся мужчин сосредоточил все свои надежды на выживании женщины Михаила. Если она сможет принять их образ жизни как истинная Спутница жизни и произвести на свет девочек, достаточно сильных, чтобы пережить первый год жизни, у всех мужчин-карпатцев появится шанс. Появится цель, чтобы держаться, обыскивая мир в поисках таких женщин, как Рейвен. Но предательство Андре стало самой страшной изменой.

Собирался туман, густой, почти непроницаемый, он скользил между деревьями, закрывая дорогу. Раздался скрежет тормозов: водитель резко остановил машину, ничего не различая в плотном тумане. Эйдан подошел ближе, невидимый, опасный хищник, выискивающий жертву.

— Как долго нам еще добираться, дядя Джин? Ветер донес голос мальчика, нетерпеливый и восторженный.

— Нам придется подождать, пока не рассеется туман, Донни. — Второй голос казался обеспокоенным. — Такой туман бывает в этих местах, наверху, довольно часто, и застрять в нем — не лучший вариант.

— А что за сюрприз? Можешь рассказать? Ты сказал маме, что на день рождения я получу сюрприз, который никогда не забуду. Я слышал, как вы об этом говорили.

Теперь Эйдан мог их видеть. Водителем оказался мужчина лет тридцати, мальчику же было не больше пятнадцати. Эйдан наблюдал за ними, потребность убивать бежала по его венам, кипела в крови. Он чувствовал власть в каждом нервном окончании, и это напоминало, что он еще жив.

Мужчина сильно нервничал, вглядываясь в туман, со всех сторон окруживший грузовик, но ничего не видел за этой густой завесой. На мгновение ему показалось, что увидел глаза — голодные и сверкающие, почти золотые. Это были глаза животного — глаза волка, наблюдающего за ними из темноты. Сердце его заколотилось, во рту пересохло. Он притянул мальчика поближе к себе, защищая.

— Он у твоего дяди Джеймса.

Ему пришлось дважды прочистить горло, прежде чем удалось произнести эти слова. Он знал, что они в большой опасности, знал, что хищник выжидает момент, чтобы вцепиться им в горло.

— Давай прогуляемся до охотничьего домика, дядя Джин. Я не могу дождаться, когда смогу испытать свое новое ружье. Пойдем, это недалеко, — упрашивал мальчик.

— Не в тумане, Донни. В здешних лесах водятся волки... И другие хищники... Лучше подождать, пока станет видно дорогу, — твердо возразил мужчина.

— У нас есть ружья, — угрюмо заметил мальчик. — Разве не для этого мы их взяли с собой?

— Я сказал, нет. Ружья не всегда обеспечивают безопасность, мальчик.

Эйдан подавил дикое желание. Мальчик, казалось, еще не достиг зрелости. Кем бы ни были эти смертные, он не мог убить их, пока его жизни или жизни его родичей ничто не угрожает. Он не собирался становиться вампиром — предателем своего народа, хотя убивать становилось все легче. Это был один из соблазнов власти. Вокруг него поднялся ветер, закружив в вихре листья и ветки. Рядом остановился Грегори. На руках у него лежал Михаил, бледный и безжизненный.

— Давай уйдем отсюда, Эйдан.

— Я не смог убить их, — тихо ответил Эйдан, но сожаления в его словах не было.

— Если старший — Евгений Словенски, то он будет очень занят сегодня ночью. Его брат лежит мертвым под грудой камней — это месть за священника.

— Я не смог убить их, — повторил Эйдан.

— Если это Словенски, он заслуживает смерти, но я очень рад, что ты удержался, зная, что тебе грозит. В охоте на немертвых ты иногда заходил слишком далеко. Об этом говорит темнота в твоей душе.

— Я подошел очень близко к краю, — без сожаления констатировал Эйдан. — Когда женщина Михаила была тяжело ранена, его ярость почувствовали все карпатцы. Это возмущение так меня удивило, что я решил проверить, в чем дело. И вернулся убедиться, что его мудрость служит на благо нашему народу. Теперь я верю, что его женщина — это наша надежда на будущее.

— Я тоже верю в это. Возможно, в другой стране тебе станет легче. Нам нужно послать опытного охотника в Соединенные Штаты.

Оставаясь в густом тумане, Эйдан обратил внимание на тюрьму. От одного взмаха его руки земля задрожала и покачнулась. Крепкое здание сровнялось с землей, и на его месте осталась лишь груда камней, а под ними — свежая могила.