Страница 29 из 36
Но кот с запиской, где это написано, попал под лошадь. Его задавила карета. И девушка не знала, куда бежать. А куда-нибудь она бежать боялась, потому что боялась прибежать не туда. А жених решил, что она его срочно разлюбила, обиделся и назло невесте погиб на войне. Девушка очень горевала и заказала скульптору мраморный портрет кота…
— Логичнее было бы, если бы она заказала мраморный портрет жениха, — заметил Чижик.
— Ну… может, кот ей больше нравился, не знаю. А может, скульптор умел ваять только котов.
— А мораль? — спросил Чижик.
— Тут нет морали, это же не сказка, а правда, — сказал Чивио. — Ведь это правда, госпожа Гатта?
— Сплошное вранье от усов до хвоста, — сказала кошка и вылизала заднюю лапу. — Я, конечно, могу рассказать, как все было на самом деле…
— Только близко мы не подойдем, — отодвинулся Чижик.
Это было давно и не здесь, а на пьяцце Минервы. Там сейчас стоит церковь Девы Марии и мраморный слоник. А тогда был иной храм иных богов. И вот однажды вечером внутрь проскользнула маленькая тень. Тень оглянулась, сверкнула зелеными глазками и сказала: «Мяу!»
— Брысь! — поморщилась Изида, хозяйка храма.
— Сама брысь, — оскорбилась гостья. — Зазналась, однако, сестрица богиня. Своих не узнаешь.
— А, это ты, Бастет, — слегка кивнула Изида. — Зачем пожаловала? Хочешь о чем-то попросить?
— Нет, я хочу, чтобы ты меня попросила, — ответила гостья. — Я могу тебе помочь… может, даже спасти… мяу.
И полизала лапку.
— Ты неприличная богиня, все время вылизываешься, — сделала замечание Изида. — И о чем мне просить тебя? Мне — которой молятся тысячи египтян и римлян. Тебя — которую забыли в Египте и почти не знают в Риме?
— О чем? О совете, — сказала богиня-кошка. — Я могу дать совет.
— Не хочу, — дернула плечом Изида.
— А я все равно дам, я вредная, — хихикнула богиня-кошка и вылизала хвост. — Уходи из Рима, сестрица, убегай, пока не поздно. Или найди хорошее убежище, спрячься в подземелья Колизея, там уже есть наши… Катакомбы на Аппиевой дороге тоже неплохое место. Спасайся, всемогущая богиня.
— Да кого мне бояться? — изумилась Изида. — Я самая великая, самая…
— Скоро римляне прогонят всех богов, сожгут и побьют их камнями, — сказала Бастет. — Их сердца иссохли и не вмещают веру во всех богов. Их маленькой души хватает только на одного бога. Тень креста нависла над твоим храмом, Изида…
— Глупости, — скривилась Изида. — Да и чего ждать от богини, которая ловит мышей! Уйди с позором, о негодное млекопитающее!
— Сама земноводная насекомая, — обиделась Бастет. — Ну и уйду. Мяу.
— В моем храме нет места вылизывающимся кошкам! — и Изида величественно указала на дверь.
— Нет места кошкам? Как мило! Пи-пи-пи, — сказала мышка и вышла на середину зала.
— А-а-а! — заверещала Изида. — А-а-а! Бастет, будь хорошей киской, убери этого мыша! А-а-а! Какие у него клыки… ой, боюсь! Съешь его!
— А вот сама ешь, раз в твоем храме нет места кошкам, — сказала Бастет, с сожалением оглядев толстенькую мышку. — Мышь, ты что замерла? Фас! Пиль! Хватай ее!
Мышка радостно бросилась на Изиду. Бастет выскользнула на улицу и пошла по ночному Риму, вдыхая свежий воздух. «Конечно, можно спрятаться в Колизее, — размышляла она. — Там уже Василиск, там стриги и вообще много знакомых. Можно освоить катакомбы… но как жаль покидать эти улицы, не видеть эту толпу, не нюхать эти розы…»
Кошка подняла голову и посмотрела, как воробьи устраиваются на карнизе дома — на ночлег. Воробьи подали ей мысль… Кошка прыгнула на карниз дома и замерла камнем. Мраморное изваяние пережило гибель языческих богов, вселение новых святых в старые храмы и многое другое. Она была не римской, а египетской богиней — но она полюбила Рим и осталась в нем навечно.
— Но этому дому нет двух тысяч лет, — возразил Чивио.
— А кто тебе сказал, что Бастет приклеилась к одному дому? — ехидно спросила кошка. — Пару сотен лет посидишь на одном карнизе, еще пару сотен на другом… Зато здесь, в гуще событий, в римской толпе. А где Изида? То-то. Сама земноводная.
— А стихотворный эпилог? — вспомнил Чижик.
— Да пожалуйста:
— Это в смысле «Изидка дура» — перевел Чижик. — А мораль я сам придумал: «Ешь скорей живых мышей, расцветай и хорошей!» Это реклама.
Мраморная кошка удивленно посмотрела на Чижика:
— Птица, а соображает…
— Но ведь вы не богиня, госпожа Гатта, — грустно сказал Чивио. — Вы просто мраморный памятник безымянному коту.
Кошка полизала лапку и легла на карнизе.
— Мяу, — сказала она.
— Куда? Куда они полетели?
Кошка презрительно посмотрела на четыре тени, корчащиеся в солнечных лучах.
— Раскудахтались, — проворчала она. — Куда надо, туда и полетели.
— Куда? Мы не успеваем за ними, они живые, — пожаловалась одна тень.
— Ай-я-я-яй! — заверещал кто-то невидимый.
— Ты должна нам помочь, — строго сказала другая тень. — Ты такая же, как и мы. Ты — на нашей стороне, Бастет.
— А что вы им сделаете? — спросила Кошка.
— Мы м-м-м… ничего не сделаем, — замялась вторая тень.
— Отдадим Василиску, — проговорилась первая тень. Третья и четвертая шикнули на нее хором.
— Они полетели налево, — сказала кошка. — Вон туда, вы поняли? Не прямо, а налево. Они проголодались, а там — хорошая пиццерия. Ее содержит замечательный трактирщик Никколо Торнини.
Тени, не сказав спасибо, бросились налево. Кошка ехидно ухмыльнулась и подумала: «Я даже не очень и наврала. Никколо Торнини действительно замечательный трактирщик… был… он умер триста лет назад. Как бежит время-мя-мяу…»
Глава 10
Как ловят богов
— Странно, — сказал Чивио. — Время от времени мне кажется, что за нами следят…
— Кто? — удивился Чижик. — Кошки?
— Не знаю. Вроде бы некому. Конечно, здесь Палатинский холм, чужая территория. На этих землях командуют воробьи из клана Нумы Помпилия. Но мы никогда не враждуем.
— Нума Помпилий — это знаменитый воробей?
— Почти. Это второй царь Рима.
Очень хитрый был дяденька. Про него много сказок рассказывают.
Вот, например, одна из них.
Жил-был в Риме царь Нума Помпилий. Вот однажды взмолились ему подданные: что-то погода в Риме последнее время уральская, а не итальянская, дождь да дождь. Урожай раскис, римляне чихают, зонтики еще не изобрели… Как будто на дворе первобытные времена, а не просвещенный 680 год до нашей эры. Нума сразу понял, что это пакостят два божества — Фавн и Пик, они умели насылать дождь. Вот если бы их поймать, побить да заставить ликвидировать надоевшие осадки… Да бог не бабочка, сачком не словишь. Насчет изобретения сачка я тоже, кстати, не уверен.
Был у царя любимый воробей. Помогал ему в делах государственных — когда советом, а когда и силу применял. Это если политического врага надо было клюнуть или еще что-нибудь физиологически нехорошее ему на голову сделать. Вот воробей и говорит:
— Не парься, Ваше Величество, лучше вспомни, как вы, люди, нас, птиц, ловите. Насыплете зернышек, на землю петельку-силок положите… Птицы соблазнятся, сядут поклевать да ножкой в петлю и попадут. Так и с богами сделай.
— Нешто боги пойдут зернышки клевать, — подивился Нума.
— Зернышки не пойдут. А ты конфет насыпь, — посоветовал воробей.
Сказано — сделано. Насыпал Нума перед дворцом конфет и замаскировал в них петли-силки. Боги сверху, с небес, смотрят — фантики блестят, значит, что-то вкусненькое рассыпалось. Взрыв на кондитерской фабрике, не иначе. Слетели боги на конфеты, только разлакомились — и ногами-то в силках запутались. Ох и много разных богов Нума наловил! Тут тебе и Помона — богиня фруктов, и Асценсус — бог горных тропинок, и Медитрина — богиня виноградной лозы, и Бубона — богиня ягнят… И Фавн с Пиком, конечно, и еще десятка три разных богов. Ходит Нума и радуется, прикидывает, куда какого бога в хозяйстве приспособить. Помону поставил фруктовые сады стеречь, Асценсус пусть трассу прокладывает сквозь Аппенины, Медитрина пусть сделает так, чтобы в водопроводе не вода, а вино текло, Бубона наворожит, чтобы все ягнята рождались с золотым руном… А Фавн и Пик пусть прекратят дождь.
Но не тут-то было. Деловым расчетам Нумы помешал сам верховный бог Юпитер. В гневе сверкая молниями, он спустился с небес и заорал на Нуму:
— Ты что себе позволяешь! Наловил богов, как мух! Вот сейчас я тебя накажу!
Одним движением жезла он освободил богов и приготовился испепелить Нуму.
— Вот насоветовал, — обиделся Нума на воробья.
— Сам виноват. Поймал бы пару богов. А то жадность заела, наловил целую стаю, — отозвался воробей.
— Готовься к смерти! — сказал Юпитер.
— А я что? Я ничего, — забормотал Нума. — Я птичек ловил. Воробушков. А боги, как мухи на сладкое, слетелись на конфеты, воробушков отогнали, сами все сожрали… Я не виноват, что они в воробьиных силках запутались.
— Точно, — подтвердил знакомый Нумин воробей. — Я только на конфету нацелился, как богиня Флора у меня ее из клюва выдрала и в рот запихала. Ты их не кормишь, что ли, там, на небесах? Оголодали напрочь.
— А почему на воробьев такие толстые да прочные петли приготовлены? — спрашивает Юпитер.
— Так мы, воробьи — птицы могучие, из непрочных сетей вырвемся, — объяснил воробей.
— А вы, боги, что скажете? — допросил потерпевших Юпитер. — Вас царь Нума хитростью ловил? Подманивал? Улещивал всяко?
— Да нет, — почесали в затылках честные боги. — Вроде бы мы сами поймались.
Чует Юпитер — дурят его, а уличить не может.
— Ладно, — сказал он. — Не буду тебя наказывать. Но раз ты богов обидел — нужно совершить обряд очищения.
— А как же, — с готовностью подхватил Нума. — Пожалте в баньку.
— Да нет, — поморщился Юпитер. — Обряд очищения требует жертву. Жертве надо отсечь голову.
— Так у меня таки есть то, шо вам нужно, — обрадовался Нума и притащил с кухни луковичные головки. — Вот! Отсек несколько головок!
— Фу, — сказал Юпитер. — Луком воняет. Надо отсечь человеческие.
— Да все для вас! — развел руками Нума и отрезал одну свою кудряшку. — Вот! Я отсек человеческие! Волосы! Самый любимый локон! И как я буду без него обходиться… Но для обожаемого Юпитера ничего не жаль!
— Да что ты меня морочишь! Жертва должна быть живой! — закричал Юпитер.
— Не волнуйтесь, Ваше Всемогущество, а то давление подскочит, — замахал руками Нума. — Сейчас живых жертв получите.
Он запустил руку в аквариум и вынул рыбку.
— Сейчас принесем ее, живую, в жертву, а потом зажарим и съедим, — радостно сказал Нума. — И еще штук тридцать надо бы принести в жертву. Фаршированную щуку давно ели? Божественное блюдо. А пирог с миногами? Господин Юпитер, оставайтесь-ка на ужин — не пожалеете.
— Ну что ж, — сказал Юпитер. — Амброзия с нектаром мне изрядно поднадоела. А уху варить умеешь? Из свежей речной рыбки?
— Ха, спрашиваете, — фыркнул Нума. — Сейчас костерок разведем, удочки наладим. На вечерней зорьке в Тибре хорошо клюет, Ваше Всемогущество.
— А червей накопал? — озабоченно спросил Юпитер.
И они обнялись и пошли на рыбалку.
День, в который это все происходило — 1 апреля — Нума Помпилий предложил праздновать как день шуток и розыгрышей. А воробьи клана Нумы Помпилия гордятся, что происходят прямиком от того мудрого нуминого воробья.